ПОЛУДЕННЫЙ ВЕТЕР

На шестой день северный ветер утих, облака, как раненые волки, уползли в лес. Несколько часов стояла тишина, а к ночи налетел широкий ветер с полуденной стороны. Он предвещал дождь, все сильнее раскачивал сосны и ели, раздувал сигнальный костер на берегу, сыпал в темноте искры на траву.

Туре Хунд и Карле с Гунстейном на драккарах подсчитывали барыши. Денег уже почти не оставалось, зато вороха драгоценной рухляди заполняли все отсеки и мешки, и торг можно было считать удачным. Возвратясь в Норвегию, ярлы могут выручить за мягкие товары двойную, тройную, а за некоторые меха и четвертную цену.

Туре Хунд, пересчитывая и укладывая меха с помощью Орвара, думал о нувеградце с перевязанной головой. Тревога поселилась надолго в сердце ярла. Туре чувствовал, что русобородый нувеградец пришел в Ой-Ял не один, наверняка с дружиной. Они, конечно, собираются отомстить викингам за смерть рыбаков, потопленных драккарами в море Ган-Вик.

Туре позвал на совет братьев ярлов. Викинги были уверены, что нувеградцы в сговоре с биармами, Нет, нурманны не боялись боя, но как сказать, не повернется ли к ним спиной Норна — богиня судьбы? Численный перевес был на стороне предполагаемых врагов. Нувеградцы злы, и это удесятерит их силы…

На реке ночью поднялось волнение. Драккары, стоявшие на якорях, кидало ветром из стороны в сторону. Ярлы лежали в шатре Хунда. Перед ними горел слюдяной фонарь. Карле озабоченно говорил:

— Викинги не умеют праздновать труса и не боятся звона мечей. Но стоит ли рисковать теми богатствами, которые мы добыли на торге? А вдруг удача нам изменит?

— Ввязываться в драку сейчас неразумно, — поддержал его Гунстейн.

Туре долго думал и наконец решил:

— Вышлем на берег глаза и уши. Будем следить за каждым шагом нувеградцев и биармов. Запасы денег и товаров у нас совсем иссякли. Завтра торгуем последний день, а вечером снимаемся с якорей!

Так решили ярлы. Карле и Гунстейн отплыли на свой корабль. Туре позвал Орвара и велел ему выслать на берег лазутчиков. Через некоторое время от драккара отплыла лодка с викингами, переодетыми в меховые одежды, под вид биармов. Орвар вернулся. Хунд сказал ему:

— Выполни еще одно мое поручение. Возьми с собой сильного парня, хотя бы Асмунда, и съезди на берег. Видел девушку, которая покупала бархатную накидку? Она живет на окраине Ой-Ял, ее хижина почти у самого леса. Перед хижиной стоит старый кедр. Нижние сучья у него засохли. Выкради биармийку и привези на драккар. Получишь пятьдесят эйриров серебром. Только смотри, без шума!

Привыкший повиноваться каждому слову ярла, Орвар кивнул и вышел из шатра своего хозяина.

* * *

Лес за Ой-Ял полон людей. Возле чумов из оленьих шкур, у костров сидели биармы, приехавшие из дальних стойбищ. Варили в котлах мясо оленей, говорили о выгодном обмене товарами с викингами. Они получили за свои меха немало изделий из бронзы и серебра, а главное — оружие из железа. Многие биармы с утренней зарей собирались возвращаться домой.

На некотором отдалении, в чащобе, у больших костров сидели новгородские ватажники. Торг их не интересовал. Они пришли отомстить за своих братьев. Вооруженные мечами, топорами, палицами и рогатинами, новгородцы ждали Владимирка, который ушел на совет к старейшине Хальмару.

В селении Ой-Ял в каждой хижине бодрствовали мужчины-биармы, готовые по первому зову Рагнара вскочить и ринуться в бой. Начальник дружины Рагнар тоже был на совете у старейшины.

Новгородцы сидели, тесно прижавшись друг к другу, и тихо переговаривались. Пламя костра от ветра металось из стороны в сторону. Искры падали на кафтаны ватажников и гасли.

— Надо заманить нурманнов на берег. Тут мы их и порешим. На корабли пробраться трудно, — говорил Василько товарищам. — У нас нет лодок. Они с кораблей могут залить нас смолой, засыпать глаза известью…

— А как их выманить на берег? Поднимут завтра паруса — и поминай как звали! — отозвался один из ватажников.

— Подождем, что скажет Владимирко. Пора уж ему вернуться.

Вскоре из чащи донесся голос дозорного:

— Эй, кто там?

— Это я, — ответил староста.

Владимирко подошел к костру. Ватажники освободили ему место. Владимирко сел у огня и протянул к нему руку с перстнем на безымянном пальце.

— Что говорит старейшина? — спросил Василько.

