Война

История войны между Тель-Авивом и Яффой началась задолго до появления еврейских кварталов в 1880-е годы или основания Ахузат-Байта в 1909 году. Она восходит к концу XVIII века, к особо мрачному и кровавому эпизоду, и многие считают, что именно тогда в колониальной горячке зародился сионизм.

Наполеон Бонапарт привел свою армию из Египта в Палестину 4 марта 1799 года и осадил Яффу, «невесту моря». Говорят, что из десяти еврейских семейств, проживавших тогда в городе, не стало спасаться бегством всего одно – дон Аарон Азриэль не хотел бросать на произвол судьбы амбары, полные зерна. Ему было предложено стать личным переводчиком Наполеона, на что он охотно согласился[100].

В то время Наполеон как раз собирался даровать французским евреям гражданские права. Однажды он попросил дона Азриэля перевести письмо следующего содержания:

«Штаб-квартира. Иерусалим. Обращение к законным наследникам Палестины. Израильтяне – уникальный народ, на протяжении тысячелетий они жили, утратив землю своих предков, но не утратив ни имени, ни национального самосознания! ‹…›

Воспряньте духом, о изгнанники! Эту беспримерную в истории войну ведет в целях самозащиты народ, чьи наследственные земли враг считал своей добычей, подлежащей разделу… и хотя времена и обстоятельства могут показаться не самыми благоприятными для того, чтобы выдвигать требования, против всяких ожиданий именно сейчас у вас есть возможность получить то, что принадлежит вам по праву! Законные наследники Палестины!

Великая нация, не торгующая людьми и государствами, как те, кто “и сынов Иуды и сынов Иерусалима продавали сынам Еллинов” (Иоиль, 3:6), зовет вас не отвоевать свое отечество, а только принять его из рук победителей. ‹…›

Поторопитесь! Настал момент, который может не выпасть еще тысячу лет, момент потребовать восстановления своих гражданских прав… позорно отнятых у вас на тысячелетия, прав существовать как нация среди наций, поклоняться Яхве в согласии с вашей верой публично и, вполне возможно, всегда»[101].

Эта прокламация была опубликована 20 апреля, примерно через месяц после падения Яффы. В своей истории Яффы Шмуэль Толковски приводит цепочку событий в том виде, как ее описал один из врачей наполеоновской армии. Войдя в Яффу 6 марта, французская армия «учинила ужасающую бойню, какую прежде не видел осажденный город». Насилия и убийства длились тридцать часов подряд:

«Солдаты резали мужчин и женщин, старых и молодых, христиан и турок; любой человек из плоти и крови оказывался их жертвой. Царил разгул жестокости, выламывались двери, дома рушились, грохотали орудия, мелькали в воздухе сабли, кричали женщины, громоздились трупы, отец падал на сына, обесчещенная дочь – на мать, дым смерти пропитал их одежды, всюду запах крови, стоны раненых, возгласы победителей, радующихся богатой поживе, солдаты приходили в еще б?льшую ярость от отчаянных криков жертв, люди падали как подкошенные, опьяненные кровью и пресыщенные золотом, – весь этот кошмар царил в несчастном городе, пока над ним не сгустилась ночь»[102].

Узнав о бесчинствах, Наполеон приказал умерить пальбу и послал двух офицеров обсудить условия турецкой капитуляции. Когда же турки сдались в обмен на обещание сохранить им жизнь, Наполеон понял, что у него нет возможности ни держать их в плену, ни конвоировать их куда-либо. Два дня он размышлял, что с ними делать, а затем отменил указ о помиловании. Так, 10 марта четыре тысячи турецких пленных отвели на берег моря и там, на яффском пляже, казнили[103].

Турки оказались не единственными, кого обманул Наполеон. Он также разрушил надежды переводчика Азриэля, получившего заверение, что власть в Яффе перейдет в руки евреев. На следующий день после взятия города разразилась эпидемия чумы, и вскоре армия Наполеона покинула опасное место. Французы двинулись на север, в направлении Акры, 24 марта, оставив после себя разрушенный, окровавленный, зачумленный город. Когда солдаты ушли, оставшиеся в живых попытались кое-как заделать проломы в оборонительных стенах. Их усилия оказались напрасными – французы вернулись два месяца спустя, снесли все, что местные успели восстановить, и расположили своих больных и раненых в городских госпиталях. Ришардо отмечает, что берег моря был все еще усеян побелевшими скелетами турецких солдат.

Согласно некоторым историкам, прежде чем оставить Яффу во второй раз, Наполеон приказал врачу умертвить всех больных солдат, выдав им большие дозы опиума, но тот отказался это делать. Возможно, чтобы пресечь ненужные разговоры, был пущен слух, что Наполеон регулярно навещает заразившихся чумой. Французская армия окончательно покинула Яффу и Палестину 27 марта[104]. Азриэлю и всему остальному еврейскому населению Палестины пришлось ждать еще сто лет, пока не появился Герцль. Его утопический роман «Старая новая земля» заменил письмо Наполеона, став главным сионистским текстом наряду с декларацией еще одной колониальной державы – Великобритании.

Наступил XIX век, и Яффа постепенно оправилась после погрома, учиненного наполеоновской армией, и медленно, но верно, кирпичик за кирпичиком, отстроилась и стала самым передовым городом Палестины. По иронии судьбы, ее восстановление и процветание способствовало созданию Тель-Авива – города, обещавшего стать всем тем, чем Яффа не являлась, и в конечном счете поглотившего арабскую столицу. Яффа была оживленным международным портом, и еще до 1840-х через нее проходил постоянный поток трудовых мигрантов из Северной Африки. Обосновавшись по приезде в Яффе, эти люди вскоре образовали здесь мощную еврейскую общину. Все более превращаясь в знаменитую торговую гавань, город стал известен как «Шаар Цион» – «врата Сиона».