Отделение

Беспорядки 1921 года оказались критическим моментом в истории Тель-Авива, послужив главным катализатором для его дальнейшего роста – в последующее десятилетие в развитии города наблюдался беспрецедентный рывок. Для Яффы же последствия были катастрофичны: отрезанная от периферии, она осталась в полной изоляции, полностью задушенная еврейскими поселениями.

После событий 1921 года стало ясно, что сионистское движение не может и не хочет заключать пакт с отдельными прослойками арабского населения, на что так надеялся Бен-Гурион. Более того, еврейское национальное движение со своими двумя главными проектами – иммиграцией и созданием поселений – несло в себе двойную угрозу, настроив против себя все арабское население, что способствовало его сплочению и по сути помогло заложить основы палестинского национального самосознания. Из-за этнической и политической поляризации двух народов и их консолидации вокруг собственных национальных проектов дальнейшее поддержание смешанной городской среды стало невозможным. Уже нельзя было занимать половинчатую позицию, как это делал Йосеф Элияху Шлуш. Евреи не возлагали на Яффу никаких надежд, и город из космополитичного превратился в арабский. Еврейские анклавы в Яффе, такие как подворье Файнгольда в Маншии, постепенно мельчали, хирели и в конце концов были заброшены. Жилищный кризис в районе, изначально вызванный волнами европейских иммигрантов, стал еще острее из-за массового оттока еврейского населения из Яффы, и вскоре все окрестности Тель-Авива и Яффы покрылись палаточными городками[140].

В результате в 1920-е годы численность населения Тель-Авива увеличилась в двадцать раз, с 2084 жителей в начале десятилетия до 42 тысяч – в конце[141]. Из-за перенаселения возникла острая нужда в покупке земли, и б?льшая часть сделок по участкам, которые сейчас входят в состав Тель-Авива, была заключена именно в этот период. Мгновенно поглощая заброшенные сельскохозяйственные угодья (виноградники и сады), еврейские поселения распространялись на восток и на север от Ахузат-Байта, образуя новые районы, такие как Мерказ Баалей-Млаха, Геула, Трумпельдор, Тель-Нордау и Нордия. Но город также разрастался и в южном направлении, выйдя за пределы железной дороги, служившей неофициальной границей Тель-Авива: множество земельных сделок, совершенных в 1920-е годы, касались «серых зон» внутри «черных пятен» яффских садов, которые мы видели на аэрофотоснимках 1917–1918 годов. Это были в основном участки, пострадавшие во время Первой мировой войны и заброшенные хозяевами, которые решили отказаться от земледелия и ненадежной торговли цитрусовыми, чтобы извлечь максимальную выгоду на оживленном рынке недвижимости.

Первые такие перемещения еврейских поселений к югу произошли сразу же после беспорядков 1921 года и привели к образованию района Неве-Шаанан. В течение следующих нескольких лет добавились и другие районы, и рядом с Неве-Шаананом «А» возникли Неве-Шаанан «В», Членов «А», Членов «B», Флорентин и Шапира. За исключением Неве-Шаанана, большинство этих южных еврейских районов не попадали под юрисдикцию Тель-Авива. Но, по сути, и частью Яффы они тоже не являлись. Их жители платили налоги муниципалитету Яффы через «мухтаров» (сборщиков налогов, которые в данном случае действовали как посредники), но их дети ходили в школу в Тель-Авиве (как правило, в школу имени Бялика в Неве-Шаанане). В этой буферной зоне ни один из городов не отвечал за инфраструктуру, и местным жителям приходилось решать свои проблемы самостоятельно, роя по мере необходимости самодельные колодцы и выгребные ямы.

Несмотря на интенсивность стычек между арабами и евреями в 1921 году и близость еврейских южных кварталов к местам проживания арабов-палестинцев, до следующего столкновения народов во время Арабского восстания 1936 года эти промежуточные районы не были по определению зонами враждебности. Согласно многим свидетельствам, арабы и евреи встречались и вполне мирно сосуществовали в приграничной полосе. Это было неизбежно из-за сложности соединительного шва: граница, разделяющая два города, не была абсолютной границей между арабами и евреями. Демаркационная линия оказалась очень извилистой, поскольку была проведена согласно планам землевладений, что в те времена определялось рынком недвижимости. На практике жизнь в этих зонах создавала сложные ситуации: например, на участке вдоль Саламской дороги, которая традиционно была торговой арабской улицей, со временем сложился центр еврейской кустарной промышленности, а посреди района Шапира остался арабский сад – застройщик Меир Гецл Шапира не смог его выкупить в 1924 году. Владелец сада, фермер из Абу-Кабира, продолжал возделывать его даже после восстания 1936 года – до тех пор пока во время Второй мировой войны экспорт цитрусовых из порта Яффы полностью не прекратился[142]. Как рассказывают старожилы, местами встреч в те годы чаще всего были оставшиеся фруктовые сады и пруды возле домов с байярами. Сразу же после войны 1948 года эти «серые зоны» были переданы тель-авивскому муниципалитету, который весьма неохотно принял бедные районы, где жили в основном мизрахи. На месте садов появились промышленные зоны, дома и объекты городской инфраструктуры.

Ил. 44. Карта окрестностей Яффы, 1945 год. Районы ха-Тиква, Эзра и ха-Аргазим отделяют деревню Салама от Яффы. Расположение еврейских районов южного Тель-Авива вдоль стратегических путей и изоляция арабских деревень – один из основных факторов победы Тель-Авива над Яффой. Географическая база данных Яд-Авнер. Факультет географии Тель-Авивского университета.

Таким образом, из пасынков Яффы они превратились в пасынков Тель-Авива, и, надо сказать, ни тот, ни другой родитель не выражал особого желания их опекать. Однако в стратегическом плане они сыграли ключевую роль, обеспечив капитуляцию Яффы, и благодаря им в последующие десятилетия Тель-Авив занял главенствующее положение в регионе. Точно так же, как за двадцать лет до этого бедный, населенный выходцами из Йемена район Керем-ха-Тейманим защищал проход Ахузат-Байта к морю, в 1920–30-е годы эти южные районы служили своего рода буфером, защищавшим Белый город Тель-Авива от предполагаемой угрозы со стороны палестинской Яффы. При этом они соединялись с другими еврейскими поселениями вроде района ха-Тиква, нарушая таким образом территориальную связь между Яффой и ее восточными саттелитами – Абу-Кабиром, Саламой и Язуром. Подобные сценарии расширения воспроизводились множество раз в других частях страны, однако здесь еврейскому поселению впервые удалось столь эффективно связать весь регион. Яффа была обречена. Первый раз в истории она оказалась отрезана от внутренних сельскохозяйственных районов, торговых путей и всей остальной страны. Окружающие ее еврейские кварталы превратили город в анклав. Этот статус будет признан и упрочен планом по разделу Палестины, принятым ООН в 1947 году (там Яффа названа арабским анклавом на территории будущего еврейского государства), однако решение утратит акту альность после поражения и сдачи города в 1948 году. В проме жуточные годы данные еврейские кварталы служили базами подпольных военных организаций вроде «Эцель»[143] и «Лехи»[144], тер рористические действия которых были направлены против британцев, а на деле – главным образом против населения Яффы и гражданских институтов. С 1921-го и вплоть до образования Израиля в 1948 году побег Тель-Авива от Яффы постепенно превратился в охоту за ней.