22. Мирная жизнь Деир-Ясина
22. Мирная жизнь Деир-Ясина
Трое суток пилот Хаганы Фредди Фредкенс рыскал на своем "кукурузнике" над Средиземным морем с грузом самодельных бомб на борту, разыскивая грузовое судно "Лино", которое должно было доставить из Фиуме в Бейрут груз чехословацкого оружия, закупленного капитаном Керином для арабской армии. А на четвертые сутки Фредкенс обнаружил пропавший корабль там же, где и вся Италия, — на страницах итальянской прессы.
Оказалось, что шторм загнал "Лино" в порт Мальфетта, расположенный севернее Бари. В Мальфетте итальянский таможенник обнаружил секретный груз; на следующий день газеты вышли с аршинными заголовками, кричащими о прибытии в итальянский порт таинственного груза оружия. В Италии в это время полным ходом шла предвыборная кампания, и тотчас распространился слух, что груз оружия предназначен для коммунистов, которые собираются произвести в Италии переворот. Правительство немедленно отдало приказ арестовать команду судна, а само судно отбуксировать в порт Бари и поставить — до окончательного расследования — под вооруженную охрану.
Это предоставило Хагане отличную возможность потопить судно.
Задача была возложена на Муню Мардора, одного из самых отважных агентов Хаганы в Европе. Мардор немедленно помчался в Бари на грузовике, замаскированном под грузовик американской армии. В запасном бензобаке машины была спрятана взрывчатка.
Подобраться к "Лино" по суше не было никакой возможности.
Оставалось подплыть к нему с моря. Первая попытка не удалась: бдительные итальянские охранники обнаружили лодку Мардора. Вторая попытка была предпринята в полночь 9 апреля.
В одиннадцать часов вечера надувной плот с двумя водолазами и подрывником отошел от берега в глухом уголке гавани. Плот проник в военный порт и подошел к борту "Лино". Водолазы прыгнули в воду и приладили к корпусу судна мощную самодельную мину, которая должна была взорваться через несколько часов. Затем водолазы вернулись в рыболовный порт, где их ждал Мардор со своим грузовиком. Через несколько минут грузовик уже мчался в Рим. В пятом часу утра в порту Бари раздался чудовищный взрыв, проделавший в борту корабля "Лино" огромную пробоину. Шесть тысяч винтовок и восемь миллионов патронов, закупленных капитаном Керином в Праге, погрузились на дно бухты Бари.
Из Сирии в Италию был спешно командирован полковник Фуад Мардам. Он предъявил итальянским властям доказательства того, что груз оружия на "Лино" предназначался для Сирии, и взялся за дело. Ему удалось поднять из воды большинство ящиков с винтовками: многие из этих винтовок еще можно было спасти, обработав их антикоррозийными веществами. Но восемь миллионов патронов погибли безвозвратно.
Эта катастрофа только подстегнула арабов. Они принялись лихорадочно скупать оружие. Торговцы наперебой предлагали им свой товар. Некий чех продал шесть тысяч винтовок и пять миллионов патронов в обмен на оливковое масло, а какой-то испанец обязался поставить двадцать тысяч маузеров и двадцать миллионов патронов. Итальянцы предложили четыреста минометов и сто восемьдесят тысяч мин, какой-то швейцарский гражданин — противотанковые ружья. А один пронырливый гамбургский делец предложил личную яхту Гитлера и целый флот потрепанных подводных лодок.
Хотя еврея не имели права закупать оружие открыто, как арабские страны, но и люди Бен-Гуриона тоже могли похвастаться немалыми достижениями. В римских отелях и в ангарах Панамы ожидали указаний сто пилотов, готовых ринуться в бой, — идеалистов, сионистов, наемников, авантюристов, евреев и неевреев, выходцев из Соединенных Штатов, Европы, Южной Африки, из азиатских стран. Среди этих людей были, например, такие колоритные фигуры, как голландский миллионер или перс — ветеран индийской авиации; дезертир из Красной армии, бывший журналист, бывший молочник, бывший пожарник и даже бывший полисмен из Бруклина. Всех их объединяло, во-первых, желание сражаться за Еврейское государство, и во-вторых, большой летный опыт, накопленный за годы Второй мировой войны.
Посланцы Бен-Гуриона закупали во всех странах света бронированные автомобили и артиллерию, легкое стрелковое оружие и боеприпасы. Не пренебрегали евреи и вспомогательным оборудованием — вроде того, что закупил Федерман в Бельгии.
