5
5
Орлов сидел в сельсовете и разговаривал с Пантелеем Одерием. Он очень устал за эти дни, но был в общем-то доволен тем, что удалось сделать. Главное — крестьяне уже не стоят в стороне, они избавляются от страха перед Блажевский, начинают помогать. О коммунистах и комсомольцах и говорить нечего, те так и рвутся в бой. Но пока еще рано, еще не все ясно. А надо действовать наверняка, чтобы ни один бандит не ушел.
Пришли двое.
— Товарищ Орлов, это мой брат, Блажевского первый помощник...
Братья были очень похожи. Оба коренастые, кряжистые.
Павел вышел из-за стола, внимательно посмотрел на Ивана, перевел взгляд на Василия.
— Нещадим?
— Да.
— Вот ты какой! Никогда бы не подумал, что на такие зверства способен. Осовитного ты убил?
— Степан, — глухо ответил Нещадим. — Я тоже при этом был.
— Странно, что пришел. Судить ведь будем по всей строгости. За все.
— Знаю. Сам бы не пришел. Иван посоветовал. Говорит: измена подлости — не измена, изменить можно лишь добру. Надоело мне все это. Как собака бездомная. Для чего? Давно понял — лишние мы. Да кровь на руках, от Степана не уйдешь. А теперь он меня не достанет, в тюрьме стены крепкие. Только отправьте туда поскорее, как допрашивать кончите.
— А мы тебя пока не собираемся туда сажать.
— Тогда ничего не скажу!
— Слушай, дурья твоя башка, — Орлов склонился к Василию. — Ежели мы тебя посадим, Блажевский сразу поймет, в чем дело, уйдет, затаится. А этого допустить нельзя. Поэтому ты останешься на свободе, чтобы помочь нам, уяснил? Смотри, игра опасная. Степан тебе не простит, коли что заподозрит. Выбирай сам, как тебе лучше. Но и о народе, о людях подумай. Ты будешь в тюрьме за крепкими стенами отсиживаться, а люди — страдать, да?
Василий долго молчал.
— Ладно, начальник, — выдохнул он наконец, — твоя правда. Сыграет Васька Нещадим свою последнюю роль. А потом — пусть его на свалку, раз заслужил!
— Насчет свалки ты брось! Судить, ясное дело, будем, но помощь твою учтем, послабление за нее сделаем. Ну, значит, так...
И Орлов, понизив голос, начал излагать свой план.