4

4

Он вернулся в Ашхабад спустя четверть века, после долгой разлуки с этим городом.

Однажды Ораз Мамедович шел по городу со своими уже подросшими детьми. Евгений — в седьмом классе, Таня — в восьмом. В этот день он освободился рано. Обычно приходил ночью: после работы задерживался допоздна в штабе народной дружины.

Дети давно уже просили отца показать им, где раньше, в двадцатые годы, проходила граница города, рассказать о старом Ашхабаде. Они не видели ни дореволюционного города, ни довоенного. Приехали сюда в конце пятьдесят четвертого, и теперешний красавец Ашхабад вырос на их глазах из груды развалин, в которые превратило его землетрясение.

Тачмамедов шел с детьми по улицам и рассказывал. Неторопливо шагавший им навстречу старик в халате и лохматой шапке почтительно поклонился ему и, прижав ладонь к груди, поприветствовал:

— Салям!

Ораз Мамедович ответил. Женя удивленно посмотрел на отца. Он знал, что по туркменским обычаям полагается, чтобы первым здоровался младший по возрасту.

— Кто это, папа?

Тачмамедов усмехнулся:

— Басмач один, по тем временам знакомый.

— Басмач?! — у детей округлились глаза.

Они знали о басмачах из книг и кинофильмов. Но чтобы живой басмач ходил сейчас по улицам Ашхабада...

— Ну да. В двадцать четвертом или в двадцать пятом взяли мы его в плен. Темный человек был, обманутый. Я с ним долго говорил, объяснял, что к чему. Вот теперь встречаю иногда, благодарит. У него один сын инженером стал, другой — учитель. А Аннасахат, так старика зовут, боролся против новой жизни, муллы да беки ему мозги закрутили...

Да, не только с маузером и шашкой в руках сражался за Советскую власть Ораз Тачмамедов. Вчерашний батрак, прозревший благодаря революции, он нес своим соплеменникам горячее слово, пронизанное ленинской правдой.

Этой правде и служит он всю свою жизнь.