Плохие отношения

Французская ювелирная фирма «Бомер и Бассанж» (Boehmer and Bassenge) получила заказ от Людовика XV (деда Людовика XVI) создать по-настоящему массивное и совершенно уникальное бриллиантовое колье, которое он намеревался подарить своей любовнице, ненавидимой всеми мадам Дюбарри. Она любила драгоценности – чем крупнее, тем лучше, – поэтому фирма потратила несколько лет, чтобы собрать 2 800 карат бриллиантов, которых требовал дизайн. Людовик XV ничего не оплатил заранее, он же был королем, сами понимаете. К несчастью, монарх умер незадолго до того, как колье было готово, и так и не заплатил за него. Когда Бомер и Бассанж неожиданно остались без покупателя, ювелиры, оказавшиеся на крючке в сотни миллионов[102], попытались продать его девятнадцатилетней, только что коронованной Марии Антуанетте. Массивное колье не пришлось ей по вкусу даже тогда, у нее была репутация любительницы изящных вещей. Но, говоря откровенно, у кого еще могли быть такие деньги? Ювелирам не повезло: Мария Антуанетта знала, что колье создавалось для ее старого врага, мадам Дюбарри. Она не хотела иметь с ним ничего общего, к огромному огорчению расстроенных ювелиров.

Колье предназначалось для шлюхи, для женщины, которую королева презирала, и оно сразу приобрело в глазах Марии Антуанетты морально отвратительные ассоциации. Точно так же впоследствии оно приобретет смертельно отвратительные ассоциации в глазах публики, презиравшей Марию Антуанетту. В обоих случаях драгоценные камни послужили эмоциональной подменой той женщины, которой они, по общему мнению, принадлежали, и всех ее неблаговидных поступков. По сути, так началось превращение колье из камней в символ.

Ваш выход, Жанна де Сен-Реми, графиня де Ламотт. Хотя ее воспитывала мать-крестьянка в относительной бедности, Жанна любила говорить о своем благородном происхождении по линии отца, очень и очень дальнего и при этом незаконнорожденного потомка короля Генриха II. Натяжка была чудовищная. Но Жанна сумела использовать этот факт в сочетании с природным очарованием и выйти замуж за мелкопоместного дворянина Никола де Ламотта. Это обеспечило ей доступ в Версаль.

Самым заветным желанием Жанны было подобраться поближе к королеве. Она надеялась, что ее шарма и весьма отдаленного родства с Генрихом II хватит для того, чтобы войти в ближний круг королевы. И тогда деньги и милости польются рекой. Встречалась ли Жанна де Ламотт с королевой, доподлинно не известно. Если и встречалась, то королева не обратила на нее внимания. Поэтому когда колье появилось при дворе – отчаявшийся Бомер годами пытался продать его королеве при каждом удобном случае, – Жанна увидела социальную возможность совершенно иного рода.

Графиня де Ламотт была, по сути своей, мошенницей. И как всякой великой мошеннице, ей требовался простофиля. Она нашла его в лице Луи Рене Эдуарда, кардинала де Рогана. Роган был принцем, потомком одного из старейших и богатейших аристократических семейств Франции. Прежде чем стать кардиналом католической церкви, он занимал несколько важных постов во французском правительстве, полученных им благодаря высокому рождению, а не уму. Роган был одновременно тщеславным и глупым.

И самое главное: он был готов на все ради славы. Роган сделал бы что угодно, лишь бы оказаться поближе к VIP-персонам и попасть в А?список, которым являлся внутренний круг Версаля. Он уже «промазал» в Вене, где был французским посланником перед тем, как Людовик XVI и Мария Антуанетта поженились. Роган поставил не на ту лошадь и высказался против этого брака. Свадьба все равно состоялась, и потому, что Мария Терезия этого хотела, и потому, что кардинал де Роган не был ни слишком умен, ни слишком влиятелен. Позднее он понял (и едва ли он ошибался), что из?за этого промаха он потерял расположение императрицы, а без этого в Вене ему было не выжить.

После внезапной кончины Людовика XV Мария Антуанетта стала королевой Франции, и кардинал де Роган понял, что у него появился не такой страшный, но более близкий враг. Миссис Годдард Орпен в 1890 году написала о скандале с колье и кардинале де Рогане: «Он был посланником в Вене, где поднял на смех Марию Терезию, мать Марии Антуанетты, а впоследствии при дворе в Версале критиковал дофину, саму Марию Антуанетту»[103].

Переведем все сказанное выше на современный язык. Мало того, что кардинал де Роган возражал против брака Марии Антуанетты и Людовика, он же высмеивал ее мать и говорил гадости о той, которая теперь стала королевой, и все это в доме и первой, и второй. Орпен пишет: «Из?за этих двойных деяний его искренне ненавидела королева, которая, подобно всем молодым людям, доходила до крайности в своих симпатиях и антипатиях, а также страстно выражала свои чувства»[104].

Иными словами, Мария Антуанетта была злой девочкой и прославилась тем, что наказывала людей социально, как она поступила в отношении Дюбарри, просто потому, что они ей не нравились. Это было все равно что казнить их. В Версале социальный статус был жизнью.

Когда Мария Антуанетта стала королевой, одержимость Рогана одной только Марией Терезией сменилась тревогой. Вполне вероятно, его никогда более не примут при дворе, и он не продвинется дальше в своей политической и профессиональной жизни, поскольку Мария Антуанетта, ее дочь, относится к нему враждебно. Роган отчаянно желал социального воскрешения. Тем временем шныряющая по королевскому дворцу Жанна де Ламотт узнала о бриллиантовом колье, о публичном отказе Марии Антуанетты купить его и об отчаянном желании ювелира это колье продать. Но Роган в ближний круг королевы не входил и ничего об этом не знал.

Ламотт увидела в Рогане необходимого ей идеального простофилю. Когда она поначалу сблизилась с ним (и возможно, соблазнила), она использовала его связи и вытягивала из него деньги, под предлогом того, что они нужны ее «кузине» Марии Антуанетте на благотворительность. Но Ламотт нужен был главный приз. Она вскоре убедила Рогана, что входит в ближайший круг подруг королевы и, вероятно, сможет устроить примирение, которого он так жаждал. И она сама, разумеется, получит от этого кое-что: деньги тут, услугу или парочку услуг там. По крайней мере, так думал кардинал. Но мошенничество Ламотт было долгим. Кардинал потерял бдительность благодаря очарованию мошенницы и надеялся на будущее примирение с королевой. А Ламотт тем временем разрабатывала тщательный план похищения гигантского колье. Рогану предстояло держать мешок.