3

3

Снова знакомый зал суда. Снова благообразные, нарочито покорные физиономии подсудимых. Вот только глаза выдают: обреченно-озлобленные, трусливо бегающие. Знакомые глаза, подумал Бриц, такие не раз приходилось видеть у допрашиваемых преступников. Наверное, и у неизвестного убийцы из поезда такие же холодно-беспощадные глаза. Ведь он как бы духовный сын вот этих выродков, для него жизнь человеческая копейки не стоит. А попадется — так же будет юлить, прикидываться барашком, блеять. Дескать, ничего не знаю, видеть не видел. Когда почувствует, что не уйти, слезу пустит, как и эти. Все они такие, что эти, на скамье подсудимых, что тот, который еще где-то ходит неопознанный.

Суд вызывал все новых свидетелей. Бриц слушал показания, но думал о своем. Эти уже разоблачены, а вот вчерашний убийца еще на свободе. Конечно, в конце концов он будет найден. Но когда настанет этот «конец концов»? Каждая минута дорога, если где-то рядом ходит опасный зверь.

Сегодня утром, до начала судебного заседания, подполковник побывал в отделе, ознакомился с сообщениями, поступившими от членов оперативной группы. Утешительного пока мало. У официантки буфета на станции Крустпилс удалось выяснить, что перед отходом поезда какой-то пьяный угощал двух парней. Пьяный забыл сетку, в которой лежала колбаса. Парни, забрав сетку, вышли за ним и тоже сели в поезд.

В купе был найден огрызок колбасы. Может быть, убитый и есть тот пьянчужка с сеткой? Тем более что, как показало вскрытие, убитый тоже приложился к спиртному. Но откуда тогда чемодан? Приметы парней известны из рассказа официантки, один из них был действительно светловолосым и в черном костюме. Если пьяница угощал этих ребят, следовательно, они были знакомы раньше. Хотя в общем-то это не обязательно. Бывает, что загулявший человек подносит рюмку первому встречному: пей, мол, я угощаю. Значит, на их знакомство рассчитывать твердо нельзя. Далее. До сих пор не установлена личность убитого. Заявлений об исчезновении какого-либо человека пока не поступало. Так. Кто эти двое парней? Местные или приезжие? Неизвестно.

— Разрешите огласить список с росписями некоторых обвиняемых, — голос государственного обвинителя прервал мысли Брица. — По этому списку полицейские получали водку и папиросы в качестве вознаграждения за поимку подозрительных людей... Прошу приобщить этот список к делу...

Для Игната Ильича сообщение государственного обвинителя не было новостью. Уже не однажды на этом процессе фигурировали подобные документы, свидетельствовавшие о том, что предатели из кожи лезли вон, лишь бы получить побольше. За водку и папиросы, за окровавленную одежду, снятую с казненных, они предавали и продавали гитлеровцам латышский народ и страну. А чем отличается от них этот убийца?

В перерыве Бриц спустился в вестибюль, позвонил по телефону в отдел. То, что он услышал, заставило его тут же выбежать из здания суда. Сев в такси, он помчался к вокзалу. Уже через несколько минут он сидел в своем кабинете и беседовал с неким гражданином, назвавшимся В.

Оказывается, В. — житель Крустпилса. Вчера он приехал в Ригу сильно навеселе и был подобран постовым милиционером. Провел ночь в вытрезвителе. Говорит теперь, что очень спешит домой, жена, мол, и без того ругается. Однако пришлось ему из вытрезвителя отправиться в дорожный отдел милиции. Документов — никаких. Денег нет, багажа — тоже. Лишь сетка, в которой одиноко лежал початый круг колбасы.

Из беседы с В. выяснилось, что он шофер Екабпилсского завода железобетонных конструкций. Получив отгул, решил съездить в Ригу «проветриться». Сильно выпил, зачем-то купил два килограмма колбасы. В буфете Крустпилса, ожидая поезд, взял еще бутылку. Подсели двое парней. Сказали, что с этого же завода. В. расчувствовался, угостил их. Выпили еще бутылку. Потом сел в поезд и проснулся только в Риге. Тех ребят больше не видел. Правда, они, кажется, вошли в то же купе, куда и он, авоську с колбасой принесли. Но это он помнит смутно, сквозь сон...

