Глава XIX. Назначение неизвестно
…А имя корабля, да упокоится в мире душа его, было «Нормандия».
Курт Воннегут.
Синяя борода. 1987
После подъема из воды, в каком-нибудь другом, более благодарном и лучшем мире, «Нормандию» быстро преобразовали бы в боевой авианосец, который нанес бы последний удар по войне, или, возможно, в войсковой транспорт, на котором солдаты прибыли бы как раз вовремя, чтобы отправиться обратно. Затем, в лучшем мире, ее любовно восстановили бы до прежнего великолепия, и она продолжила бы свою службу как один из величайших пассажирских лайнеров мира. Но этот мир был другим. Это была Америка 1943-го, и подобные чувства были ей чужды.
В январе 1943 г., когда работы по спасению шли с опережением графика и война была в самом разгаре, Вашингтон решал, каким именно типом корабля должна стать «Нормандия», поэтому проектировочную работу следовало завершить к моменту ее возвращения на ровный киль. К 8 февраля Судовое бюро составило два проекта. По одному из них «Нормандия» становилась транспортом, по другому – конвойным авианосцем. В любом случае планировалось уменьшить мощность ее оригинальной силовой установки, придав судну скорость около 24 уз на мощности 80 000 л.с.
8 мая было принято окончательное решения перестроить «Нормандию» в войсковой транспорт, который будет перевозить людей и технику, и более того – его палуба станет взлетно-посадочной полосой для самолетов. Поэтому требовалось оснастить бывший лайнер всем тем, что устанавливалось на авианосцах в то время, в том числе – островком с подъемным краном по правому борту.
Бруклинской военной верфи поручили подготовку предварительных планов контракта и спецификаций. Заинтересованность в этой работе проявили компании «Тодд-Эри» и «Бетлехем-Хобокен». Они, как ожидалось, должны были привлечь «Гиббс & Кокс» или «Кокс & Стивенс» для выработки детального проекта. «Дженерал электрик» вместе с французской компанией «Альстом», построившие силовую установку «Нормандии» в 1930-х гг., взялись отремонтировать ее.
За время окончательного восстановления корпуса были выработаны детали проекта APV-4 – «Нормандии»/«Лафайета», согласно которым APV-4 сможет принять в общей сложности до 14 750 человек – 600 войсковых офицеров, 2000 человек персонала, 150 судовых офицеров и 12 000 солдат. На 260-метровой взлетно-посадочной полосе разместятся 31 бомбардировщик «Би-25» или 169 истребителей «Ф4Ф-4». Судно предполагалось снабдить восемью пушками 38-го калибра, пятнадцатью 40-мм счетверенными зенитными установками, тридцатью шестью 20-мм пушками и соответствующим числом орудийных расчетов.
Бывший лайнер также предполагалось снабдить средствами дозаправки в море, новым кафетерием на 1800 мест, новыми, более емкими резервуарами для пресной воды, новыми поперечными и продольными переборками, армированным палубным покрытием, новыми грузовыми лифтами, выпускными грузовыми портами ниже ватерлинии, торпедно-защитными переборками, прожекторами-искателями; предполагалось выполнить более сотни прочих мелких изменений. К середине августа реализация этих планов продвинулась достаточно далеко, чтобы приступить к модельным испытаниям, которые продлились до сентября.
К началу ноября 1943 г. «Нормандия» была готова покинуть пирс № 88 и отправиться в свой первый после 1939 г. рейс. Теперь она была полностью на плаву, но сохраняла крен в 1–2?, так что вода из протечек продолжала скапливаться в трюме по левому борту, откуда ее беспрерывно откачивали три насоса. Все временные переборки, подпорки, бетон и мусор удалили, трещины и щели в корпусной обшивке законопатили рогожей и мешками с опилками. На единственной теперь верхней палубе судна появились временная деревянная конструкция для подвески якорных огней и временный деревянный мост с колоколом для пожарной тревоги или подачи туманных сигналов.
