Зеленые дюны

Старый город был вовсе не единственной палестинской достопримечательностью Яффы, снесенной до основания, а затем «реконструированной». Маншия также пережила определенное количество волн разгромов и последующего «развития».

После штурма этого района «Эцель» выступила в прессе со следующим заявлением: «1 мая 1948 года южная часть освобожденной Маншии превратилась в гору развалин. Полиции Маншии больше не существует»[190].

Завоеванный силами «Эцель» квартал прошел через несколько последовательных стадий разрушения[191]. На самом деле тель-авивский муниципалитет собирался снести район сразу, как только утихнут бои. Но сделать это по горячим следам не удалось, поскольку в начале июня 1948 года руины наводнили новые еврейские иммигранты, которые приспособили остатки домов под жилье и отказывались куда-либо переезжать.

В течение следующих двух десятилетий этот район, в будущем – один из крупнейших депозитов недвижимости в Тель-Авиве, сделался чем-то вроде экспериментальной площадки для израильской и в какой-то степени даже для международной архитектуры и градостроительства. Поначалу новый инженер-градостроитель муниципалитета Аарон Горовиц, амери канский специалист по городскому планированию и главный инженер Кливленда (его назначили на новую должность в тель-авивский муниципалитет в 1951 году, попросив разработать генеральный план развития города), предложил отказаться от любой коммерческой застройки в этом районе и разбить на всей территории большой пляжный парк. Но лишь немногие из замыслов Горовица получили реальное воплощение, и его план насчет Маншии тоже лег под сукно.

В 1959 году Ицхак Перльштейн, один из первых израильских коммерческих архитекторов, спроектировавший башню Шалом на том самом месте, где стояла гимназия «Герцлия», предложил для Маншии новую концепцию: деловой квартал. Избранный в том же году новый мэр Тель-Авива Мордехай Намир одобрил идею и поручил команде из тридцати архитекторов и инженеров во главе с архитектором Авиахом Хашимшони разработать для города новый генеральный план, на этот раз сосредоточившись на недавно добавленных территориях за рекой Яркон: у моря и в деловом квартале Маншия[192].

В ноябре 1962 года была создана правительственно-муниципальная корпорация «Ахузат ха-Хоф» («Участки на пляже»). Первым делом «Ахузат ха-Хоф» провела международный конкурс на лучший дизайн-проект для этой территории, ограниченной улицей Алленби с северо-востока, улицей Эйлат с юго-запада и береговой линией, на которую выходят обе улицы. Главная идея заключалась в том, чтобы планировщики по максимуму использовали 2400 дунамов Маншии (теперь они считались собственностью государства), разместив на них общественные и муниципальные здания, магазины и коммерческие площади, офисные башни, гостиницы, тысячи новых жилищ, развлекательные и досуговые центры, открытые пространства для общественного пользования и систему транспортных развязок, соединяющих с морем центр города и новый район. При этом предлагалось «максимально использовать пляж для публики» и соединить Тель-Авив с Яффой[193].

Ил. 70. Руины Маншии. Фотография Руди Вайсенштайна, декабрь 1948 года. Фотостудия «При-Ор».

Ил. 71. Маншия в 1960-е годы. Из собрания Цви Эльхаяни, архив «Архитектура в Израиле».

Ил. 72. Амнон Нив, Амнон Шварц и Дани Шварц. Проект обновления Маншии. Обложка журнала «Архитектура в Израиле», 1984 год.

В конце концов ответственность за выполнение этого заказа была возложена на Амнона Нива, Рафи Рейфера, Амнона Шварца и Дани Шварца. А ландшафтному архитектору Гиллелю Омеру поручили разработать проект парка на этом участке.

Точно так же, как под лозунгом развития в 1950-е годы власти разделались со Старым городом Яффы, в наши дни слово «планирование» служит оправданием для сноса оставшихся палестинских районов – Аджами и Джабалийи. Окончательное уничтожение Маншии тоже прикрывалось звучными фразами о «реставрации» и «обновлении города». Осуществить проект, предложенный Нивом, Рейфером и двумя Шварцами и обещавший широкомасштабное корпоративное строительство, так и не удалось. И хотя его отдельные элементы были включены в окончательный план района, большая часть территории оставалась выглаженной и плоской, несмотря на головокружительные инвестиции и высокие коммерческие ожидания.

На практике этот итоговый проект был до боли знакомым. Он поразительно походил на видения любимого сына Тель-Авива Нахума Гутмана. Разбомбленная, заброшенная Маншия, похоже, отслужила свой срок в виде живописных руин (одно время здесь регулярно снимались фильмы, в том числе «Казаблан»). Пришла пора окончательно очистить этот участок, чтобы он стал наконец таким, каким его всегда видел народный художник: только голые, пустынные дюны.

Как и в случае с другими земельными участками, конфискованными государством в 1948 году, власти озаботились тем, чтобы проживавшие в Маншии палестинцы не могли вернуться и потребовать назад свою собственность. Прежние линии улиц и границы между участками были уничтожены, и новые маркеры появились в совершенно других местах. Самый простой (и, как следствие, наиболее распространенный) способ использовать новые пустые пространства – заполнить их садами и автомобильными стоянками, и Маншия не стала исключением.

Бог дал – Бог взял, территорию расчистили, и новая, асфальтово-травяная пустыня раскинулась на месте прежней, песчаной. Железную дорогу, по которой с 1892 года доставляли в Иерусалим паломников и перевозили товары, разобрали, и вместо нее протянулся ряд автомобильных стоянок. Само вокзальное здание было переоборудовано под Музей Армии обороны Израиля. Прямо напротив мечети Хасан-Бек, самой знаменитой достопримечательности Маншии, чудом уцелевшей в ходе военных действий 1948 года, муниципалитет решил разбить парк в память о еврейских «освободителях» Яффы, а обрамляют этот мемориальный холм опять же автомобильные парковки и автобусная станция. Другие части района превратились в свалку строительных отходов или же были полностью зачищены бульдозерами, так что остались голые пустыри.

Ил. 73. Один праведник в Содоме: Аба Эльханани, мемориал, посвященный Маншии. Из журнала TVAI, 1976, № 4 (зима).

И последним штрихом в этой жутковатой картине стала закладка парка науки имени сэра Чарльза Клора (оформление было завершено лишь в 1970-е). Названный в честь британского финансиста, пожертвовавшего крупные суммы денег на нужды нового государства Израиль, и спроектированный ландшафтным архитектором Гиллелем Омером, это еще один выровненный пласт того, что называлось когда-то Маншией. Опять сионизм заставил пустыню цвести, только на этот раз трава была искусственной и выкрашенной в зеленый цвет.