При ближайшем рассмотрении

Пасхальное яйцо «Московский Кремль» менее всего похоже на яйцо из всех императорских пасхальных яиц. В высоту оно достигает 14 дюймов, столько же яйцо имеет в самой широкой своей части. Подставка из четырехцветного золота и серебра представляет собой стилизованные башни и стены московского кремля. Их кровли выполнены из прозрачной зеленой эмали. На башнях изображены эмалью гербы Российской империи и Москвы, над воротами в киотах – иконы, а Спасскую башню украшают куранты. Единственная часть, действительно напоминающая яйцо, почти скрыта от глаз. Эта часть крупная, но требуется некоторое время, чтобы разглядеть ее. Между тремя башенками расположено крупное белое эмалевое яйцо с молочным отливом с тройными окнами, золотым куполом и православным крестом. Дизайн яйца навеян архитектурой Успенского собора московского кремля. В одно из застекленных окон виден интерьер собора, изображенный на овальной стеклянной пластине внутри яйца. Поначалу яйцо кажется частью самого здания, но только при ближайшем рассмотрении становится ясно, что в центре Кремля находится пасхальное яйцо Фаберже.

Забавный факт о Романовых: пожалуй, единственное, что было забавного в их жизни, – это то, что они не были русскими. Царица Александра, до крещения Алиса Гессен-Дармштадтская, родилась в Германии, но в ней текла голландская и английская кровь. Она была одной из любимых внучек королевы Виктории. Ее свекровь, обожающую драгоценности Марию Федоровну, до крещения звали Дагмар, и она была дочерью короля и королевы Дании и сестрой британской королевы Александры. Заграничные невесты были обычным делом, когда протокол требовал женитьбы на особе королевской крови. Ученые подсчитали, что в Николае II была 1/128 часть русской крови. Романовы не только были политически, социально и экономически далеки от своего народа, они были другой крови. Единственное, что было у них общего, – это религия.

Хотя советское государство ассоциируется с безбожием и жестокостью, у русских долгая и яркая история глубокой и радостной веры. Их любовь к роскоши и драгоценным камням уходит корнями в далекое прошлое страны. В 987 году князь Владимир Мономах решал, стать ему христианином или мусульманином. Он послал своих дипломатов в Константинополь, чтобы выяснить, помимо всего прочего, что это за христианство такое. Его посланники были поражены величественным византийским собором святой Софии. Они оказались под глубоким впечатлением от красоты драгоценной мозаики, уходящих в небо куполов и особенно золотых переливов янтаря. Посланники отправили отчет князю Владимиру, описав увиденное. «Они написали, что когда свет проникал через окна, священники пели молитвы, и мозаика сверкала в свете свечей, “мы уже не знали, на земле мы стоим или в небесах”. Из?за этого свидетельства и он, и вся Русь перешли в христианство»[208].

Почти тысячу лет спустя большинство русских принадлежало к восточной ветви христианства, которую называют русским православием. Пасха была самым важным праздником в году, и ее праздновали все, от царя до самого бедного крестьянина. Необходимо отметить, что традиция обмениваться пасхальными яйцами уходит корнями в русское христианство. Задолго до Фаберже царственные особы и знать обычно обменивались ювелирными яйцами, украшенными драгоценными камнями, вот почему так много яиц было прислано Александру III перед коронацией. Крестьяне обменивались деревянными раскрашенными яйцами. Некоторые были совсем простыми, но внутри многих были сюрпризы, как это впоследствии будет в яйцах Фаберже.

Первое пасхальное яйцо Фаберже Александр III подарил своей жене Марии Федоровне. Императрица была красива и очаровательна, ее любили и муж, и подданные. Она же обожала их за то, что они обожали ее, и при каждом удобном случае демонстрировала это, как это делают все знаменитости. Мария Федоровна любила внимание и праздники, но еще больше она любила драгоценности. Императрица удостоилась чести стать первой из тех, кто получил в дар пасхальное яйцо Фаберже. Царь захотел угодить своей яркой, жизнерадостной жене. После первого заказа пасхальные яйца станут традицией. Тридцать три года. Пятьдесят два яйца. В результате получилось то, что историк Джон Эндрюс назвал «последней великой заказной серией в искусстве»[209].

После смерти Александра III его сын, Николай II, продолжал каждый год посылать матери и своей жене Александре Федоровне пасхальные яйца Фаберже. Несмотря на традиционную значимость пасхальных яиц в русской культуре, именно пятьдесят два императорских пасхальных яйца работы Фаберже для Александра III и Николая II станут олицетворением русского православного пасхального яйца и отдельным направлением ювелирного искусства.