В ранние утренние часы 3 ноября на причале № 88 по приглашению флота собралось около шестидесяти репортеров и фотографов. Эскадрон буксиров – «Мезек», «Брэди и Макалистер» и «Далзелл» – качался на волнах в доке и под кормой «Нормандии» у концов перлиней, закрепленных на специальных буксировочных кольцах, прикрученных к корпусу судна возле ватерлинии. На борту находилось 200 рабочих военной верфи, отделение береговой охраны и 25 гражданских, работавших на насосах. Этими людьми командовал капитан Маккитрик, принявший судно на церемонии неделей раньше; он сообщил репортерам: «Я могу сказать, что это судно очень скоро вступит в строй».
По сигналу Маккитрика буксиры начали оттаскивать «Нормандию» от причала, выводя корму в воды прилива. Руль был намертво закреплен в центральном положении, а двигатели бездействовали. Как только корпус двинулся, послышались оглушительные ликующие крики рабочих на причале и на палубе судна.
Репортеры и фотографы захватили разнообразные мелкие суденышки и отправились вслед за огромным кораблем. Тысячи других ньюйоркцев наблюдали за судном по мере медленного движения вниз по Гудзону, но многие не узнавали его. Бывший лайнер имел теперь плоский верх; надстройка, мачты и трубы исчезли. Борта были исполосованы ржавчиной и масляными пятнами, не было даже флага. Судно напоминало огромный катафалк, который тянул в траурном темпе рой крошечных буксиров, или мертвого слона, которого волочит полк пигмеев.
Управление огромным полупустым корпусом было шумным, но непростым процессом. Вначале Маккитрик стоял на одном из временных деревянных крыльев в области бывшего мостика, потом переходил на другое, отдавая свистком и взмахами рук сигналы буксирам. Если он хотел полного хода, то несколько раз подряд отрывисто свистел. Буксиры подтверждали приказы собственными свистками.
В 11:30 дня «Нормандия» миновала Бэттери, где ее приветствовала небольшая изумленная толпа. Еще через несколько минут она прошла мимо статуи Свободы, которая, как и «Нормандия», олицетворяла свободолюбивую Францию.
Газеты позже сообщили, что корпус вели в секретный сухой док на восточном побережье, но любой остроглазый мальчишка с парома Стейтен-Айленда мог видеть, куда именно они направлялись: участок земли в форме вилки длиной более трех километров, который выдавался в залив Аппер-Нью-Йорк восточнее города Бейонн в Нью-Джерси. В его оконечности располагался новый сухой док военной верфи, и в 2:30 пополудни «Нормандия» стала первым вошедшим в него судном.
Флот ожидал, что корпус простоит в доке три недели – именно столько требовалось для проведения экспериментов на плавучесть и стабильность, но все пошло не так, как ожидалось. Отвратительным сюрпризом стали повреждения корпуса, и адмирал Кохрейн, руководитель Судового бюро, приказал отремонтировать его. Затем последовала еще более скверная неожиданность: осмотр показал, что практически вся силовая установка «Нормандии» разрушена. Котлы, моторы, генераторы, турбины, вспомогательное оборудование – всё требовало ремонта, для чего пришлось бы разукомплектовать другие военные суда, находившиеся в строительстве. Это означало еще большие расходы и существенную задержку.
10 ноября Кохрейн рекомендовал пересмотреть решение о восстановлении «Нормандии». Судно не будет готово к военной службе по меньшей мере в течение 18 месяцев, сообщал он в письме командующему военно-морскими операциями. Кроме того, с новыми машинами, вооружением и прочим оборудованием стоимость работ составит около 50 млн долл. Через десять дней после этого последовало заявляние Нокса: на переоборудование «Нормандии» средств не тратить, а всё подготовленное для установки на борт судна оборудование срочно передать другому авианосцу американского флота.
