В. Кулаков ЗОЛОТАЯ «НИКОМИДИЯ»

В. Кулаков

ЗОЛОТАЯ «НИКОМИДИЯ»

Для проведения операции на пароходе «Битиния», отплывающем из Новороссийска в Константинополь, был назначен оперативный наряд во главе с Орловым и его заместителем Ионовым. С соблюдением всех официальных правил чекисты с группой сотрудников контрольно-пропускного пункта с утра 6 июня 1922 года стали проводить досмотр парохода. Было известно, что на «Битинию» погружена партия золота и драгоценностей, которые контрабандисты намеревались отправить за границу. Чекисты знали, что имеют дело с матерыми преступниками, поэтому на легкий успех никто не рассчитывал. Дотошно осматривали вещи команды и пассажиров, складские, подсобные помещения, каюты. Но как ни старались, ценностей на пароходе не нашли.

Чекисты покидали «Битинию». Ионов слышал, как молодой чекист говорил своему другу:

— Расскажи кому — не поверят. Не пойму, где все-таки драгоценности?

Ионов уже с причала оглянулся на пароход и заметил, что люди на палубе засуетились, и лишь двое из команды, облокотившись на борт, пристально смотрели вслед чекистам. В их глазах мелькнуло что-то похожее на усмешку…

Ионов тихо сказал Орлову:

— Посмотри вон туда, на двоих у борта…

Орлов с Ионовым переглянулись и круто повернули в сторону «Битинии». За ними, словно по команде «кругом», последовал весь наряд.

Палуба опять быстро опустела, слышны были лишь гулкие шаги наряда по доскам.

— Давайте еще раз осмотрим пароход, — глухо сказал Орлов, — золото где-то здесь.

Перед повторным досмотром Орлов дал задание Ионову вести непрерывное незаметное наблюдение за теми двумя. Ионов отошел в сторону и, насвистывая какую-то простенькую мелодию, стал у борта. В какое-то мгновение он приметил, что эти — «с усмешкой» — всякий раз переглядываются, как только чекисты появляются в носовой части парохода. Однако самый тщательный досмотр носовой части не дал никаких результатов…

— Сквозь дно, что ли, провалились ценности? — раздражался Ионов.

— А что?.. Что, если действительно они провалились? — не то в шутку, не то всерьез спросил Орлов. — Кто из вас хорошо ныряет? — посмотрел он на своих.

— Я могу, — отозвался один из чекистов.

— Я тоже, — рядом с ним встал другой.

— Давайте приступайте к делу, — кивнул им Орлов. — Надо осмотреть дно вокруг парохода.

— Начните с носовой части, — сказал Ионов.

Спускаясь с борта парохода, чекисты заметили канат, опущенный в море. Они пытались его поднять, но это не удалось. Тогда Орлов приказал капитану поднять канат. Тот наотрез отказался.

— Черт с вами, — отмахнулся от него Орлов. — Ну-ка, беритесь, ребята!

Канат медленно пошел из воды. Неожиданно чекисты увидели два тюка, привязанных к канату. В них оказалось три чемодана и несколько узлов, наполненных серебром и другими драгоценностями.

Однако никто из членов экипажа эти чемоданы и узлы не опознал. Капитан и фрахтовщик судна бормотали что-то бессвязное. Кому принадлежат эти вещи и каким образом они оказались под «Битинией», им, якобы, ничего неизвестно.

…На столе лежал документ о результатах досмотра парохода «Битиния», а рядом несколько папок с материалами досмотров других пароходов, оперативными сводками, справками, заявлениями граждан и другими бумагами. Документ за документом напоминали о многочисленных уловках контрабандистов, с помощью которых они переправляли за границу драгоценности.

Начальник Черноморского политотделения ГПУ Комов держал кипу заявлений, в которых жители обращались к чекистам с требованием принять меры к наглым спекулянтам, перекупщикам и контрабандистам.

— Плохо же мы охраняем народное добро, — сказал он вызванным в отделение чекистам.

На конкретных фактах он убедительно показал, что отделение работает примитивно, порой попусту тратит свои силы.

— А в городе орудует большая группа контрабандистов. И судя по всему, не одна, — подчеркнул он.

