24. Самая приятная новость

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

24. Самая приятная новость

Опять, как и в декабре прошлого года, толпы любопытных приходили на каирскую улицу Каср-эль-Нил поглазеть на ярко освещенные окна здания египетского Министерства иностранных дел, где в апреле снова собрались лидеры Арабской лиги.

Борьба в Палестине достигла критической точки. Первые успехи партизанской войны сменились серией поражений. Хагане удалось прорвать блокаду Иерусалима. Абдул Кадер Хусейни погиб. Каукджи так и не сумел захватить один из ключевых стратегических пунктов Хаганы на севере — киббуц Мишмар Хаэмек. События в Деир-Ясине привели к массовому бегству арабского населения из Палестины. Шесть тысяч драгоценных винтовок и восемь миллионов патронов лежали на дне бухты итальянского порта Бари. Теперь даже самым ярым сторонникам партизанских действий стало ясно, что спасти положение может только координированное вторжение в Палестину всех арабских армий.

В течение последних шести месяцев стратегия лидеров ишува основывалась на предположении, что арабские армии немедленно атакуют Еврейское государство, как только окончится срок британского мандата. Однако и сейчас арабские лидеры, собравшиеся в Каире, были столь же далеки от принятия решения о вооруженной интервенции, как в декабре прошлого года.

За исключением Хадж Амина эль Хусейни, допущенного наконец на совещание, собравшиеся здесь деятели были весьма умеренными и достаточно интеллигентными. Среди них не было ни одного из тех экстремистов, которые вскоре придут к власти в результате революции и радикально изменят характер всей арабской политики. Это были мирные буржуа консервативного толка, не склонные к авантюризму. По складу характера и по культуре они были гораздо ближе к европейцам, своим недавним колонизаторам, чем к собственным соотечественникам, которыми они управляли. Джамиль Мардам увлекался выращиванием абрикосов и классической арабской поэзией. Рияд эль Солх регулярно читал на сон грядущий сочинения Монтеня, Декарта и Руссо. Абдурахман Аззам Паша, серьезный вежливый джентльмен, врач по профессии, заслужил известность тем, что был самым молодым человеком, когда-либо избранным в египетский парламент. Нури ас-Сайд гораздо уютнее чувствовал себя в лондонских салонах, чем в пустынях Ирака.

Однако именно эти образованные и интеллигентные люди вели свои народы к катастрофе. Они так и не смогли уяснить себе всей серьезности фактора еврейского присутствия в Палестине.

Сионистских лидеров они считали ни на что не способными недоумками. "Мысль о том, что евреи могут победить, просто не приходила им в голову", — проницательно заметил сэр Алек Керкбрайд, британский посол в Аммане.

В личной жизни и в отношениях с иностранцами арабские лидеры были рассудительными людьми умеренных взглядов, но, выступая с публичными речами, предназначенными для масс, они считали своим долгом обрушивать на них потоки трескучих, возбуждающих фраз. Привыкнув использовать эмоции масс в своих интересах, они никогда не воспринимали эти массы всерьез и в конце концов сами пали жертвами народных страстей. Тем более им никогда не приходило в голову задуматься о психологии противника. Скорее всего, никто из сотрудников Министерства иностранных дел Египта не собирался на деле выполнять свою угрозу "сбросить евреев в море".

Однако евреи, только что потерявшие шесть миллионов своих братьев в нацистских лагерях, имели основания воспринимать эти слова всерьез. На улицах Тель-Авива подобные речи звучали совсем по-иному, чем в каирских гостиных.

Аззам Паша, генеральный секретарь Арабской лиги, в своих выступлениях ратовал за войну, а в личных письмах и беседах признавался: "На самом деле мы вовсе не хотели войны, но мы сами поставили себя в такое положение, когда нам не оставалось ничего иного, как воевать". Он тайно встретился с британским послом в Египте Рональдом Кемпбеллом и просил его убедить британское правительство продлить мандат еще на год:

Аззам Паша надеялся, что тогда арабам удастся избежать вооруженного конфликта.