Конечно, будь реальная военная потребность в «Нормандии», она была бы восстановлена, несмотря на урон, нанесенный корпусу и машинам, несмотря на затраты людских ресурсов и материалов. Но осенью 1943 г. высшее командование в Вашингтоне понимало, что к тому времени, когда «Нормандия» вступит в строй, в ней не будет надобности. Война кончается, а на крайний случай США вскоре изготовят атомную бомбу…
Тем не менее к январю 1944 г. корпус «Нормандии» привели в порядок, а вдоль ее ватерлинии появилась нарядная черная полоса. 11 января гигантское судно еще раз взяли на буксир. На этот раз местом назначения стал причал на Коламбиа-стрит в Бруклине, расположенный возле устья Гованус-Канал, на южном берегу Ред-Хук.
Во избежание перехода по самой загруженной части залива, «Нормандию» отбуксировали по большой петле к югу, ближе к проливу Нэрроуз, затем севернее, мимо Бей-Ридж и Буш-Терминал. Буксировка отняла около двух часов. В Бруклине для «Нормандии» ничего не планировалось. «Тодду» приказали «сохранить лайнер», пока ВМФ не получит дальнейшие инструкции.
Пока решалась ее судьба, «Нормандия» спокойно стояла на приколе возле Коламбиа-стрит в Бруклине, ржавея и зарастая мхом по ватерлинию. Любой проходящий мимо буксир или баржа могли случайно, без особых усилий протаранить ее. В течение этого периода «Нормандию» обслуживал один-единственный офицер ВМФ, лейтенант Джордж Хеффнер. Противопожарную вахту и наблюдение за безопасностью на ней обеспечивали несколько матросов береговой охраны, прибывавших сюда каждое утро.
Полдесятка рабочих продолжали удалять бетон, заполнявший некоторые из ее танков, красили трубопроводы и палубы, покрывали оборудование предохранительным средством. По иронии судьбы, среди них был и Клемент Деррик, чья горелка более двух лет назад вызвала пожар на судне, и Джек Пануццо, который спас во время этого пожара несколько человек.
Интерьер «Нормандии» представлял пещеру с зияющими пустотами. Голоса вызывали странное эхо, каждый шаг поднимал облака ржавой пыли. Но с тусклыми лампочками, натянутыми на проводах по ее сходням, она могла бы оказаться смертельной ловушкой для тех, кто не был с ней хорошо знаком. Чтобы быть уверенными, что никто не потеряется, на стальных переборках рабочие мелом начертили стрелки, указывающие путь к выходу.
Только плавательный бассейн, облицованный мозаичной плиткой, еще был узнаваем. В машинном отделении какой-то любопытный «сапожник» разобрал сломанную турбину и разложил ее части по всему пыльному полу. На голой, полностью срезанной, Прогулочной палубе импровизированные перила обозначали край бортов, деревянные крышки закрывали шахты лифтов и выходы различных трубопроводов. Два из четырех ее винтов и четыре вала были принайтованы к палубе, надпись гласила: «НЕ ТРОГАТЬ – НУЖНО». Осадка пустого корпуса составляла 7,8 м в сравнении с первоначальными 11,1 м.
6 июня союзники высадились на берегах Нормандии и начали пробиваться сквозь живые изгороди Франции, наконец-то открыв долгожданный второй фронт войны с фашизмом. В США кто-то – весьма вероятно, что это был Уильям Фрэнсис Гиббс, – распространил слух о том, что один американский судовладелец всерьез рассматривает возможность приобретения «Нормандии» для перестройки и ввода в строй после окончания войны в качестве пассажирского лайнера. Морская комиссия разъяснила, что купить «Нормандию» и вновь превратить ее в пассажирский лайнер хочет кто-то другой, но никак не Соединенные Штаты. «Самолеты заменят такие гигантские лайнеры, как “Нормандия”, “Куин Элизабет” и “Куин Мэри”», – заявил председатель комиссии, адмирал Эмори С. Лэнд. И Фрэнк Дж. Тейлор, президент компании «Мерчант марин инститьют», который считался «рупором» судовладельцев Восточного побережья, был с этим согласен: «В послевоенной эре суперлайнерам не будет места».
Как бы в подтверждение этих суждений, «Нормандию» переместили еще раз – отбуксировали с причала Коламбиа-стрит в Бруклине и вернули на филиал военной верфи в Нью-Джерси. Цель: экономия на сборах за пользование доком. Никто, казалось, не желал впустую тратить деньги на судно, бывшее когда-то импозантным.