Бриц ходил по кабинету, анализируя услышанное.

Итак, убит не В., угощавший преступников, а кто-то другой. Убийцы вышли из поезда не в Риге, а где-то на промежуточной станции. Возможно, что в буфете парни сказали правду: они работают на том же заводе. А может, и соврали, напрашиваясь на угощение. Надо проверить...

Утром следующего дня В. вместе с работниками милиции сидел в проходной завода. Торопливо шли мимо люди, спеша на работу. Сотни хороших людей, сотни созидателей. И где-то среди них — двое преступников.

Томительно тянулись минуты. Неужели все попусту?

— Вот он! — шепнул В. — Вон тот, в серой кепке!

Задержанный оказался Федором Волковым, арматурщиком. Он долго отнекивался, крутил, но припертый к стене фактами,заговорил.

В тот день он встретился с приятелем, Юрием Беловым, который раньше сидел в тюрьме, недавно вернулся. Собрались на танцы в Огре, где у Юрия была знакомая девушка. Перед танцами хотелось выпить, но денег — кот наплакал. В станционном буфете подвернулся какой-то пьяный дядька, сказал, что он с завода железобетонных конструкций. Федор обрадовался: дескать, мы тоже оттуда. Для убедительности выругал начальника цеха и мастера. Оказалось, что В. их знал. Распили бутылку, потом еще одну. Сели в поезд.

Белов предложил Волкову ограбить В., который сразу же заснул. Залезли в карман — пусто, в другой — всего-навсего трешка.

— А еще в Ригу едет! — выругался Белов. — Мразь, с таким и мараться нечего.

Проехали Плавиняс. Какой-то подвыпивший мужчина с чемоданом толкнулся в купе, но затем ушел в соседнее, где никого не было.

— Видать, при деньгах, — прищурился Белов, — с базара едет, небось спекулянт. Давай почистим его, а?

Федору стало не по себе. Хватит уж этой трешки. Он отказался, стал отговаривать Белова.

— Эх ты, сявка! — криво усмехнулся Белов. — Ладно, сиди, но уж на денежки не рассчитывай!

И, достав из сетки попутчика кусок колбасы, вышел из купе. Открыв дверь в соседнее, он сел напротив лежащего на полке пассажира и, облокотись на стол, стал смотреть в раскрытое окно и жевать колбасу. Пассажир быстро уснул. Во сне он даже не вскрикнул...

Белов обшарил карманы, вытащил деньги. Раскрыл чемодан, но ничего брать не стал. Потом вылез в окно и влез в другое. Дверь он запер изнутри раньше.

Федору он не сказал, что убил человека. Но тот понял, что произошло страшное, когда Белов бросил:

— Надо быстрее рвать отсюда когти, разумеешь? А то...

Белов отдавал себе отчет в том, что на ближайшей же станции убийство может раскрыться. Случайно. Вдруг пойдет контролер, толкнется в запертую дверь, откроет ее. Или еще что-нибудь приключится. Поэтому лучше быть подальше отсюда, не мозолить глаза пассажирам.

Он не хотел дожидаться станции, решил спрыгнуть на ходу. Все время высовывался из окна, дожидаясь, когда начнется подъем. Там поезд пойдет медленнее, можно будет спрыгнуть.

Но поезд мчался, не снижая скорости. Прыгать было страшновато. Дождались остановки, вышли на станции Скриверси, сели в автобус и доехали до Огры. Там танцевали с девушками, пили, там же переночевали, а утром вернулись в Крустпилс.

Белов был спокоен. Он покровительственно говорил Волкову:

— Ты, главное, не дрожи, ничего ведь не случилось. Дядьку я того обчистил, это точно. Да разве кто найдет нас? Ищи ветра в поле! А болтать будешь — прощайся с жизнью, понял? На-ка вот тебе три бумажки по червонцу, помни мою доброту...

Федору не хотелось брать денег, ему казалось, что на них кровь, но отказаться под пристальным взглядом Белова он не посмел...