— Плохо дело, братцы. Первыми нам нападать на нурманнов не след. Хальмар говорит, что викинги приходили к нему с дарами и он обещал мирный торг. Он не хочет проливать кровь, говорит о мире…

— Ну и пес с ним! — с горячностью крикнул Василько. — Пусть он сидит с миром в своем закуте. А нам надо проучить нурманнов. Неужели, братцы, мы не сладим с ними? Эвон сколько нас! Каждый молодец стоит двух вражин. Неужто мы простим им разбой, который они учинили в море?

Новгородцы зашумели, заговорили разом:

— Отомстим!

— Одни пойдем на нурманнов!

— На этот раз простим — в другой больше напакостят!

— Тихо, братцы, — поднял руку Владимирко.

— Тихо, слушай старосту! — поддержал Василько.

— Я думаю так, братцы, что надо нам следить в оба за нурманнами. Если они нападут — тут им и крышка. А если не нападут, первыми в драку на этот раз лезть не резон. С Хальмаром нельзя вздорить. Он муж опытный и разумный. И биармы все сидят по хижинам оружными. Сунутся нурманны — пропадут…

Недовольные новгородцы угомонились не сразу. Поспорив да поразмыслив, они все-таки согласились со старостой.

* * *

Орвар и Асмунд выполнили приказ ярла. Орвар еще на корабле сказал Асмунду, что Туре Хунд велел выкрасть девчонку-биармийку, но не говорил, кто она. Асмунд колебался. Ему не хотелось идти на такое дело. Но Орвар пригрозил Асмунду, сказав:

— Воля ярла — закон для викинга. Иначе смерть!

И Асмунд вынужден был повиноваться.

Ветер рассвирепевшим медведем ворочался в лесу. И никто не услышал, как два человека подкрались к хижине старого Вейкко.

Самого Вейкко дома не было. С тридцатью воинами он охранял храм Богини Вод. Лунд боялась оставаться одна и попросила Рейе, чтобы он побыл в хижине с ней. Юноша лежал на топчане, где спала Лунд, и тихо говорил с девушкой, сидевшей у огня.

У изголовья Рейе лежала тяжелая палица.

— Хочешь, Рейе, я примерю наши покупки? — спросила Ясноглазая.

— Примерь, — отозвался охотник.

Лунд наложила налобник. Золоченая птица заблестела, запереливалась при свете очага. Девушка встала, надела на плечи бархатную накидку.

— Скажи, красиво? — спросила Лунд.

— Красиво…

В богатой накидке, с налобником девушка была похожа на знатную иноземку. Лунд прошлась взад и вперед перед очагом, чтобы Рейе мог лучше видеть ее наряд.

Вдруг за дверью послышался шорох. Лунд остановилась. Рейе тихо сел на край топчана.

В дверь постучали. Юноша и девушка не откликались. Рейе бесшумно встал, приготовил палицу. Лунд сбросила накидку, метнулась к задней стенке жилища, на которой висел отцовский острый охотничий нож.

В дверь стали ломиться.

— Кто там? — не утерпев, крикнула Лунд.

За дверью стало тихо, никто не отзывался. Немного погодя дверь снова заходила ходуном от сильных ударов снаружи. Рейе дал знак Лунд молчать, а сам стал возле двери с палицей наготове.

Запор не выдержал. Дверь распахнулась, и в хижину ворвались два рослых нурманна с кинжалами в руках. Они тотчас бросились к Лунд, не заметив Рейе. Охотник взмахнул палицей, и один из нурманнов грохнулся на земляной пол. Другой обернулся и увидел Рейе. Кинжал нурманна со свистом рассек воздух, но Рейе вовремя пригнулся. Нурманн с ловкостью рыси бросился к двери. Рейе — вдогонку. Но он споткнулся о порог, и удар палицей пришелся не по голове викинга, а по спине. Нурманн охнул и кинулся в лес. Рейе побежал было за ним, но, вспомнив о Лунд, вернулся в хижину. Другой нурманн мог очнуться. Лунд стояла у стены, широко раскрыв от ужаса глаза, сжимая в руке нож. Рейе закрыл дверь, приставил к ней тяжелую скамью, стол и склонился над нурманном. Он повернул викинга лицом кверху и в растерянности отшатнулся. На полу лежал Асмунд, тот самый викинг, который продал Рейе налобник и подарил браслет-змейку. Нурманн был мертв. Затылок его разбит. На полу — лужа крови.

— Вот беда! — проговорил, наконец, Рейе. — Я убил человека, которому днем как другу пожал руку! Злые духи привели его к нам!

Лунд бросилась к нурманну, стала брызгать ему в лицо водой из ковша, тормошить, но все бесполезно. Удар был верен и тяжел…

— Они хотели выкрасть тебя, — сказал Рейе. — Я понял. Ты понравилась Собаке, и он послал этих людей, чтобы утащить тебя на корабль! Так ему и надо, грязному чужеземцу! Пусть не хватает голыми руками огонь!

— А мне жалко его, — печально сказала Лунд. — У него ведь дома осталась невеста. Он называл ее имя — Грида!

— Сам виноват! — Рейе убрал скамью и стол от двери, вышел на улицу, прислушался. Потом вернулся, выволок тело Асмунда на улицу и спрятал в кустах.