В начале 1945 г. появилась уверенность, что атомную бомбу удастся изготовить к весне. Поэтому в марте изыскательская группа Манхэттенского проекта получила задание выбрать объект для первого применения атомной бомбы – японского города.
Это был момент, который «Метро-Голдвин-Майер» выбрал для премьеры ленты «Леди дает отпор» (A Lady Fights Back), короткого кинофильма о «Нормандии», изображавшего ее французскую «жизнь», катастрофу, почти прикончившую ее, и чересчур оптимистичное видение ее послевоенного будущего.
12 апреля 1945 г. скончался Рузвельт, и «Нормандия» потеряла самого главного своего сторонника. Смерть Рузвельта сопровождалась рядом исторических событий в Европе. 18 апреля пришел конец немецкому сопротивлению в Руре с капитуляцией 325 000 солдат и офицеров под командованием фельдмаршала Моделя, а 25 апреля советские войска окружили Берлин.
26 апреля был арестован маршал Петен. 28-го Муссолини был застрелен итальянскими партизанами, а 30-го Гитлер покончил жизнь самоубийством. 7 мая в Реймсе была подписана капитуляция Западного фронта для США и Великобритании, а 8 мая в Берлине – капитуляция Восточного фронта для СССР. 8 мая Черчилль и Трумэн объявили V-E Day – День победы в Европе.
Время «Нормандии» быстро истекало. 13 июня 1945 г. адмирал Лэнд, глава Морской комиссии, предложил перепродать «Нормандию» Франции, «ввиду безоговорочной капитуляции германского правительства и невозможности ее использования в военном преследовании Японии».
15 июля в 5:30 утра никто не увидел первой вспышки атомного пламени – видно было только его ослепительно белое сияние, отраженное от неба и холмов в американской пустыне. Испытания «адской машины» прошли успешно, но ряд ученых, занимавшихся ее разработкой, выступали против применения бомбы. Однако военным не терпелось испытать ее на реальном противнике (а заодно и предотвратить высадку войск Красной армии на территории Японии), поэтому 6 августа американский «Б-29» сбросил атомную бомбу на Хиросиму, а через три дня после этого – на Нагасаки. Мир был потрясен ужасающей силой смерти нового типа. Пять дней спустя Япония капитулировала.
Второй мировой войне пришел конец, и, поскольку в США прибывали искалеченные сражениями военные корабли, частично требовавшие ремонта, частично готовые к слому, «Нормандию» отбуксировали обратно в Бруклин, чтобы освободить док военной верфи. 20 сентября 1945 г. по приказу Трумэна флот официально объявил «Нормандию» избыточной собственностью. Согласно морским законам, она становилась собственностью Морской комиссии, которая приняла ее после первоначального захвата. Адмирал Лэнд неуверенно говорил о будущем бывшего парохода: «Все карты находятся в руках французского правительства. Никакого решения не будет, пока мы не выясним их намерений». 11 октября 1945 г. «Нормандия» («Лафайет», как ее всегда именовали в официальных документах) была официально исключена из списка судов флота.
На следующий день вашингтонская газета «Таймс-геральд» объявила, что это судно, некогда самое очаровательное и красивое из всех океанских лайнеров, рассматривается как мишень для испытаний атомной бомбы. «Эксперты заявили, что весьма важно определить степень разрушения атомной бомбой плавучей цели размеров “Нормандии”, – констатировала газета. – Вероятно, это сыграет важную роль в конструировании судов будущего».
24 октября после ратификации устава ООН 29-ю государствами эта организация становится официальным международным органом, а 29 октября посол Франции ответил на предложение Лэнда. Он сообщил, что КЖТ не имеет намерений повторно покупать «Нормандию», но «готова обсудить с американскими властями разумную компенсацию соответствующего тоннажа». Главным лицом американской стороны на этих переговорах о компенсации за судно стал министр финансов Карл Уинсон, французскую сторону представлял бывший премьер-министр Леон Блюм.