Опираясь на выдержки из статьи В. И. Ленина «О значении золота теперь и после победы социализма», начальник политотделения разъяснил, что Политбюро ЦК РКП(б) взяло под особый контроль расходование золотого фонда и драгоценностей страны и задача органов ГПУ — не позволять иностранной буржуазии использовать внешнюю торговлю для вывоза из Республики Советов валютных ценностей, исторических реликвий.

— Мы обязаны выполнить наказ партии, — заключил он.

* * *

Ясное, теплое утро. На толкучке, казалось, весь город. Здесь предлагают товар на любой вкус. В разношерстной толпе бродили Ионов и Орлов, высматривая скупщиков золота, серебра и других драгоценностей. Один из торговцев привлек внимание Ионова.

— Глянь, какой прекрасный товар, — остановил он напарника.

— И торгует бойко: парфюмерия-то иностранная. Откуда бы? — заинтересовался Орлов.

Наблюдения за спекулянтом привели чекистов к лавке Бехорошвили. Оказалось, что он работает здесь на складе. Фамилия — Фоменко, бывший красноармеец. К Бехорошвили поступил в поисках заработка. Часто по поручению владельца лавки ездил по станицам с товаром.

Докладывая начальнику о результатах посещения толкучки, Ионов рассказал и о продавце контрабандного товара.

— Очень разумно поступили, — сказал Комов, выслушав Ионова. — С этим человеком надо побеседовать во время выезда в станицу…

Разговор с Фоменко было поручено провести Ионову.

Ионов в ЧК работал недавно, да и сам молод — всего двадцать три года. Он немного сомневался, сможет ли расположить Фоменко к откровенности, но довольно быстро ему это удалось.

Из рассказов Фоменко Ионов узнал, что хозяин лавки Бехорошвили скупает различные золотые и серебряные вещи, царские монеты, украшения. Все это перепродает иностранным коммерсантам, а те охотно поставляют ему импортный товар, который он реализует через верных лиц с большим барышом.

«Кажется, здесь настоящая контрабанда» — решил Ионов.

* * *

После досмотра на «Битинии» Бехорошвили собрал своих работников и предупредил, что уволит любого, кто хоть одним словом заикнется чужому о тайных операциях в лавке.

В тот же день он вызвал торгового агента Абрегова.

— Нам повезло. Слава богу, чекистам не удалось напасть на след. Замаскируй вход в подвальный тайник и побеспокойся о драгоценностях, — распорядился Бехорошвили.

Коммерсант спешно готовился к отъезду в Турцию и прекрасно понимал, что без «металла» там ему нечего делать. Ходового товара оставалось мало, но Бехорошвили ждал прибытия заграничного друга с пополнением. В городе у него тоже имелись большие связи и прежде всего с комиссионным магазином, в котором Бехорошвили подолгу пропадал. Это вызвало у чекистов вполне понятные подозрения. За владельцем магазина Шеломой Датикошвили поручили наблюдать Борцову — плечистому, атлетического сложения казаку. Этот молчаливый великан обладал способностью работать в нечеловеческих условиях, был вынослив до удивления. Казалось, что он мог трудиться не одни сутки без отдыха. Борцову шел двадцать второй год, из них два он работал в ЧК, и теперь впервые получил самостоятельное поручение.

…Комиссионный магазин. Зевак и покупателей — пруд пруди.

Борцов не раз видел, как в открытую заключаются сделки между продавцами и покупателями. Обычно Борцов находился в центре толпы, изучая оттуда приемщиков товара. Он заметил, что, если клиент приносил на комиссию драгоценную вещь, приемщик обязательно приглашал хозяина, который уводил этого человека в свой кабинет.

Люди сдавали разные ценности: золотые, серебряные часы, браслеты, кольца, кулоны, крестики. Некоторые из них запоминались своей редкостной отделкой. Но напрасно пытался Борцов увидеть потом эти вещи на витринах: они там не появлялись.

Очевидно, хозяин магазина драгоценности оставляет у себя и сам расплачивается с клиентами. О своих наблюдениях Борцов доложил руководству отделения и получил добро на всестороннюю проверку хозяина магазина. Оказалось, что это крупный коммерсант, имеющий несколько торговых точек в городе и ближайших станицах. Поддерживает торговые отношения с владельцами других магазинов и лавок, с ювелирной мастерской, не брезгует сделками с мошенниками, уголовниками. Наибольший интерес представляли подозрительные торговые операции Датикошвили с греком Зуганелли. Зафрахтованное им судно постоянно совершало рейсы между Константинополем и Новороссийском.

