Последний медвежатник

Последний медвежатник

В конце 1934 — начале 1935 года в Москве было совершено несколько очень крупных краж со взломом. Сначала — попытка взломать сейф авиационного института, через некоторое время из несгораемого ящика бухгалтерии Бауманского высшего технического училища исчезает 54 тысячи рублей, затем 9 тысяч рублей из сейфа больницы имени Остроумова.

Складывалось впечатление, что действует хорошо организованная шайка опытных воров-взломщиков. На месте преступления, за исключением изуродованных сейфов да незначительных мелких улик, никаких следов преступников обнаружить не удалось. На розыск взломщиков была брошена большая группа сотрудников Московского уголовного розыска. Но все усилия муровцев результатов не дали. Напасть на след взломщиков так и не удалось.

А тем временем новая кража — 47 тысяч рублей из сейфа бухгалтерии кожевенного института. Об этом преступлении дежурный по МУРу сообщил Георгию Федоровичу Тыльнеру в половине шестого утра. В шесть он был уже на месте происшествия. Предупредив, чтобы в бухгалтерию никого не впускали, Тыльнер начал тщательный осмотр помещения.

Часа через два он сообщил товарищам:

— Преступник был один, и, судя по почерку, кражи в МАИ, Бауманском институте и Остроумовской больнице — дело его рук.

Как ни велик был авторитет Георгия Федоровича среди сослуживцев, его версии не поверили: слишком непосильная это задача для одного человека — за полчаса — час вскрыть денежный сейф и уйти незамеченным.

— Это мог бы сделать только очень опытный жулик, — говорили ему. — Но таких в стране уже нет. Не забывайте, что сейчас не двадцатые годы.

— И все-таки взломщик действовал в одиночку, — настаивал Тыльнер на своем. — А то, что он медвежатник старый и опытный, это верно.

— Ну что ж, раз вы так уверены в своей версии, вам и карты в руки, ищите, — благословило начальство.

Начались поиски. Тыльнер поднял прошлые дела и проследил судьбу всех ранее известных МУРу медвежатников — крупных взломщиков несгораемых сейфов.

Один уже скончался, другой отбывает наказание, третий давно покончил с преступным прошлым. Неизвестна пока что судьба двух приятелей — Вершинского и Земедянского. Года три назад они были осуждены за взлом сейфа в гастрономе № 1, бывшем Елисеевском. В ночь на 31 декабря друзья пришли в магазин перед закрытием, спрятались в подсобном помещении, а после закрытия гастронома взломали сейф и забрали предпраздничную выручку. Утром, когда магазин открыли, они незаметно вышли из укрытия, где прятались, смешались с толпой первых покупателей и скрылись.

Однако вскоре были изобличены и попали на скамью подсудимых. Через год Вершинский бежал из лагеря и скрылся. Где его искать?

Но, как говорят, кто ищет, тот всегда найдет. Через некоторое время Тыльнеру стало известно, что Вершинский живет и здравствует в Ленинграде под фамилией Куликовского. Женат, работает дамским парикмахером.

Командировка в город на Неве. Не составило особого труда выяснить, что Вершинский (Куликовский) никуда из Ленинграда в последнее время не выезжал и, следовательно, к московским сейфам отношения не имеет.

Все же решили с ним побеседовать. Пришли в дамский салон на Невском проспекте в тот момент, когда Вершинский только начал завивать какую-то даму. Увидел он мужчин в своем заведении и сразу догадался, что к чему. Оставил работу и к сотрудникам уголовного розыска:

— Я к вашим услугам.

— Зачем же? Обслужите клиентку, а потом потолкуем. Мы подождем.

Галантность работников милиции произвела впечатление на старого медвежатника. Он добросовестно старался удовлетворить любопытство сотрудников уголовного розыска, но, к сожалению, не знал, кто хозяйничал в сейфах московских институтов.