Правительство США не сильно беспокоила необходимость оплатить «Нормандию». В конце концов, Америка потратила миллиарды на ленд-лиз для «Свободной Франции» де Голля без надежды получить что-либо обратно. Новое французское правительство благодарило США за эти «подарки», но настаивало на своем юридическом праве получить денежно-кредитную компенсацию за «Нормандию». В интересах международной гармонии и из-за большого желания США восстановить Западную Европу Вашингтон согласился, хотя и неохотно. 28 мая 1946 г. соглашение было подписано: Америка платила Франции 13,5 млн долл., которые Франция обязалась потратить на закупку построенных в США судов класса «Либерти».
«Нью-Йорк таймс» сочувствовала французам: «Соединенные Штаты находятся в неудобном положении домовладельца, который одолжил у своего жильца лучший фарфор для вечеринки и разбил его. Французы любили “Нормандию”, и будет очень тактично послать им небольшое извинение вместе с оплатой наличными».
На самом деле Америка вместе с наличными деньгами отправила еще кое-что: а именно германский суперлайнер «Европу», захваченный американскими войсками во время капитуляции Германии и до 2 мая 1946 г. служившая войсковым транспортом (AP-177). Союзный Контрольный совет официально вручил «Европу» Франции, которая повторно окрестила ее «Либерте» – имя, необычно подходящее для этого. Бывший немецкий скороход позволил Франции конкурировать с «Кьюнард – Уайт Стар Лайн», обеспечив необходимую послевоенную роскошь на океанском пассажирском транспорте.
А что же в действительности стало с «Нормандией»? В течение длительных переговоров о компенсации Морская комиссия предлагала ее северо– и южноамериканским судоходным компаниям, которые вольны были распоряжаться ею по своему усмотрению. Желающих на это не нашлось – корабль был слишком большим, слишком дорогим и слишком разоренным.
17 июля 1946 г., примерно через месяц после достижения договоренности с французами, Морская комиссия объявила: из-за критической потребности в стальном ломе ряд лишних судов немедленно списываются на лом.
Начиналась новая, атомно-кибернетическая, эра человечества: ядерные котлы и ускорители, электронный мозг и транзистор, радиотелескопы и холодная война… Неудивительно, что для «Нормандии» в этой эре не нашлось места – 7 сентября 1946 г. ее выставили на продажу по форме «как есть и там, где есть».
Лишь один человек продолжал делать все возможное, чтобы видеть «Нормандию» восстановленной до ее прежней славы – Владимир Юркевич. Надеясь получить хоть какую-нибудь поддержку, Юркевич послал телеграмму Комиссии по проблемам транспорта и путей сообщения Совета экономического и социального обеспечения при ООН:
«ЧЕРЕЗ ДВЕ НЕДЕЛИ НАЧНЕТСЯ РАЗБОРКА И ПЕРЕПЛАВКА ПАРОХОДА НОРМАНДИЯ ТЧК Я ОСМОТРЕЛ СУДНО КАК БЫВШИЙ ЕГО КОНСТРУКТОР И ОБНАРУЖИЛ КОРПУС И ОБОРУДОВАНИЕ В ХОРОШЕМ СОСТОЯНИИ ТЧК ЗА ДЕСЯТЬ МЕСЯЦЕВ И ШЕСТЬ МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ ЕГО МОЖНО РЕКОНВЕРСИРОВАТЬ В ПАССАЖИРСКИЙ ЛАЙНЕР НА 2 000 ПАССАЖИРОВ ТЧК НОВЫЙ СЕГОДНЯ БУДЕТ СТОИТЬ 26 МИЛЛИОНОВ И ПОТРЕБУЕТ ТРЕХ ЛЕТ НА СТРОИТЕЛЬСТВО ТЧК МОЖЕТ БЫТЬ ИСПОЛЬЗОВАН ООН ДЛЯ ПЕРЕВОЗКИ ПЕРЕМЕЩЕННЫХ ЛИЦ ИЛИ КАК ТРАНСПОРТ ООН НА 15 000 ЧЕЛОВЕК ТЧК МОГУ ПРЕДОСТАВИТЬ ПРОЕКТ И СМЕТУ ЗПТ ЕСЛИ ООН СОГЛАСНА В ПРИНЦИПЕ ТЧК ЕСЛИ НУЖНО МОГУ ПРИБЫТЬ ЛИЧНО ТЧК»
Разумеется, ООН не заинтересовалась. Это была не та организация, не то время и не тот проект. «Можно себе представить, какое отчаяние охватило Юркевича, на глазах которого после чудесного спасения погибала созданная им “Нормандия”. В эти дни он даже обращался в Государственную закупочную комиссию СССР в Вашингтоне, предлагая купить лайнер, берясь восстановить его в былом блеске всего за 2 млн долл. Но, конечно, он и сам понимал, что это невозможно, что это – конец», – вспоминал позже В. В. Смирнов.