А тем временем рабочий из лавки Бехорошвили сообщил Орлову, что видел, как торговый агент Абрегов снял с икон, хранившихся в подвале, три больших серебряных оклада, присоединил к ним большой подсвечник и все это завернул в скатерть.

— Куда ты с таким большим узлом? — спросил Фоменко.

— Большим? А хочешь, я его в кармане умещу? — похвастался Абрегов.

— Это как же?

— Увидишь!

Абрегов исчез. А на следующий день он, бахвалясь, показал Фоменко несколько серебряных слитков, которые ему сделали в ювелирной мастерской Пилиди.

— Хозяин будет доволен! — радовался Абрегов.

…Время подошло к вечеру, жара спала. Орлов вместе с Борцовым остановились около ресторана с громким названием «Яр».

Из окон доносилась цыганская песня:

…Соколовский хор у Яра

Был когда-то знаменит,

Соколовская гитара

До сих пор в ушах звенит…

В ресторане и возле него собиралась сомнительная публика.

— Не мешало бы к ней присмотреться, — предложил Орлов своему товарищу.

В новых, взятых на прокат костюмах, чекисты направились в ресторан. Разыгрывая из себя выпивох, которым море по колено, чекисты внимательно изучали окружающих. Через несколько вечеров они убедились, что половина посетителей «Яра» — одни и те же лица.

За одним из столиков собирались бывшие офицеры. Они заказывали цыганские песни, танцевали, шумели. Особенно выделялся широкоплечий, высокий, средних лет мужчина с плоским носом. Однажды он пригласил к себе официанта и долго с ним шептался. Вскоре к столику подошел сам владелец ресторана. Затем мужчина с плоским носом и хозяин «Яра» отошли к буфету. Беседа была непродолжительной, но от глаз Орлова не ускользнул момент, когда владельцу ресторана было передано золотое кольцо с сапфиром.

Может быть, подгулявшим офицерам нечем расплатиться? А может быть, владелец «Яра» — скупщик драгоценностей? Опять вопросы, вопросы, догадки, предположения… А фактов не хватает.

…Муж пропал без вести. Родственники не пишут. Время тяжелое. От постоянной тоски Мария Ивановна стала чаще ходить в церковь. Она всегда становилась перед иконой «Взыскание погибших», ища успокоения в молитвах.

В воскресенье, как обычно, она пришла на «свое» место и хотела поставить свечку, но, к ее крайнему удивлению, икона исчезла. Мария Ивановна восприняла это как потерю всех надежд. Бог отвернулся от нее.

Вечером она, утирая слезы, поведала о своем горе квартирантке-учительнице, а та на следующий день сообщила об этом начальнику Черноморского отделения ГПУ.

Он вызвал чекиста Орлова:

— Нужно срочно расспросить Марию Ивановну и выехать на место происшествия. Видимо, начался грабеж ценностей…

Вскоре Орлов с сотрудниками был около церкви. Обойдя поток богомолок, направились прямо к священнику. Показав удостоверение, Орлов сразу спросил:

— Куда делась «Взыскание погибших»?

Испуганный священник начал торопливо рассказывать:

— Вчера в церковь пришли три человека. Показали бумагу от горсовета, ну и забрали с собой икону, а она в золотом окладе. Да мало того, в подвале забрали еще четыре иконы, серебряные кресты и другую утварь, погрузили на подводу и уехали.

— Что было написано в бумаге?

— Помню слово «изъять», круглую печать с гербом, а остальное не помню, — он задумался, а потом нерешительно добавил: — Очень быстро они все это делали, куда-то спешили, их старший, во френче, все время подгонял.

— Документ об изъятии оставили?

— Нет.

— Какие приметы старшего?

— Он черноватый, похоже нерусский, глаза быстрые, нос какой-то плоский…

— Куда повезли ценности?

— Наверное, в горсовет.

Орлов в сопровождении священника осмотрел подвал, откуда забрали церковную утварь.

