Brut Fabergé, 1964 Парфюм неандертальца

Когда лица мужчин рисуют похожими на других животных, итальянцы называют это карикатурой.

Томас Браун, «Христианская мораль»

Вот оно. Один из сотни ароматов, именно Brut заворожил народное воображение. Парфюм известен в мире – даже среди тех, кто никогда не пользуется парфюмом и считает это пустой тратой времени – как олицетворение определенного вида мужественности. Поп-культура способствовала этому с помощью комиков, сатириков и комедий положений. В Brut нет никакой двойственности. Горшок обожгли в печи, и вы можете либо любоваться им, либо разбить.

«О великий, большой и красивый Brut». Так Faberg? рекламировал новый папоротниковый лосьон после бритья. Это выражение желания вполне могло бы стать первой строчкой фильма о домашней хозяйке и сантехнике. Мы можем понять Brut (и это не новость для большинства из вас, а повторение пройденного), пристально вглядевшись в грудь мужчины. Полиэстровая рубашка лопается, пуговицы летят во все стороны. Кожи мы не видим, потому что мужчина удивительно волосат, и эти заросли кажутся маслянистыми, матовыми, как и на его бачках.

Быстро убирайте голову, потому что теперь он колотит себя в грудь, и его медальон вот-вот оторвется и угодит вам в глаз. На вас нахлынут волны восхитительно грязно пахнущего нитро-мускуса в сочетании с лавандой и кожным салом. Все выглядит так, будто мужчина был бы не против, чтобы вы вернулись в его пещеру и немного побаловались с ним. И хотя это покажется неожиданным, но в 1970-х годах Brut стал трендовым ароматом для школьниц, как и Le Dandy привлек модных девушек в 1920-х годах.

Но почему Brut? Что особенного именно в этом аромате, что позволило ему завладеть фантазией людей? Может быть, полное отсутствие нюансов? На дворе уже 1960-е: пора забыть о том, что жена целует мужа перед уходом на работу, наслаждаясь ароматом, исходящим от его свежевыбритых щек. Brut, высвободившийся из чопорной смирительной рубашки предыдущего десятилетия, идет прямиком в спальню, чтобы стать душистым аккомпанементом стонам совокупления. И чтобы общество, упаси бог, не волновалось из-за того, что вся эта сексуальность далека от мейнстрима, Faberg? позиционировал этот лосьон после бритья как аромат для «мужественного мужчины». Фирма спонсировала многих спортсменов, в частности, боксеров и футболистов, и атлетов на пике формы. И это происходило в эпоху всеобщей одержимости тестостероном – гормоном, поддерживающим агрессию, либидо, мотивацию и силу. Гетеросексуальную рекламу аромата можно было рассматривать и как гомосексуальную, особенно ближе к 1970-м годам, когда в ней появились футболист Кевин Киган и боксер Генри Купер, которые возятся в душе, а чемпион-мотогонщик Барри Шин втирает Brut в соски, обливаясь им «с головы до ног!».

Когда Brut выпустили из клетки в 1964 году, уровень тестостерона у мужчины можно было определить только по анализу крови и узнать, хватает ему или нет этого жизненно важного эликсира. Мужчины могли получать инъекции тестостерона по назначению врача. Мировой спорт переживал золотую эру анаболических стероидов, вдохновением для которых послужила советская команда тяжелоатлетов на чемпионате мира в 1954 году. Желание накачать тело странным образом сочеталось с тем, что проповедовало Движение за человеческий потенциал.

Его сторонники утверждали, что мы используем всего лишь один процент нашего мозга и должны стремиться к большей самореализации. Brut – спорное утверждение – это один из наших самых знаменитых символов самореализовавшегося мужчины, едва не лопающегося от переизбытка тестостерона. Но такой аромат может намекать и на сомнительный концепт мужской семенной жидкости.

Пародию на «лосьон после бритья для приматов» можно увидеть в серии «Даррин сходит с ума» американской комедии положений «Моя жена меня приворожила» (1968). Когда любимая всеми хитрая ведьма Саманта превращает бродячего шимпанзе в мужчину, начинается кошмар. Ее муж Даррин, ответственный за выпуск новой рекламы бренда, производящего лосьоны после бритья, видит красивого парня и заявляет ему, что он станет лицом рекламной кампании. Примат отправляется на фотосессию. У шимпанзе внешность модели, но, по сути, он все еще обезьяна. Когда его попросили позировать в гольф-клубе, он начал крушить съемочную площадку, прыгать по стенам и, колотя себя кулаками в грудь, издавать жуткие крики, наводя ужас на съемочную группу.