Менора

История Неве-Шаанана – еще один пример типичного для Тель-Авива градостроительного процесса, согласно которому сначала рассказывают, потом делают (или сначала вычеркивают, потом сносят).

Судя по всему, одной истории этого района было более чем достаточно, для того чтобы обеспечить ему главную роль и в региональном нарративе Тель-Авива, и в более масштабной хронике Государства Израиль о сионистских поселениях в Палестине.

Если сравнить Неве-Шаанан с другими тель-авивскими районами, история у него выдающаяся. В противовес Ахузат-Байту с «ракушечной лотереей» по распределению участков, Неве-Шаанан появился не по счастливой случайности – это был длительный, четко спланированный проект. В отличие от других районов, входящих в муниципалитет Тель-Авива, Неве-Шаанан был общиной первопоселенцев, объединенных схожими ценностями, основанными на сионистских идеологических и экономических принципах.

Во многих отношениях Неве-Шаанан ближе, чем Тель-Авив, подошел к реализации того утопического образа, который сам для себя создал: это был архитектурный и в то же время социальный эксперимент. Другие поселения, возникшие в начале XX века, такие как Дгания, Нахалаль, Кфар-Иегошуа и кибуц Эйн-Харод, пытались воплотить в жизнь те же самые идеалы, но при этом всегда оставались этнически и социально монолитными анклавами. Неве-Шаанан же с самого начала представлял собой пеструю мозаику, там собрались люди, сильно отличавшиеся друг от друга по происхождению. В этом плане данный район был реализацией одной из центральных сионистских задач – «собрать изгнанников».

В отличие от однородных поселений, создававших и нагнетавших социальную и политическую напряженность по всей стране, Неве-Шаанан продемонстрировал другую модель сионизма – не обязательно белую. И тот факт, что его исключили из официальной истории Тель-Авива, лишь подтверждает ее основную идею: для города куда важнее не то, что это сионистский и еврейский проект, а то, что это проект белый, европейский.

Неве-Шаанан был основан в Яффе в 1921 году группой из четырехсот евреев. Некоторые из них являлись вновь прибывшими иммигрантами, другие – внутренними беженцами, вынужденно переселившимися из арабских районов на волне майских мятежей. Чуть ли не все они считались бездомными, жили в палатках. На фоне осложняющейся ситуации в Яффе, где после декларации Бальфура 1917 года участились вспышки нетерпимости, эти люди понимали, что нужно начать все с чистого листа. Они решили объединиться в кооператив, приобрести земельный участок и построить новый район к югу от Тель-Авива.

Ил. 80. Неве-Шаанан в 1930-е годы, вид южной стороны в северо-восточном направлении. Через тридцать лет на месте сада (в центре снимка) построят Центральную автобусную станцию.

Они купили 260 дунамов садовых земель за 30 тысяч фунтов, что было относительно дешево по тем временам, поскольку б?льшую часть фруктовых деревьев вырубили во время Первой мировой войны.

Чуть позже в том же году кооперативное общество Неве-Шаанана направило Сионистскому съезду письмо, где говорилось:

«…наш кооператив с уверенностью и энтузиазмом приступил к строительству района, один из членов кооператива пожертвовал 250 фунтов на строительство синагоги, другая группа товарищей взяла на себя обустройство библиотеки для жителей»[209].

К радости в связи с развитием Неве-Шаанана добавлялась гордость из-за разнородного состава кооператива. Справедливо желая подчеркнуть идею мультикультурности, авторы письма заметили, что «список членов также представляет интерес: из четырехсот человек местных и новых иммигрантов примерно поровну, а среди местных около сотни бездомных сефардов и выходцев из Йемена»[210]. Кроме того, в кооператив входили люди самых разных профессий – плотники и врачи, библиотекари и слесари, полицейские, строители, фермеры, механики, купцы, служащие, водители и учителя. К ним присоединились и поддерживали кооператив двадцать влиятельных промышленников, присутствие которых, как отмечалось в письме, давало возможность другим получать ссуду: «…те из нас, кто сам не нуждается в ссуде, а присутствие таковых весьма приветствуется, поскольку банки принимают во внимание их участие в кооперативе, считая поручительство этих членов достаточным основанием»[211].