— Да, торопились… В спешке многого не взяли, — быстро сказал Орлов помогавшему чекисту. — Но действовали умело.

После доклада Орлова начальник политотделения выяснил в горсовете, что никаких распоряжений о конфискации церковного имущества не давалось.

Стало быть, грабеж церкви — дело группы бандитов под руководством «плосконосого». Видимо, его-то и видели чекисты в ресторане «Яр». По их общему мнению, «Яр» — наиболее вероятное место, где бандит может появиться со своими собутыльниками. Решили вести постоянное наблюдение за рестораном, «работали» попеременно то Орлов, то Борцов, которые знали Плосконосого в лицо. Наконец однажды вечером он ввалился в «Яр» с тремя дружками.

Получив сигнал от Орлова, Ионов с напарником направились в ресторан. Предполагалось, что главарь и его компания покинут ресторан уже после его закрытия. Следовало «проводить» его до дому, а когда он окажется один — задержать.

— Борцов, пора идти на пост, — сказал Орлов.

Борцов, внимательно оглядываясь, спросил:

— А что здесь так тихо?

— Тишина-то обманчивая. Как закроют ресторан, сразу станет шумно. Вот тут-то и надо не зевать, — напутствовал Орлов своего напарника.

Опергруппа ждала закрытия ресторана. Время шло медленно. Ионов с молодым чекистом держали компанию Плосконосого в поле зрения. Как только те стали расплачиваться с официантом, Ионов дал знать опергруппе Орлова.

Открылась дверь. Плосконосый посмотрел по сторонам. Его глаза быстро прощупали людей, находившихся около ресторана. Завсегдатаи группами расходились в разные стороны. Извозчиков уже не было. Компания Плосконосого остановилась, о чем-то разговаривая. Вскоре они расстались. Плосконосый с дружком свернули вправо. Орлов с Борцовым последовали за ними, держась на довольно большом расстоянии. Все пока складывалось по плану.

Вдруг бандиты свернули в переулок. Чекисты ускорили шаги, но за углом их встретила пустота. Кинулись вперед, стали дергать входные двери домов, калитки — заперто. Стоп, вот одна приоткрыта. Орлов махнул Борцову, вдвоем они осторожно вошли во двор.

— Давай сюда, — прошептал Орлов. Он заметил около сарая силуэт человека и взял его на прицел. — Руки вверх! — крикнул он и бросился вперед.

Из-за угла грянул выстрел, затем второй. Чекисты дали в ответ несколько залпов, но бандиты как будто растворились в темноте. Слышался лишь собачий лай…

— Упустили! — остановился Борцов.

Дальнейшие поиски были бесполезны.

Ионов и напарник спокойно шли за другой парой. Мимо медленно проехал извозчик. И здесь произошло непредвиденное. Бандиты быстро вскочили в пролетку, и извозчик погнал лошадей.

Чекисты во весь дух помчались следом, но вскоре отстали.

Когда все четверо встретились в отделении, старались не смотреть друг на друга.

…Стало известно, что 19 июля в Новороссийск прибудет пароход «Никомидия», на котором контрабандисты попытаются вывезти партию драгоценностей. Готовясь к операции, чекисты взяли под контроль всех подозреваемых в причастности к спекулятивным сделкам. Для дежурства в порту подобрали смелых, проверенных людей.

Пароход «Никомидия» под итальянским флагом пришвартовался около двенадцати часов дня. Уже с утра чекисты отделения были наготове.

Группа Ионова продолжала вести наблюдение за лавкой Бехорошвили. В этот день сюда нахлынула толпа клиентов, которых принимали и с парадного, и с черного входа. Трудно было уследить, кто с чем приходит. Ионову удалось встретиться с Фоменко. Тот рассказал, что в последние дни лавку посещали только беженцы-иностранцы да бывшие аристократы. Боясь, что при таможенном досмотре у них отберут запасы драгоценностей, они передавали их Бехорошвили. Знакомые лавочника должны были перевезти ценности на пароходе «Никомидия». Пока же их укладывали в чемоданы и прятали в подвале.

