Пролог

Пролог

Они хорошо знали этот звук. Уже в течение нескольких месяцев завывание английской волынки было для них символом ограниченности их свободы. И вот, наконец, в мае 1948 года волынки заиграли в древних, одетых камнем улочках в последний раз, и под их аккомпанемент последние отряды британских солдат зашагали прочь из стен Старого Иерусалима.

В авангарде и в арьергарде каждой колонны, беспокойно вглядываясь в обступавшие его враждебные фасады домов, шел солдат с автоматом наперевес.

Колонны шли по Еврейской улице, и из украшенных каменными орнаментами окон синагог, из темных проходов талмудических школ вслед уходящим смотрели бородатые старцы, чьи предки видели, как покидали Иерусалим другие воины: вавилоняне, ассирийцы, римляне, персы, арабы, крестоносцы и, наконец, турки — предшественники вот этих британских солдат, чья недолгая тридцатилетняя власть в Иерусалиме кончалась сегодня. Эти старики — раввины, знатоки Талмуда, толкователи Закона, бледные и сгорбившиеся от ученых занятий, всеми забытая горстка евреев, живущая на пожертвования своих рассеянных по свету братьев, — охраняли, точно так же, как многие поколения их предков, еврейское наследие в городе царя Давида. Каждый день они молились перед камнями Храмовой Горы о том, чтобы Господь Авраама вернул когда-нибудь свой народ на землю Сиона.

Последняя покидавшая город колонна британских солдат неожиданно остановилась, повернула назад и двинулась по узкой мощеной улочке, ведущей к Армянскому Патриархату. Она остановилась под аркой ворот дома № 3 по улице Ор Хаим. В доме, в окружении старинных книг и традиционного еврейского серебра, сидел рабби Мордехай Вейнгартен, глава общины Еврейского квартала Старого города. Погруженный в благочестивые размышления, он не сразу осознал, что кто-то стучит в ворота.

Наконец, когда стук повторился два раза, рабби Вейнгартен встал, надел жилет и лапсердак, черную шляпу, поправил на носу очки в золотой оправе и вышел во двор. Перед ним стоял человек средних лет, майор британской армии. Судя по желто-красным знакам различия — офицер Суффолкского полка. В правой руке он держал ржавый железный штырь длиной в добрый фут. Торжественным жестом майор протянул этот странный предмет старому рабби. Это был ключ, ключ от Сионских ворот Старого города.

— С семидесятого года нашей эры и до нынешнего дня, — сказал майор, — этот ключ ни разу не был в руках евреев. Впервые за восемнадцать веков ваш народ получает ключ от Старого города.

Вейнгартен протянул дрожащую руку и взял ключ. Еврейская легенда гласит, что когда Тит разрушил Иерусалимский Храм, жрецы Храма бросили ключи в небо, крича:

— Господь, да будешь Ты хранитель этих ключей!

Теперь ключи от Иерусалима были возвращены евреям, и столь странный и неожиданный исполнитель Божьей воли встал по стойке смирно и отдал честь рабби.

— Не всегда мы с вами ладили, — сказал майор, — но давайте расстанемся друзьями. До свидания, и желаю удачи!

— Благословенно имя Твое, Господи! — пробормотал Вейнгартен.

— Ты подарил нам жизнь и позволил дожить до этого великого дня! Затем он обратился к англичанину и добавил:

— От имени своего народа я принимаю этот ключ.

Англичанин вторично отдал честь и повернулся к своим солдатам. Колонна двинулась прочь из Старого города.

Завывание волынок стало стихать вдали, но тотчас вместо него послышались совсем другие звуки. Рабби Вейнгартен напряженно прислушался. Звуки становились все отчетливей, все чаще, они раздавались уже по всему Старому городу и, наконец, превратились в грохот, несущийся со всех сторон. Это были звуки стрельбы.