Хотя преимущественно там были городские жители, члены кооператива Неве-Шаанана хотели предложить альтернативу сельскохозяйственной монополии, сосредоточенной в руках арабских фермеров и немцев из колонии Сарона (сейчас эта местность известна как военная база «Кирия»). Они мечтали о совершенно новом типе поселения, где городская жизнь сочеталась бы с сельской и где равно ценились бы и гражданские занятия, и сельскохозяйственный труд:

«Кооператив Неве-Шаанана первым пытается найти практическое решение этой проблемы (поставка основных продуктов питания в Тель-Авив). Члены кооператива и их домохозяйства много работают на природе; выкупленные нами садовые участки пригодны для всякого рода урожая; район находится на самой границе с Тель-Авивом – так почему бы нам не попытаться удовлетворить насущные потребности наших братьев в Тель-Авиве и таким образом дать нашим безработным членам источник дохода?»[212]

Как и положено каждому истинно утопичному проекту, был объявлен открытый конкурс на лучшую планировку нового района, участие в нем приняли местные архитекторы. Победителем стал Давид Тишлер: взяв за образец принцип планировки немецкой христианской колонии, имеющей форму креста, он предложил иудейский эквивалент. В его композиции «Менора» улица Левински выступала в роли центрального ствола, а от нее в виде ветвей расходились семь других улиц – Йесод ха-Маала, Неве-Шаанан, ха-Гдуд ха-Иври, Коммерческий центр, Вольфсон, ха-Конгресс и Шиват-Цион. Хоть и простоватая, но все же утопия[213].

Ил. 81. Неве-Шаанан на «Новой карте Тель-Авива», которую начертил в 1931 году Патрик Геддес. Хотя в то время территория района все еще была разделена между муниципалитетами Тель-Авива и Яффы, новый план города включал в себя – мечтательно – всю «менору» Неве-Шаанана, а также северную часть района Флорентин. Муниципалитет Тель-Авива, технический отдел, 1931.

И все же, несмотря на явный идеализм и дальновидный полусельскохозяйственный подход, исторически Неве-Шаанан всегда оказывался в тени – его затмевали другие еврейские поселения, созданные примерно в то же время. Напомним, что Нахалаль, самый, пожалуй, прославленный из всех мошавов, созданных до провозглашения государства, основан в том же 1921 году. На первый взгляд, наблюдалось некоторое сходство между этими двумя форпостами сионизма: и тот и другой строились по принципу великой утопии, в обоих случаях делалась попытка отразить идейные ценности в архитектуре и планировке (тишлеровская «менора» в Неве-Шаанане так же проста и догматична, как «круговое» расположение, придуманное Рихардом Кауфманном для Нахалаля[214]. В 1921 году основали и Эйн-Харод – один из крупнейших израильских кибуцев, а также Рамат-Ган – сельскохозяйственный город-сад под Тель-Авивом (впоследствии он получит статус города). При этом сколько книг было посвящено Нахалалю, Эйн-Хароду и Рамат-Гану? И для сравнения – много ли написано о Неве-Шаанане?[215]

Ил. 82. Неве-Шаанан в 1930-е годы. «Менору» разрезает надвое граница между Яффой и Тель-Авивом. Южная часть этого района показана светлым пунктиром. Альтер Друянов, «Книга Тель-Авива» (1936).

Как это часто бывает с утопическими проектами, оптимизм уступил место прагматизму и большинство членов-основателей кооператива Неве-Шаанана так и не дождались завершения строительства тишлеровской «меноры». Обещанных займов оказалось недостаточно или же их не удалось получить, собранные средства быстро истощались – и их не хватило на покупку всех земельных участков, предусмотренных схемой «меноры». Чтобы завершить проект, требовалось приобрести еще два конкретных участка – на момент первой покупки, в 1921 году, там все еще росли дающие неплохой урожай фруктовые сады. Их можно увидеть на аэрофотоснимке 1918 года: один примыкает к району с севера, другой, намного больше, расположен на юге. Меньший из двух садов стал площадкой, где с 1925 по 1932 год проводилась «Восточная ярмарка», а в 1941 году там появится первая Центральная автобусная станция. А на месте южного, большего участка в 1960-е годы будет построена новая Центральная автобусная станция.