Морская комиссия получила лишь пять предложений о покупке корпуса и 2 октября выбрала утильную компанию «Липсетт» с адресом на Уолл-стрит, которая предлагала за бывший лайнер 161 680 долл.
Теперь беспокойная жизнь «Нормандии» должна была завершиться в руках компании братьев Липсетт. Ставить корпус в сухой док было непомерно дорого, поэтому решили резать его прямо на плаву. Но даже в этом случае было трудно найти пирс – достаточно большой и недорогой. После недолгих поисков остановились на порте Ньюарк в Нью-Джерси. Причал был достаточно большим, находился почти напротив Бруклинского залива, принадлежал городу (поэтому был недорогим), и был оборудован двумя 50-тонными портальными кранами. Кроме того, прямо к этому пирсу шла железнодорожная ветка и имелась площадка для размещения 60 открытых вагонов, прекрасно подходящих для загрузки в них металлолома и отправки его в мартены близлежащей сталелитейной Пенсильвании.
До начала фактического демонтажа «Нормандию» отбуксировали еще раз – из Бруклина в Порт-Ньюарк. Это стало ее последним путешествием. За день до этого маляры, работая на лесах, большими белыми буквами намалевали на обоих бортах судна (и на бывшей Прогулочной палубе) имя «Липсетт». Это была бесплатная реклама. Липсетты отлично понимали, что последний путь корпуса «Нормандии» будет фиксироваться дотошными фоторепортёрами как с земли, так и с воздуха. И они не ошиблись в расчётах.
В 3:00 утра в День благодарения, 28 ноября 1946 г. (дата и время диктовались исключительно приливно-отливными таблицами), двенадцать буксиров под управлением самого мощного в США буксира «Си. Говард Мезек» подали свои концы на борт огромного пустого корпуса на Коламбиа-стрит. С северо-запада дул сильный ветер – 16 м/сек.
Буксиры не спеша развели пары и начали тянуть. То, что осталось от огромного лайнера, медленно стало отодвигаться от причала вперед кормой. После того, как расстояние от пирса увеличилось до 300 м, все движение остановилось: ветер был слишком сильным, и «Нормандию» вновь ошвартовали.
На рассвете ветер ослаб до 7 м/с. Вскоре после 7:30 утра буксирные концы вновь натянулись, и безжизненный корпус вышел в залив. Медленно и плавно буксиры толкали и тянули грязное, ржавое, высокое и стройное судно прочь от Ред-Хука, мимо канала Бэттермилк, и поперек верхнего залива, где не было слышно ни единого приветственного свистка. Пассажиры проходящего мимо парома едва ли узнали бывший лайнер (хотя с катера береговой охраны за происходящим наблюдали одетые в траур официальные лица «Френч Лайн»).
Быстрый отлив помогал, и «Нормандия» скользила по замасленному Килл-ван-Куллу, мимо гавани Сейлорз-снаг и мимо Шутерз-Айленда. Вскоре она была уже у Берген-пойнта – входа в бухту Ньюарк, где буксиры полностью застопорили судно перед тем, как развернуть его под 90? вправо для последней буксировки.
