4. Гетто
4. Гетто
Немцы всячески торопили евреев с переселением в Московский Форштадт. На выезд они иногда предоставляли всего два-три часа. Мебель и имущество выселяемых немцы присваивали себе.
Район, отведенный для гетто, был очень мал, а люди все прибывали. 21 октября был издан приказ генерал-комиссара о создании гетто и о введении новых, суровых ограничений. Отныне на рижских евреев распространился человеконенавистнический ”Нюрнбергский закон” и изданная в его развитие ”Новелла Геббельса”.
По выражению творцов этих ”законов” евреи перестают быть субъектами в обществе, а делаются объектами расовой политики.
Приказ генерал-комиссара запрещал евреям находиться за пределами гетто; выходить за колючую проволоку они могли только под конвоем. Предприятия, на которых применялся труд узников гетто, должны были своих работников доставлять к месту работ и обратно под стражей. Населению города строго запрещалось общаться с евреями и даже близко подходить к ограде гетто.
Двойной забор из колючей проволоки опоясал несколько кварталов в Московском Форштадте. 24 октября вечером немецкая стража впустила последних евреев в наспех воздвигнутые ворота. Рижские евреи были загнаны в огромную западню.
Потянулись дни, полные тревог. Каждое утро распахивались ворота гетто, и тысячи людей под конвоем уходили на работу. Директора предприятий, подрядчики, коменданты немецких воинских частей широко пользовались бесплатным трудом обитателей гетто. Руководивший еврейским отделом биржи труда лейтенант Краус никому не отказывал в рабочей силе. На воротах гетто висел плакат: ”Отдаются евреи за вознаграждение. Это относится и к воинским частям”.
Возвращавшихся с работы евреев ежедневно обыскивали у ворот гетто. Немцы тщательно осматривали каждого. Они искали газеты, книги, продовольствие. Однажды у студента Кремера нашли бутерброд, юношу тут же расстреляли. Тем временем в гетто голод усиливался, многие от недоедания падали с ног.
Правление общины принимало локальные меры для улучшения условий жизни. Врачи гетто приложили много сил, чтобы при исключительной скученности населения, антисанитарной обстановке (немцы запретили вывозить нечистоты из гетто) предупредить вспышки эпидемий. В гетто работали амбулатории, приют для сирот, столовая для стариков и инвалидов.
27 ноября правление общины было извещено, что по распоряжению властей, мужчины-”специалисты”, работающие по обслуживанию немецких воинских частей, будут отделены от остальных жителей гетто, в том числе и от своих семей. 28 ноября начали строить в гетто внутренний забор. Так образовалось ”Малое гетто”, в котором проживали лишь работоспособные мужчины — примерно 9000 человек. Отгороженные проволочным забором от остальных, они не могли сноситься с ”Большим гетто”, видеть своих жен и детей. Стража гетто все чаще шныряла по домам, многозначительно ухмыляясь. Все чувствовали приближение катастрофы.
29 ноября штурмбанфюрер Браш вызвал к себе в полном составе правление общины. Он держался наглее обычного и словно бравировал откровенностью. Он заявил, что по указанию властей будет уничтожена часть евреев Риги, так как гетто слишком переуплотнено. Правление общины должно принять участие в этом мероприятии и помочь немцам в отборе людей для расстрела. Для этого надо срочно составить списки стариков, больных, преступников и других лиц, пребывание которых в гетто правление считает нежелательным.
Члены правления молча выслушали речь палача, взглянули друг на друга и опустили головы. Спорить с ним, убеждать его в чем-либо было бесполезно. Члены правления общины хорошо знали друг друга и поэтому молча, обменявшись взглядом, они приняли решение. Отвечал Брашу доктор Блюменфельд:
— Правление никого на расстрел не выдаст. Я — врач, и всю свою сознательную жизнь занимался тем, что лечил больных людей, а не умерщвлял их. У нас слишком разные понятия о ценности людей. Различны также наши понятия о том, кого считать преступником. По нашему мнению, преступников следует искать вне гетто...
Браш оборвал Блюменфельда и приказал правлению удалиться.
Как ни старались члены правления скрыть то, что сказал им Браш, гетто узнало о страшной казни, которую готовят немцы. 29 ноября главнокомандующий полицейскими силами в Остланде обергруппенфюрер Екельн известил все предприятия и учреждения, что впредь до особого распоряжения евреи направляться на работу не будут. 30 ноября не открывались ворота гетто; явившиеся конвойные команды были отосланы обратно. По всем приготовлениям было видно, что предстоит нечто из ряда вон выходящее.