Несмотря на то, что вплоть до 1948 года б?льшая часть этой южной зоны была отведена под сельское хозяйство, на любой карте района, выпущенной в годы, предшествовавшие образованию Государства Израиль, присутствует пунктирная линия (скорее как пожелание), показывающая, где в один прекрасный день протянутся недостающие ветви «меноры». Этот момент, похоже, немного приблизился в 1927 году, когда Неве-Шаанан присоединили к Тель-Авиву, однако южная граница города все еще разделяла «менору» надвое: с одной стороны семисвечник был тель-авивский, но его ветви с противоположной стороны (Вольфсон, ха-Конгресс и Шиват-Цион) по-прежнему оставались на яффской территории. И лишь после завоевания Яффы «менора» наконец начала принимать задуманную форму – вместо недостающих ветвей появились протоптанные дороги, а промежутки между ними заполнились стихийно возникающими зданиями, в том числе самостроем.

Как и в наши дни, границы Тель-Авива тогда не совпадали с мифолого-географическими границами Белого города – его естественный периметр был уже определен буферной зоной вдоль железнодорожных путей – от улиц Иегуды Галеви и Ибн-Габироля до Яффской дороги и дороги Петах-Тиква. На краю этой буферной зоны, прямо перед железнодорожной станцией, муниципалитет распорядился построить Центральную автобусную станцию. Спроектированная архитекторами Вернером Иосифом Витковером и Наумом Зелкиндом в 1941 году, она практически отрезала Неве-Шаанан от остальной части Тель-Авива. Район исчез за пеленой выхлопных газов – по принципу «с глаз долой – из сердца вон». В одночасье Неве-Шаанан из сельскохозяйственной окраины Тель-Авива превратился в индустриальные задворки Белого города.

Ил. 83. Разбитая утопическая мечта Неве-Шаанана (Иерусалимский бульвар сейчас называется бульвар Хар-Цион). Альтер Друянов, «Книга Тель-Авива» (1936).

Ил. 84. Граница между Тель-Авивом и Яффой. Неве-Шаанан в 1936 году. Географическая база данных Яд-Авнер. Факультет географии Тель-Авивского университета.

Ил. 85. Из рекламы проекта строительства новой Центральной автобусной станции в Тель-Авиве: общий вид с перспективой. Архитектор Рам Карми. Новая Центральная автобусная станция Тель-Авива, 1963 год.

Ил. 86 (на следующей странице вверху) Архитектор Рам Карми. Проект новой Центральной автобусной станции в Тель-Авиве. На аэрофотоснимке южной части Неве-Шаанана начала 1960-х видна спонтанная реконструкция «меноры».

Ил. 87 (на следующей странице внизу) Здесь рисованный контур новой автостанции наложен на аэрофотоснимок южной части Неве-Шаанана. Рам Карми, рекламный буклет проекта Центральной автобусной станции Тель-Авива, 1963 год.

Старый автовокзал, как мы сейчас понимаем, был только началом. С учетом того, что Неве-Шаанан не присутствует в коллективной истории, не удивляет и его последующая судьба. Будто мало было вреда от старой автобусной станции – построили еще и новую. Это был не просто один из самых неудачных архитектурных проектов за всю историю страны; во время строительства впервые стало понятно, что город изо всех сил пытается приватизироваться: ответственность за его облик переходит к частным застройщикам, им позволено при желании сносить здания, улицы и целые кварталы – под предлогом «экономической целесообразности». Тогда же впервые проявилась нездоровая готовность публики принять «отравный дар», а предприниматели и тяжеловесы-инвесторы непомерно наживались, скармливая народу архитектурные печеньки, которые были не только ненужными, но и вредными.

В статьях, опубликованных по случаю возобновления работы автобусной станции в 1992 году, рассказывалось, что в 1960-м (это год, когда впервые прозвучала песня Наоми Шемер «Белый город») строительный подрядчик и владелец кафе Арье Пильц начал потихоньку скупать участки в Неве-Шаанане[216]. Вначале он собирался возвести там жилой комплекс с квартирами для молодых семей, но, разочарованный дозволенным ему объемом застройки, загорелся другой идеей: построить в районе новую Центральную автобусную станцию.

Эксперты выступали против этой затеи, все они говорили одно: естественная форма Тель-Авива – линейная, центра у него нет и быть не может, а следовательно, городу не нужна никакая «центральная» автостанция (и то, что проект был на длительное время заморожен, лишнее тому подтверждение). Автобусные депо вполне можно устроить на окраинах города, возле электростанции «Рединг» или в Тель-ха-Шомере. По общему мнению, если Тель-Авив намерен вложиться в инфраструктуру, правильнее инвестировать в развитие современного метро, по примеру того, что строилось тогда в Каире. Отметим, кстати, что такой совет давали, абсолютно не думая ни о людях Неве-Шаанана, ни об истории этого района.