«Как только “Нормандия” достигла моста Джерси-сентрал-рейлроуд, – рассказывал Стивен Гмелин, наблюдавший тогда за происходящим, – на его эстакаде остановились два поезда, чтобы наблюдать за ее проходом, и многие пассажиры вышли из вагонов, чтобы лучше видеть уход некогда прекрасного корабля».
Когда отлив ослабел, буксиры подвели лайнер к поднятому пролёту разводного моста шириной всего 60 м. Так как сама «Нормандия» была по ширине больше, чем половина ширины пролёта, положение оказалось затруднительным. Ведущий буксир переместил трос к носу «Нормандии», а буксир-рулевой – на корму, и корпус протянули под пролетом.
«Мы и прежде перемещали „Нормандию“ дважды и буксировали самые крупные линкоры страны, но мы никогда прежде не пробовали перемещать столь огромное судно в таких ограниченных водах», – сообщил Джозеф Мезек-старший, президент буксировочной компании.
Через полчаса «Нормандия» благополучно миновала мост, вышла в открытый пролив и чуть позже была ошвартована в Порт-Ньюарке без происшествий. Здесь она нашла свое последнее пристанище. 20-мильная морская прогулка продлилась всего пять часов и обошлась в 20 000 долл. За пять сезонов на Атлантике огромный лайнер прошел 445 000 миль, а за последние восемь лет своей жизни судно прошло менее 50 миль – все в порту Нью-Йорка и все – под буксиром.
Сразу после того, как «Нормандия» была благополучно ошвартована, рабочие «Липсетт» загнали в дно бухты с противоположной берегу стороны четыре блока свай по 19 штук в каждом для предотвращения дрейфа судна по течению под сильные ветра, которые в тамошних местах – обычное явление. Началось планирование работ по разборке.
Тем временем Владимир Юркевич не прекращал отчаянные попытки спасти свое детище. Он созвал пресс-конференцию и сообщил репортерам о созданных им планах сокращенной версии лайнера. Также Юркевич сообщил, что французское правительство направило составленные им документы советнику Министерства торгового флота Филиппу Деро, который телеграфировал во Францию, рекомендуя правительству подключиться к проекту.
Юркевич заявил, что новый проект призван сохранить существующий корпус «Нормандии» вместе с имеющимся оборудованием и создать новую надстройку. Судно будет укорочено на 60 м путем удаления средней части и двух котельных помещений, что уменьшит его тоннаж до 32 000 т. Будут удалены два гребных винта из четырех, но судно сохранит достаточную мощность, чтобы дать 28 уз.
В течение этого периода Юркевич несколько раз посещал Порт-Ньюарк и просил Морриса и Джулиуса Липсеттов задержать разборку, пока Франция не даст окончательный ответ. И некоторое время они действительно ждали, но французская сторона сказала вялое «нет».
Тогда Юркевич попытался добиться от США финансирования проекта по сохранению «Нормандии», но эта идея не нашла сторонников. Нельзя думать, что русский кораблестроитель не имел влиятельных связей; например, он был хорошо знаком с Игорем Сикорским и Армандом Хаммером. Но Владимир Иванович не был ни дипломатом, ни комиссионером, и в этой попытке он также потерпел фиаско. Русский иммигрант уступил. Он никогда больше не возвращался в Порт-Ньюарк. «Я думаю, это разбило его сердце», – сказал Джулиус Липсетт. Так оно и было.
Была и еще одна несчастная сторона: город Ньюарк. Отцы города, не желая терпеть превращение их «набережной» в «костяной двор» и свалку утиля, пытались оказать давление на «Липсетт», чтобы заставить компанию перебраться в другое место, но компромисс был найден. Ньюарк согласился дать 8 месяцев на демонтаж вплоть до крайнего срока, назначенного на 22 июля 1947 г. Из-за трудовых споров и последней попытки Юркевича спасти судно фактически работы по разборке не начинались до 7 января, когда 170 рабочих «Липсетт» наконец взялись за дело.