Пока сирийское правительство, возглавляемое Джамилем Мардамом, открыто вооружало свою армию, чтобы "сбросить евреев в море", жена Мардама регулярно ездила в Иерусалим лечить язву желудка у еврейского врача. Король Трансиордании Абдалла мечтал расширить границы своих владений, но с евреями воевать не собирался. Нури ас-Сайд, премьер-министр Ирака, повышал боевую готовность своих дивизий, однако так и не отправил их на поле боя. Одним из самых убежденных сторонников военного решения вопроса был ливанский правитель Рияд Солх; тем не менее ни у кого (если не считать короля Абдаллы) не было таких хороших отношений с Еврейским агентством, как у Солха. Через семь месяцев, в одну из своих регулярных тайных встреч в Париже с Тувией Арази, представителем Еврейского агентства, Рияд Солх слезно уговаривал своего противника:

— Тувия, вы должны убедить американцев, что они обязаны заставить нас заключить с вами мир. Мы хотим мира. Но по политическим причинам мы сможем это сделать только в том случае, если нас заставят.

Аззам Паша получил от Джорджа Аллена, первого секретаря посольства США в Каире, копию подготовленного американским Государственным департаментом проекта опеки с просьбой представить мнения лидеров Арабской лиги по этому вопросу до начала специальной сессии Генеральной Ассамблеи, которая была назначена на 16 апреля. Хадж Амин Хусейни немедленно предложил передать этот проект на рассмотрение специальной комиссии, состоявшей из представителей Сирии, Трансиордании и Палестины.

Через сорок восемь часов комиссия представила свои предложения. Они были одобрены лидерами Лиги арабских стран и отправлены в Нью-Йорк. Арабы могли избавить себя от хлопот. Их предложения были так безнадежно нереалистичны, что даже наиболее горячие сторонники арабского дела не могли обсуждать их всерьез. Согласно этим предложениям, прекращение военных действий было возможно только при том условии, что Хагана будет распущена, Эцель и Лехи разоружены, иммиграция евреев в Палестину полностью прекращена, а нелегальные иммигранты, уже проживающие в Палестине, высланы за ее пределы. Что же до опеки, то осуществлять ее надлежало арабским государствам, а не ООН.

Опека, разумеется, привела бы к созданию в Палестине арабского государства. Эти предложения окончательно погубили план американского Госдепартамента.

Отвергнув предложения о мире, арабы неизбежно должны были стать на путь войны. Однако лидеры арабских стран, собравшиеся в Каире и проголосовавшие за войну, отнюдь не были склонны раскошеливаться ради победы. Все арабские страны вместе взятые внесли в фонд войны не более десяти процентов от обещанных четырех миллионов фунтов стерлингов.

Наиболее существенным вкладом арабских лидеров в дело войны можно считать машинописный документ на пятнадцати страницах с приложенными к нему тремя картами. Это был план вторжения арабских армий в Палестину. Автором плана был молодой майор Вафси Тал. Согласно плану Тала, ливанцы, сирийцы и палестинская Освободительная армия, имея в авангарде иракские бронетанковые силы, наносили евреям удар с севера и захватывали Хайфу, египтяне тем временем двигались через прибрежную равнину к Яффе; Арабский легион и остальные части иракской армии вели наступление с востока в направлении Тель-Авива. По расчетам Тала, кампания должна была занять одиннадцать дней.

Вафси Тал настаивал, чтобы все операции координировались единым главнокомандующим. Если бы этот план был выполнен, арабское наступление могло бы увенчаться успехом. Однако Джамиль Мардам и Рияд эль Солх знали, что успех военных действий зависит от сотрудничества между двумя монархами, которые искренне и от всего сердца ненавидели друг друга, — трансиорданского короля Абдаллы и египетского короля Фарука.

Безвольного, но самолюбивого Фарука, кутилу и картежника, взялся убедить Рияд эль Солх. Он доказывал египетскому королю, что если в успешном вторжении арабов в Палестину египетская армия будет играть главную роль, то Фарук станет признанным лидером арабского мира. Если же тот воздержится от участия в войне, то возвысится его враг Абдалла, ибо Палестина попадет под власть Трансиордании. И наконец, если в Палестину вернется муфтий, преданный вассал Египта, то Фарук сделается фактическим властителем нового великого халифата, простирающегося от Хартума до Иерусалима, и столицей этого халифата будет уже не Константинополь, а Каир.

Обычно, закончив дела, Рияд Солх любил заглянуть после полуночи в редакцию каирской газеты "Аль Ахрам" и поболтать с друзьями. Однажды ночью, в середине апреля, он вошел в редакцию с сияющим лицом.

— Наконец-то мне удалось его убедить! — торжественно произнес Солх. — Это не для печати, но такой приятной новости у нас не было с тех пор, как ООН проголосовала за раздел Палестины. Египет вступает в войну!