Пильц, однако, не тратил время на глупые споры. Как и еще два будущих участника действа: «Солель боне», старейшая и крупнейшая инженерно-строительная компания в Израиле, и транспортный кооператив «Эгед» – крупнейшая в стране автобусная компания. Эти три субъекта, «Солель боне», «Эгед» и Пильц, объединив усилия, основали корпорацию «Кикар Левински» («Площадь Левински») для строительства новой Центральной автостанции в Неве-Шаанане, а хотят его жители этого или нет – не имело значения.

Ил. 88. Кто против кого: остатки арабского дома с байяром (слева), новая Центральная автобусная станция и дом семейства Мизрахи. Задумав строить автостанцию, Арье Пильц пытался выкупить у Мизрахи дом, в котором его семья жила с конца 1940-х годов. Пильц предлагал: «Возьми 100 тысяч фунтов и отдай мне дом». На что Абрам Мизрахи отвечал: «Забирай свои 100 тысяч фунтов и оставь меня в покое». Из-за несговорчивости Мизрахи и нескольких других его соседей, которые тоже отказались съезжать, Пильцу пришлось оставить идею продлить вокзал в восточном направлении, так что здание выдвинулось на юг, потеснив Саламскую дорогу. В результате ответвление этой дороги рассекает надвое арабский дом с байяром. Фото: Рои Боши.

Ил. 89. «Первой моей мыслью было расчистить там всё». На аэрофотоснимке начала 2000-х – новая Центральная автостанция Тель-Авива. Географическая база данных Яд-Авнер. Факультет географии Тель-Авивского университета.

Архитектор Рам Карми идеально подходил на роль создателя крупнейшего центрального автовокзала в мире. Карми – до этого в Беэр-Шеве он завершил первую и последнюю стадии строительства «Мерказ ха-Негев» («Центр Негева»), по изначальному плану протянувшемуся чуть ли не на полгорода, а впоследствии спроектировал небоскреб «Мерказ Хаекум» («Центр Вселенной») в Иерусалиме, правда, так и не построенный, – определенно мыслил масштабно[217].

И если Пильц первым мечтательно заговорил о «самом большом в мире вокзале», то именно Карми придал этой мечте форму и характер. Он также позволил себе добавить строительной программе дополнительные измерения, а именно образность, рито рику и масштабность: он предложил разместить на верхних этажах этого самого большого в Израиле сооружения международные автобусные терминалы, а подъезд к ним должен был осуществляться по эстакадам, проходящим вдоль и поперек улиц, в нескольких метрах от балконов близлежащих домов. Подземные этажи предназначались для местных городских автобусов, которые будут въезжать туда с улиц по туннелям. Карми заявлял, что идея была чуть ли не посланием свыше:

«Работая над проектом Центральной автобусной станции, я вдохновлялся библейским образом городских ворот. Это было место, где заседали мудрецы, судьи и старейшины. Сама идея навеяна образом Дамасских ворот в Иерусалиме. Автовокзал должен стать воротами в страну».

Что же касается места расположения автостанции – в южной части Неве-Шаанана, на юге города, – Карми говорил: «Это была данность… Мне предложили участок в 44 дунама в самом центре района, который считался гетто. Первой моей мыслью было расчистить там всё»[218].

И хотя время работы над проектом станции совпало с «бруталистским» периодом творчества Карми, архитектор уверяет, что не собирался делать вокзал из облицовочного бетона. Если посмотреть на фотомонтаж, помещенный в рекламном буклете проекта, мы увидим, что здание на аэроснимках частично сборное, частично литое. Так или иначе на этой фотоиллюстрации пепельно-серый монстр, каким мы его знаем, выглядит абсолютно белым. Годы спустя Карми подхватит и гордо понесет знамя «белой архитектуры», пропагандируя ее в ряде проектов, в письменных и устных выступлениях. И если верить заявлениям, сделанным сразу после открытия новой Центральной автобусной станции, «белая архитектура» всегда была доминирующей в этом проекте: «Автостанция создавалась с мыслью о передовом обществе с белой плиткой и керамикой жилых домов как напоминание о чистоте и идеализме Белого города, который был на этом месте»[219].

Ил. 90. Подъездные эстакады для автобусов, ведущие к новой Центральной автобусной станции, проложены по жилому району Неве-Шаанан. Вид с эстакады. Фото: Рои Боши.

Ил. 91. Одна из эстакад, ведущих к новой Центральной автобусной станции. Вид с улицы Левински. Фото: Рои Боши.