Разобрать корпус почти до ватерлинии оказалось относительно просто: рабочие постепенно резали его и срезанные пластины поднимали краном на пирс, где их еще раз резали на куски примерно 50 см в ширину и 1,5 м в длину – достаточно небольшие, чтобы уместиться в приготовленные железнодорожные вагоны. Разборщики ежедневно нагружали от шести до десяти вагонов. После загрузки их цепляли к паровозу и тащили на переплавку на сталелитейные заводы в Коутсвилле, Питтсбурге или Бетлехеме.
Там лом с «Нормандии» классифицировался как сталь № 1 (ее химический состав соответствовал бо?льшей части конструкционных сталей) и отправлялся в мартены наряду с разрозненными кусками стали из многих других источников. К отходам металлолома с «Нормандии» добавляли самородный металл в обычном соотношении: 55 % лома и 45 % нового металла. Всё это плавилось вместе, превращаясь в стальной прокат, в конструкционную и листовую сталь. Так «Нормандия» все же осталась на Земле, распылившись по всему миру, переплавляемая вновь и вновь, но ее характерные черты исчезли навсегда.
Когда разборщики добрались до бывшей ватерлинии корпуса, работа осложнилась: судно оставалось на плаву, и один неверный срез мог разбалансировать его, заставить опрокинуться и, если не затонуть, то сильно усложнить дело.
Липсетты разработали интересный метод разрешения этой проблемы. Они накачали воды из залива в носовую часть корпуса, чтобы поднять корму, затем соорудили временную переборку так, что до места резки оставалось еще около 12 м. В этом месте резчики удалили свободную кормовую часть судна, и краны подняли ее на причал. Затем весь процесс повторили на другом конце корпуса судна. Погружаясь в воду то с одного конца, то с другого, «Нормандия» сперва сжалась у кормы, а потом и у носа.
Извлеченные из корпуса цветные металлы, всего около 1700 т, тоже принесли свою прибыль. Турбины, подъемники и прочее оборудование были подняты кранами на причал и здесь разобраны на части, а их металлосодержащие компоненты сложены отдельно во дворе за причалом – алюминий, свинец, медь, латунь. Часть латуни пошла на изготовление рекламных ножей для бумаги с изображением чёрного профиля «Нормандии» и надписью «LIPSETT» вдоль её борта.
В дополнение к этому в носовой части судна имелось около 2000 т торцевой бельгийской брусчатки, уложенной здесь в качестве балласта, когда для борьбы с вибрацией зимой 1935–1936 гг. была усилена корма. Брусчатку продали контрагенту из Нью-Джерси, который использовал её на мощение улиц в близлежащих городах и на облицовку фасадов домов.
22 июля, точно в день крайнего срока, установленного Ньюарком, четыре буксира оттащили те три четверти, что остались от великого лайнера, на милю вниз по каналу, в док ВМФ, который арендовала «Липсетт». К тому времени вес корпуса уменьшился до 15 000 т и по длине сократился до 232 м. Обшивка поднималась над поверхностью воды лишь на 5 метров, и шпангоуты вздымались в воздух, словно ребра доисторических животных.
С каждым днем корпус все больше съеживался. К 7 октября в воде оставалась всего одна часть «Нормандии»: 75-тонная стальная секция её двойного дна. В полдень гигантский мостовой кран поднял её из воды и положил в железнодорожный вагон, доставивший её в «Лакенз стил» в пенсильванском Коутсвилле.
«Нормандия» исчезла, пришел конец её истории. Всё, что Владимир Юркевич сохранил на память о лучшем своем творении – кусок стальной обшивки корпуса, долго служивший ему пресс-папье на письменном столе. С «Нормандией», как раньше со спроектированными им в России линейными крейсерами, снова погибло всё то, что он создавал с такой надеждой и любовью. Этот корабль стал радостью и одновременно трагедией всей его жизни.
Но это большое и красивое судно, это замечательное достижение человеческого гения, тронуло слишком многих, чтобы исчезнуть без дальнейшего следа. Шли годы, и лайнер, подобно ушедшему в иной мир известному человеку, стал чем-то вроде легенды.