Во второй половине дня лавку посетил старший механик «Никомидии» — Фонтонини. Припрятанные в дворовом складе чемоданы при нем запаковали в овечьи шкуры и на подводах отправили в порт для погрузки на «Никомидию» под видом купленного товара. Особый интерес представляло сообщение Фоменко о встрече фрахтовщика Зуганелли с владельцем комиссионного магазина Датикошвили. Выяснилось, что Зуганелли, имеющий торговую контору «Джемс» в Константинополе, занимается контрабандой и ранее неоднократно переправлял за границу ценности. Необходимо было поймать его с поличным.

О том, как осуществили это чекисты, рассказала газета «Красное Черноморье» в начале августа 1922 года:

«26 июля с Каботажного мола снялся пароход «Никомидия» под итальянским флагом с грузом от Внешторга и пассажирами из греков-коммерсантов и беженцев (греков и ассирийцев). Еще на стоянке, по данным политотделения, было обращено внимание на часть команды и прибывших на пароход пассажиров, подозрительно себя державших.

Перед выходом в море пароход был задержан, подведен к Восточной пристани, пассажиры ссажены и на нем началось производство обыска…»

Рассказ этот дополнил начальник Черноморского политотделения:

«— Для нас не было тайной, — сказал т. Комов, — намерение некоторых спекулянтов путем контрабанды провезти за границу драгоценности. Учитывая, что существующие в России законы должны быть знакомы означенным спекулянтам, причем, как известно, законам РСФСР одинаково подчиняются все проживающие в Республике граждане, независимо от их подданства, мы не препятствовали совершить половину задуманного ими дела, предоставив возможность грузить на «Никомидию» драгоценности.

Затем инициативу взяли в свои руки мы…»

(Цитируем по газете «Красное Черноморье» от 4 августа 1922 года).

Первым результатом обыска была объемистая пачка корреспонденции. Часть ее носила характер препроводительных бумаг к ценностям, которые были найдены на пароходе — в машинном отделении, в обшивке бортов, в канатном ящике и других местах. Кроме нескольких десятков золотых слитков, чекисты обнаружили большое количество серебряных монет, ордена, бриллианты, жемчуг, оклады с икон.

Об этом инциденте на пароходе под итальянским флагом был информирован представитель итальянской миссии, который немедленно прибыл на пароход. Через него команде предложили указать или сдать все ценности, в противном случае при их обнаружении «Никомидия» с командой и пассажирами за злостную контрабанду будет задержана надолго.

Представитель итальянской миссии лично настаивал на производстве тщательного досмотра. Под сильным нажимом боцман согласился указать места, где находятся драгоценности.

Пассажиров, не причастных к контрабанде, по их просьбе пересадили на греческий пароход «Фасалоник» и отправили в рейс.

К утру 31 июля общее количество обнаруженных драгоценностей составило более двухсот пудов серебра, пяти пудов золота в слитках и монетах, много платины, бриллиантов и свыше десяти фунтов жемчуга. Ценности были спрятаны на дне залитого водой трюма, в нефти, масле, угле. Деньги и драгоценности были зашиты в мешочки и пакеты, на них указаны имена и фамилии владельцев, чтобы в Константинополе раздать по принадлежности.

Часть обнаруженных ценностей принадлежала фрахтовщикам парохода, часть — новороссийским и зарубежным спекулянтам.

На этот раз преступники попались с поличным. Захваченные врасплох, они почти не сопротивлялись и вынуждены были давать правдивые показания. Так, например, арестованному Зуганелли вменялась в вину попытка в провозе за границу 6557 рублей в монетах мелкого и 6222 рублей в монетах крупного достоинства и 14 301 золотника серебра в слитках. Среди задержанных находился и владелец ресторана «Яр» Константин Метис, который сознался в неоднократном вывозе за границу русских драгоценностей.

В портовом складе с «товаром», в том числе и иконами, взяли Плосконосого. Он выдал всю свою шайку.

Долго упорствовал владелец комиссионного магазина Шелома Датикошвили. Несмотря на неопровержимые доказательства, он отрицал свою вину. Как стало известно чекистам, дома у Датикошвили хранились подлежащие вывозу за границу бриллианты. Несколько часов продолжался тщательный обыск — и никаких результатов. Уже отчаявшиеся было в успешном исходе операции чекисты обратили внимание на странную форму дверных ключей, а также на замки от чемодана. В них оказались спрятанными почти 98 каратов бриллиантов и несколько каратов алмазов.