Однако все это могло иметь ценность, только будучи доставленным в Палестину. А англичане, несмотря на близкое окончание срока мандата, надзирали за палестинским побережьем так же зорко, как и прежде. Бен-Гуриону было ясно, что самое опасное положение возникнет после ухода англичан. Пройдет немало времени, прежде чем евреи сумеют ввезти в страну достаточно оружия, чтобы отразить нападение арабских армий.
"Именно в этот период, — сказал себе Бен-Гурион, — решится, проиграем мы войну или выиграем".
Ахмед Эйд, средних лет каменщик из деревни Деир-Ясин, разбудил жену, а затем, выйдя из дому, постучал в двери соседних домов. Было четыре часа утра. В это время женщины деревни вставали, чтобы отправиться печь питы — круглые белые лепешки — в большой общей печи, находившейся возле дома мухтара. Женщины покорно поднимались ни свет ни заря и принимались за работу. В это утро питы спасли им жизнь.
Перекинув через плечо ремень с болтающимся на нем допотопным маузером, Эйд вернулся на свой пост: в эту ночь он стоял в карауле у въезда в деревню.
Хотя вроде бы никакая особая опасность Деир-Ясину не угрожала, старейшины решили последовать примеру других арабских деревень и установили ночные дежурства.
Накануне вечером Ахмед Эйд заступил на пост вместе с двумя другими каменщиками, тремя каменотесами и шофером грузовика.
Ночь прошла спокойно — только издали, со стороны Кастеля, доносились отзвуки выстрелов. Деревню Деир-Ясин, расположенную к западу от Иерусалима, эти звуки не слишком тревожили. Старейшины Деир-Ясина держались в стороне от разгоревшейся в Палестине борьбы.
Сейчас под охраной Ахмеда и его товарищей мирным сном спали почти все жители деревни. Те, кто работал на стороне — в Иерусалиме и других местах, накануне вернулись домой, чтобы провести выходной день с родными. Другие, как Ахмед Халил, рабочий в лагере Алленби, или его брат Хассан, официант в ресторане "Царь Давид", вернулись в деревню, потому что англичане, уже собиравшие чемоданы, не нуждались более в их услугах.
Мирный утренний сон жителей Деир-Ясина был нарушен резким винтовочным выстрелом. Затем кто-то вскрикнул:
— Ахмед, яхуд алейна! (Евреи идут!) Внизу на склоне холма Ахмед увидел людей, поднимающихся из вади. Неожиданно со всех концов деревни раздались выстрелы.
Было четыре часа тридцать минут утра. Мирная жизнь Деир-Ясина окончилась навсегда.
Двигаясь на Деир-Ясин с трех сторон, бойцы Эцеля и Лехи начали атаку, которая, как надеялись их командиры, должна была повысить престиж их организаций в Иерусалиме. Бойцы Эцеля подошли к Деир-Ясину с юга, со стороны еврейского пригорода Бейт-Хакерем, а бойцы Лехи атаковали с севера. С востока, по единственной дороге, ведущей к деревне, двигался бронированный автомобиль, снабженный громкоговорителем.
Всего в операции было занято сто тридцать два человека.
Командиры Эцеля и Лехи назвали эту операцию "Ахдут" ("Единство"), чтобы подчеркнуть совместный характер действий обеих групп. Взрывчатка была взята со складов Лехи, а Эцель из своих подпольных арсеналов выделил автоматы; винтовки и ручные гранаты предоставила Хагана, надеявшаяся на помощь Эцеля и Лехи под Кастелем.
Пока немногочисленные дозорные Деир-Ясина беспорядочно палили по евреям и бегали от двери к двери, поднимая тревогу, наступающие приблизились к самой деревне и ожидали лишь прибытия бронированного автомобиля с громкоговорителем и сигнала к атаке. Командиры атакующих собирались предупредить жителей деревни, чтобы те оставили свои дома.
Однако этого предупреждения население Деир-Ясина так и не услышало. Подъезжая к деревне, бронированный автомобиль наскочил на груду камней, перегораживавших дорогу, и опрокинулся в кювет. Правда, несмотря на это, один из бойцов прокричал в громкоговоритель все что полагалось, но броневик находился слишком далеко от деревни, и предупреждения не услышал никто, кроме самой команды.
Наконец, на окраине деревни застрекотал пулемет нападающих.
Это был сигнал. С севера и с юга на Деир-Ясин устремились вооруженные бойцы. Операция "Единство" началась.