Арабская женщина, торопливо шагавшая по безлюдной улочке, со страхом прислушалась к перестрелке и ускорила шаги. Она спешила к зданию отеля "Царь Давид", где размещалась британская администрация. Асия Халаби много лет работала здесь. Теперь в комнатах и коридорах было пустынно. По холлу сновало несколько британских гражданских служащих; они выносили из кабинетов папки и коробки с бумагами и складывали все это в грузовик, стоявший перед отелем.

Пробираясь к отелю "Царь Давид", Асия Халаби рисковала жизнью ради того, чтобы попрощаться с этими англичанами — своими бывшими сослуживцами. Переступив порог, она поняла, что почти никто из работавших здесь арабов или евреев не сделал этого дружественного жеста по отношению к людям, которые тридцать лет управляли ее родиной.

Выросшая в зажиточной христианской арабской семье, Асия Халаби была многим обязана английским властям. Благодаря им она получила образование, приобрела профессию и превратилась в современную свободную женщину. Одним из символов этой эмансипации были водительские права Асии: в 1939 году она сдала экзамены на вождение автомобиля и стала первой в Палестине арабской женщиной, которая имела свою машину и умела ее водить.

Колонна грузовиков прогрохотала от отеля по направлению к Дамасским воротам и исчезла из виду. Асия Халаби помахала им вслед. Отель "Царь Давид" был теперь пуст. От британского владычества в Палестине остались лишь клочки бумаги, которые врывавшийся в открытые окна ветер гнал по кооидорам, словно это были осенние листья.

Когда Асия вернулась домой, она нашла записку от брата, который убеждал ее немедленно отправиться к нему в безопасный Мусульманский квартал Старого города. Она упаковала в чемодан самые важные для нее вещи: портативную пишущую машинку, свою детскую подушку, смешного игрушечного медвежонка и зеленый костюм. Уже выходя из дому, Асия взяла с книжной полки первую попавшуюся книгу — чтобы почитать что-нибудь в те несколько дней, которые она собиралась провести вне дома.

Для Асии Халаби, как и для многих других жителей Иерусалима, в этот день началась новая жизнь. Городу предстояло быть разделенным на две части, находящиеся в разных государствах, и Асии Халаби была уготована участь изгнанницы. Не несколько дней, а много лет предстояло ей вчитываться в книгу, которую она в то утро взяла с полки. Книга называлась "Возрождение арабского народа".

Сэр Алан Каннингхем, британский генерал, последний Верховный комиссар Палестины, бросил прощальный взгляд на Иерусалим с высокого холма, на котором находилась его резиденция. Однако у него не было времени слишком долго любоваться пейзажем.

Сейчас ему предстояло выполнить свою последнюю обязанность на посту Верховного комиссара Палестины. Власть, которую он олицетворял, нуждалась в символах и обрядах — так же, как церкви и храмы, которые генерал сейчас видел перед собою; и даже сложить с себя эту власть он не мог без надлежащей церемонии. Сегодняшняя церемония должна была ознаменовать окончание британского владычества в Палестине.

Тридцать лет назад все начиналось куда как радужно.

Великобритания обещала создать в Палестине еврейский национальный очаг; она обещала заменить продажное и безответственное турецкое правление просвещенным европейским колониализмом. Но все пошло вкривь и вкось. Проблемы Палестины британская администрация разрешить не смогла.

Верховный комиссар лучше других знал, что англичане оставляют позади себя хаос и опасность кровавой войны. И вот, в последний раз оглядывая с горы раскинувшийся перед ним город, сэр Алан Каннингхем вдруг был потрясен одной мыслью: там, внизу, сто шестьдесят тысяч жителей Иерусалима только и ждали его отъезда, чтобы начать убивать друг друга.

— Так много усилий приложено, — пробормотал он, так много людей погибло, и все впустую. И теперь — кто теперь наведет здесь порядок?

14 мая 1948 года была перевернута еще одна страница в истории Святой Земли. С отбытием британского генерала здесь возродилось древнее государство и началась открытая борьба между арабами и евреями — борьба, которая два десятилетия сотрясает многострадальный Ближний Восток и привлекает к себе внимание всего мира.