Автомобильная авария

В конце 1960 года, 27 декабря, мы после отпуска возвращались домой. Мы уже ожидали нашего первого ребенка…

Благополучно прилетели из Калининграда во Внуково, а затем на такси «Победа следовали домой до Чкаловска. 26 декабря, был сильный дождь, ночью мороз –5–7 и выпал снег. На Пехре-Покровском поворот, я предупреждаю водителя – слушай, здесь будет поворот. Отвечает: «Я здесь в Чкаловском летал, я здесь все знаю». Ладно. А там поворот под шестьдесят градусов. И он сбивает ограничительный столб, и с высоты метра три мы вылетаем на озеро… А уже был ледок. Хорошо, что машина встала, а не перевернулась. Хорошо, что уже лед был сантиметра два-три… Машина стала с креном, а потом лед проломился. Света сзади сидела. «Леша, где мы?» Я говорю: «В озере». А вода уже заполняет машину…

Вечер. Уже было темно. Я выбил головой стекло, у меня порезы были в нижней части лица, подбородок, шея и рука были порезаны, через лобовое стекло я вылез на капот. Стекло было не триплекс, обычное стекло, и все разлетелось. Вода заливала машину, кто-то открыл заднюю дверь и подал руку Светлане. Она уже была по грудь в воде. Ее цигейковая шуба намокла, сковывала движения, и требовала больших усилий в воде встать на подножку машины. При столкновении со столбом чемоданом, который лежал за спинкой сиденья, Свету ударило по голове. Рассечена была правая надбровная дуга, обильное кровотечение заливало лицо. Моя белая рубашка была залита кровью от порезов. Картина была очень неприглядная. Это хорошо, что у машины горбом крыша – как в мешке, остался воздух. Там неглубоко было, но достаточно, чтобы утонуть. Если бы мы перевернулись, то была бы крышка. Спасать там было некому.

Подъехал заместитель коменданта Чкаловского аэродрома на «УАЗике». Он меня знал.

– Куда?

– До Чкаловской довезите, до госпиталя…

Мы сели в «УАЗик», приехали в госпиталь, и обработали нас перекисью водорода. У меня белая рубашка с галстуком – все в крови, у Светы – ушибы. Перепугалась она тогда очень сильно…

А чемоданы… Я с шестого класса занимался фотографией. И у меня был чемодан фотографий. Все это промокло. Фотографии жалко, слиплось все, а такие документы были… Пришли мы к себе, а ключи оставляли у соседей, у Волыновых. Я постучался, Тамара Волынова открыла верь, увидела и закрыла, испугалась. Я же начал уговаривать:

– Тамара, дай ключи, это мы, Леоновы.

– Что такое?

Пришел Борис, помог, затащили чемоданы. А те пруды потом стали называть Леоновскими прудами. Уже сколько лет прошло, а их все так и называют.