10.

10.

Ночью ему приснился кошмарный сон: он снова тонул. Холодная вода обжигала спину и грудь, сковала руки и ноги. А лодка уходила от него все дальше и дальше, и чье-то громадное, искаженное злобным смехом лицо заслонило от него весь белый свет.

— Умираешь, моряк? — гремел, разрывая барабанные перепонки, раскатистый голос, и эхо его отдавалось в снежных горах, подступивших вдруг к самому берегу залива.

Дышать стало тяжело, хотя вода отступала, не стало моря, не стало гор. Он попытался крикнуть, но не услышал своего голоса. Какое-то страшное существо давило, и он не мог его отодвинуть, не мог даже повернуться на бок. Он был ранен. Но рядом стонал Сулев — его друг, истекающий кровью. Противное существо исчезло, и Эрвин с трудом сказал:

— Обхвати мою шею, Сулев… вот так… пошли…

Они оба провалились в липкую болотную грязь, они оба стали тонуть: Сулев очень крепко сдавил его шею. Он попробовал резкими движениями встряхнуть Сулева, но тот был слишком тяжел для него. А вот на них пикирует немецкий бомбардировщик — включил сирену, с нарастающим визгом летят прямо в них с Сулевом три черные капли — бомбы. Спрячь голову, Сулев, прижмись к земле!.. Фу ты, пронесло: всегда кажется, что они, проклятые, нацелены прямо в тебя, что нет уже никакого спасения, а грохот раздается где-то далеко позади…

Но откуда взялся Виктор? И когда же они успели доползти до своих? А Сулев в гражданском костюме — поздравляет с победой!.. Нет, не поздравляет, он очень серьезно, очень строго говорит:

— Как же ты так? Мы же с Виктором поручились за тебя! Так сводишь счеты с жизнью? За это мы с тобой проливали кровь?

— Нет, Сулев, не за это… я все теперь понял, я вместе со всеми хочу, — слабо возражает другу Эрвин, но чувствует, что его не слышат, и ему становится совсем горько и страшно.

— Держись, милый, ничего не бойся. Ты скоро поправишься… и я… я увезу тебя домой.

Она, Айме! Эрвин сразу узнал этот самый родной голос, эти мягкие теплые руки! И открыл глаза. В комнате никого не оказалось. На стуле, рядом с диваном, висел его пиджак.

«Сколько сейчас времени? Какое число?» — вдруг забеспокоился Эрвин. Он вспомнил, что должен с утра явиться в рыбный порт. Он должен, должен! Быстро умыться, быстро привести себя в порядок! И никогда больше не хандрить. Айме не любит нытиков — не любит, и все тут!..

Таллин, 1966—1984