— Идем к Рагнару. А то они могут вернуться целой стаей, и тогда нам несдобровать! — сказал он Лунд.

Они закрыли дверь и ушли в хижину Рагнара, где сидели вооруженные воины.

В полночь к драккару Туре Хунда бесшумно подплыла легкая кожаная лодка, в которой находился только один человек. Дозорный с корабля посветил фонарем и окликнул:

— Эй, кто тут?

— Я к Туре Хунду! — отозвался незнакомец по-норвежски.

— Погоди!

Дозорный пошел в носовой шатер и разбудил хозяина. Хунд велел спустить за борт трап. Незнакомец поднялся на драккар. Это был виночерпий купца Рутана Сантери.

— Я принес тебе обещанное, — тихо сказал Сантери.

Хунд повел его в шатер, зажег свечу в фонаре и показал Сантери на раскинутую медвежью шкуру. Виночерпий сел. Руки его дрожали от волнения, а глаза беспокойно бегали.

Туре Хунд смотрел испытующе на рыхлое лицо гостя и думал: «Или он сам бежал из плена, или его отпустил ярл?»

— Ну, что ты принес? — спросил ярл.

Сантери подал ему свернутый в трубку кусок мягкой бересты с молодого дерева. Туре Хунд развернул бересту и стал внимательно всматриваться в линии и знаки, вырезанные на ней. Сантери стал объяснять:

— К Иомале ведут две тропы. Одна из Ой-Ял, торная. По ней ходят часто. Вам по этой тропе идти не следует. Биармы могут заметить… Смотри сюда, на рисунок. Недалеко отсюда на берегу есть большой, в рост человека, камень. Стань у камня лицом к лесу, — рассказывал Сантери, водя пальцем по рисунку, — увидишь впереди сухую осину. Иди к ней. Там начинается другая тропа. Она заросла кустарником. По правой стороне растут молодые сосны. Когда насчитаешь тридцать сосен, увидишь поляну и на ней то, что тебе надо. Запомни: сосны считать только по правой стороне. Понял?

— Понял.

— Возьми бересту. Тут все обозначено.

Туре Хунд некоторое время рассматривал рисунок, расспрашивал Сантери о непонятных для него знаках. Виночерпий терпеливо объяснял. А потом Хунд свернул бересту и спрятал ее.

Сантери молча ждал, что еще скажет ему ярл. Туре спросил:

— Тебя на волю отпустил сам ярл или ты бежал?

— Эту тайну я не выдам никому, — коротко сказал виночерпий.

Туре кивнул и достал заранее приготовленный кошелек. Он бросил его Сантери, и тог на лету подхватил деньги.

— Тут сто эйриров серебром, — сказал Хунд.

Сантери развязал кошелек и убедился в том, что в нем серебро.

— Викинг останется доволен, — сказал виночерпий. — В храме Иомалы он может взять не один мешок серебра и золота! Все. Я ухожу.

— Иди, — сказал Туре.

* * *

Спустя некоторое время после ухода виночерпия на корабль вернулся Орвар. Он еле-еле взобрался по кожаной лестнице на борт и, шатаясь, побрел к шатру хозяина. Увидев его, Туре Хунд встревожился. Орвар обессиленно растянулся на медвежьей шкуре и застонал.

— Что с тобой? — склонился над ним ярл.

— Выкрасть девчонку не удалось. Попали в засаду… Асмунд убит наповал…

— Проклятье! — воскликнул Туре Хунд.

Он позвал кормчего Саксона, который знал толк в лекарском деле. С помощью Хунда Саксон раздел Орвара, осмотрел его, определил перелом ребер и наскоро перевязал.

Перед восходом солнца на драккар вернулись лазутчики. Они сказали:

— В лесу у костров мы видели много вооруженных людей. Судя по разговору, русские. Они сильно возбуждены. В хижинах биармов прячутся оружные воины. Судя по всему, биармы и русские собираются напасть на нас…

Туре Хунд велел спустить лодку и отправился на корабль Карле. Вернувшись, он приказал разбудить гребцов и поднять парус.

Когда брызнули из-за леса первые лучи солнца, драккары пошли в низовья Вины, к морю. Прибывшие на торг биармы увидели пустые прилавки и погасший костер на поляне.

В тот же день, распрощавшись с биармами, ушли домой и новгородские ватажники. Они были хмуры и молчаливы. На этот раз им не пришлось отомстить нурманнам за смерть своих братьев.

Легкие оленьи упряжки увозили в родные места дальних лесных и побережных биармов.

Купец Рутан считал серебро и золото, вырученные от продажи мехов. Жадность его была удовлетворена.

Рейе с помощью соседей унес мертвого Асмунда на берег и бросил его там в быстрые воды Вины…

Успокоенный тем, что Вик-Инг ушли домой, в Норвегию, старейшина Хальмар распорядился снять усиленную охрану с обиталища Богини Вод. Теперь, как и раньше, возле него дежурили, сменяясь три раза в сутки, шесть сторожей. Вейкко отсыпался в своей хижине.