— Яхуд! — понеслось по улицам спящей деревни.
Босиком, в одних ночных рубашках, многие жители Деир-Ясина бросились бежать на запад.
После первого натиска атака евреев захлебнулась. Бойцы Эцеля и Лехи привыкли к действиям совсем иного типа. Они не имели никакого опыта проведения боевых операций по захвату населенных пунктов противника. А у всех мужчин в Деир-Ясине имелось оружие, и они упорно отстаивали свои дома.
Потребовалось почти два часа, чтоба атакующие сломили арабскую оборону первого ряда домов и достигли центра деревни. Здесь обе группы бросились друг другу в объятия.
Однако радость их была преждевременной. Боеприпасы у них были на исходе, а самодельные автоматы Эцеля то и дело выходили из строя. Хотя потери атакующих были невелики — погибло всего четыре человека, но и этого оказалось достаточно, чтобы остудить их боевой пыл. Два командира были ранены. Кто-то даже предложил отступить. Гиора, командир подразделения Эцеля, повел своих людей в новую атаку и тоже был ранен. Нападающие впали в неистовство. И по мере того, как сопротивление арабов ослабевало, в душах бойцов Эцеля и Лехи закипала все более яростная злоба к жителям Деир-Ясина.
Когда рассвело, в Деир-Ясин прибыл Мордехай Раанан, командир иерусалимского отряда Эцеля. Он приказал стереть с лица земли оставшиеся в деревне дома, которые продолжали оказывать сопротивление. Дома, откуда раздавался хотя бы один выстрел, были взорваны. Самым большим из них был дом мухтара.
— Через несколько минут, — вспоминал впоследствии Раанан, — дом представлял собой груду развалин, среди которых валялись изуродованные тела.
Однако печь, в которой женщины Деир-Ясина пекли свои питы, устояла — благодаря тяжелой железной двери, которую не взял динамит. В этой печи спряталась жена Ахмеда Эйда и еще несколько женщин. Они услышали снаружи голоса, которые кричали им по-арабски:
— Выходите, не бойтесь!
Однако женщины отказались выйти. Как вспоминала потом Шафика Саммур, дочь мухтара, они уловили в арабской речи еврейский акцент.
Эцелевцы взорвали еще пятнадцать домов, но тут у них кончился динамит. Те арабы, которым удалось пережить утреннюю резню, в панике укрылись в еще державшихся домах.
Тогда нападающие стали методически обстреливать дома автоматными очередями и забрасывать их гранатами. После полудня евреи пригрозили, что взорвут печь динамитом, если женщины оттуда не выйдут. Тогда дочь мухтара отворила дверь и первая вышла наржу. В развалинах своего дома она нашла трупы матери двух братьев.
На Деир-Ясин спустилась гнетущая тишина, которую прерывали только отдельные крики, а над дымящимися развалинами светило ласковое весеннее солнце. Операция "Единство" закончилась.
Бойцы Эцеля Лехи одержали победу. Они взяли Деир-Ясин[7].
Деир-Ясин лег черным пятном на совесть молодого государства.
У подавляющего большинства евреев Палестины резня в Деир-Ясине вызвала шок и отвращение. Еврейское агентство немедленно отмежевалось от действий террористов и осудило их. Давид Бен-Гурион лично послал телеграмму королю Абдалле с выражением своего возмущения. Главный раввин Иерусалима пошел на неслыханный шаг — изгнал участников нападения на Деир-Ясин из еврейской общины.
Арабы решили, что об этой трагедии должен узнать весь мир.
Несколько часов Хазем Нуссейби и Хуссейн Халиди, секретарь иерусалимского Верховного арабского комитета, совещались, обдумывая, в каком виде преподнести события в Деир-Ясине радиослушателям. "Мы опасались, — писал Нуссейби впоследствии, — что наши арабские соседи, невзирая на свои высокопарные тирады, не торопятся нам на помощь. Мы хотели заставить содрогнуться население арабских стран и тем самым побудить его оказать давление на свои правительства". В конце концов они решили описать происшедшее, снабдив свой рассказ ужасными подробностями. Это было, как потом признал Нуссейби, "роковой ошибкой". Рассказ о зверствах, совершенных в Деир-Ясине, не заставил правителей арабских стран изменить свою политику. Зато среди палестинских арабов началась паника. "Роковая ошибка" Нуссейби и Халиди привела к массовому бегству арабов из Палестины. Так возникла проблема палестинских беженцев.