Следствие установило, что все слитки, обнаруженные на «Никомидии», плавились в ювелирной мастерской Пилиди, который также признался в своей преступной деятельности. Кроме того, выяснилось, что одним из основных участников скупки драгоценностей и контрабандной их погрузки был старший механик парохода Фонтонини. Его изобличили в систематическом контрабандном провозе сахарина, чулок, парфюмерии и других товаров, а также в связях с новороссийскими спекулянтами, занимавшимися скупкой золота и серебра.

Это был в полном смысле слова пиратский корабль. Команда и капитан парохода принимали живейшее участие в контрабанде драгоценностей, получая от 7 до 10 процентов комиссионных. Таким образом, была раскрыта сплоченная организация, специально занимавшаяся скупкой и отправкой за границу драгоценностей. Четырнадцать контрабандистов предстали перед советским судом.

* * *

Газета «Красное Черноморье» 4 августа 1922 года отмечала:

«Деятельность Черноморского политотделения по количеству обнаруженных контрабандных ценностей побила небывалый рекорд: ни на одном из пограничных пунктов Республики не было обнаружено столько контрабандных ценностей, сколько в Новороссийске за последнее время…»

Стоимость их исчислялась десятками миллионов золотых рублей. Поистине «Никомидия» была золотой.

В приказе по Черноморскому окружному политотделению от 17 августа 1922 года говорилось, что постановлением крайэкономсовещания Юго-Востока России и Южного бюро ЦК РКП(б) сотрудники политотделения по борьбе с контрабандой И. И. Орлов, С. М. Ионов, В. И. Борцов, контрольно-пропускного пункта Л. И. Брейбардт, И. Ф. Майоров и другие награждаются кожаными костюмами, сапогами и денежными премиями за энергию, честность и находчивость, проявленные ими при обнаружении контрабанды на пароходе «Никомидия». В документе далее указывалось:

«Кроме того, крайэкономсовещание и полномочное представительство ГПУ выражают всем товарищам свою благодарность. Объявляя об этом, поздравляют товарищей с заслуженной наградой и выражают надежду, что оказанная им высокая честь будет порукой в дальнейшей их честной и беззаветной службе Республике Советов.

Благодарность и награды занести в послужные списки с кратким содержанием проделанной операции».

Так чекисты Кубани нанесли сокрушительный удар по хищникам, покушавшимся на народное достояние, и сберегли золото Республики.

Памятник председателю ВЧК Ф. Э. Дзержинскому, установленный в 1981 году в Краснодаре в начале улицы, носящей его имя, — дань уважения всем поколениям советских чекистов

М. Ф. Власов — председатель ЧК Северо-Кавказской советской республики

С. М. Буденный с группой кубанских чекистов. Крайний справа — А. И. Шеуджен, о котором рассказывается в очерке А. Темрезова «Сокрушение джинноуджипа». Майкоп, 1929 год

Обращение Кубанской ЧК к населению Екатеринодара, опубликованное в газете «Известия» — органе Кубанского облисполкома и Екатеринодарского Совета рабочих, казачьих и солдатских депутатов 28 апреля 1918 года

Первая коллегия Кубано-Черноморской ЧК (слепа направо): И. Д. Павлов, К. Н. Симонова — сотрудница для поручений. Д. П. Котляренко — председатель, С. В. Виноградов, И. А. Волков, 1920 год

Руководитель кубанских чекистов, особоуполномоченный Реввоенсовета Кавказского фронта Г. А. Атарбеков. Екатеринодар, 1920 год

В своей деятельности органы ВЧК всегда опирались на помощь широких масс трудящихся. Об этом свидетельствует и публикуемая здесь фотокопия объявления, помещенного в областной газете «Красное знамя» 14 мая 1920 года

В. Е. Дровяников. О нем можно прочитать в очерке В. Назаренко «Рассказывает В. В. Павлова»

В. Е. Дровяников и А. М. Горький в Сорренто, 1928 год

Аппарат Кубано-Черноморской ЧК активно привлекал население к участию в выявлении контрреволюционных гнезд на Кубани проводил сложную воспитательную и разъяснительную работу. Примером этого может служить обращение, опубликованное в областной газете «Красное знамя» 20 мая 1920 года