Музе

Когда б ты знала, жизнь моя,

Как ты давно меня пленила,

Как с детских дней душа моя

Одну тебя боготворила!

Дитя — шести, я помню, лет, —

Уж ведал я твои услады,

Лобзать любил твой звонкий след,

Шептать Жуковского баллады;

И школьником, когда урок

Еще к утру не затвердив мой,

Уж пару самодельных строк

Я храбро клеил жидкой рифмой —

Да, я был твой, но в этот час,

К тебе от книг удрав ослушно,

Подругу лишь пустых проказ

В тебе любил я простодушно.

Когда ж мужать пришла пора

И мир страстей предстал загадкой,

Ты полюбила вечера

С зеленой лампой, за тетрадкой,

Ты нежной стала мне сестрой,

Моей наперсницей в сомненьях,

И был мой ум храним тобой

В опасных юных увлеченьях;

Ты мне шептала: «Ты поэт»,

И верил я высокой лести,

И пылкий дал тебе обет,

Как перстень клятвенный невесте.

И что ж? Теперь — не весь я твой,

Прости мне, Муза, я изменник,

Я низкой суеты земной

Полсердцем невозвратный пленник.

— Ах, Муза, Муза, не забудь,

Как трудно жило это тело,

В какие годы крепла грудь

И горло детское твердело:

Тот мир, убогий как вертеп,

Мы изживем, но не забудем,

И горько помним мы, что хлеб

Превыше песен нужен людям.

И вот — вся жизнь раздвоена:

Искусству — час, а день — заботе:

Зовет нас нищая страна

К сыновней, будничной работе.

Так надо, Муза. Не ревнуй

Меня к той жалкой жизни грубой,

Вернись, — как прежде поцелуй

В иссохшие от прозы губы:

Кого твой, Муза, кроткий взгляд

Хоть раз отметит в колыбели,

Тому без песен — ни отрад,

Ни веры, ни любви, ни цели.

1923 г.