Как-то в очередной беседе Тыльнер обронил:

— Все в поведении взломщика мне понятно, кроме одного. Каждый раз на месте преступления мы находили буравчик. Простой столярный буравчик. Зачем он, никак не пойму. Ведь сейф им не вскроешь.

— А-а-а, — протянул с улыбкой Вершинский, — тогда я знаю, чья это работа — Першина. А буравчик — мое изобретение. Использовал я его в качестве запора для двери. Как-то довелось вместе с Першиным брать сейф, вот он и перенял это рационализаторское предложение. Больше никто о нем не знает. Так что ищите Першина...

Георгий Федорович знал, что последний взлом Першин совершил еще в 1918 году. Из сейфа Тимирязевской академии он украл около трех килограммов платины и бежал в Польшу. С тех пор о нем ничего не было слышно.

Стали наводить справки. Запросили Минск. Оттуда ответили, что за нелегальный переход государственной границы Першин был осужден на три года и отбывает наказание в энской колонии. Из колонии сообщили: «Был такой, но недавно освобожден, выехал в неизвестном направлении».

Вскоре напали на след Першина в Москве. Тыльнер отлично понимал, что от такого преступника можно получить какие-либо показания, лишь арестовав его с поличным. Поэтому за Першиным установили наблюдение. Стало известно, что он в последнее время по ночам часто появляется возле института «Цветметзолото». Значит, готовится к взлому нового сейфа, приглядывается, выбирает удобный момент.

Подготовка велась на научной основе. У Першина был квалифицированный помощник Яровой — инженер по образованию. В его обязанность входила «глубокая разведка» перед решающей ночью.

По заданию «шефа» Яровой в день получения денег для выплаты стипендии студентам «Цветмета» крутился в банке около кассира института и выяснил, какая сумма получена. Затем пришел в институтскую бухгалтерию, с секундомером в руках определил, сколько времени занимает расчет с одним студентом, и подсчитал, скольким студентам выдана стипендия. Имея эти данные, нетрудно было узнать, сколько денег остается в кассе на ночь. Более пятидесяти тысяч. Есть смысл повозиться с сейфом.

Но совершенно неожиданно все карты Першину и Тыльнеру, который следил за каждым шагом преступника, спутала непредвиденная случайность. В комнате над кассой далеко за полночь в окнах не гас свет. Взломщик не решился проникнуть в помещение, его отпугнули освещенные окна. Раздосадованный неудачей, он дал Яровому задание узнать, в чем дело. Оказалось, в комнате над кассой расположен профком института. «Активисты» профсоюза почти до рассвета гоняли бильярдные шары. Взломщик был расстроен, но от своего замысла не отказался, решив ждать целый месяц — до новой стипендии.

Не меньше были огорчены и сотрудники МУРа. Значит, еще месяц напряженной работы. Ни на минуту не упускать из поля зрения Першина и при этом не дать ему ни малейшего повода заподозрить, что за ним постоянно наблюдают. Один неосторожный шаг, и преступник может затаиться. Арестовать его сейчас? Но нет доказательств, что именно он обобрал институтские кассы. Рассчитывать на чистосердечное признание такого матерого волка — нереально. Да к тому же не установлены еще все связи Першина. Возможно, ему помогает кто-либо помимо Ярового. Решили еще понаблюдать за поведением взломщика.

Выяснили, что Першин нередко укрывается на ночь в небольшой неохраняемой сберкассе на Самотеке. Придет вечером, откроет отмычкой дверь и, как дома, спокойно укладывается спать на диване в кабинете заведующего. Заведет будильник, разденется и на боковую. Проснется рано утречком, будильник в чемоданчик — и до следующей ночи. Заведующий даже не подозревал, какой гость наведывается во вверенное ему учреждение. Першина совсем не интересовали полупустые сейфы этой сберкассы.

Удалось установить также, что взломщик иногда ночует у своей знакомой в Кисельном переулке. Вначале думали, что у нее он и хранит свой нечестным путем приобретенный капитал. Осторожно проверили. Никаких денег в квартире не оказалось.

Тыльнер о Першине знал уже достаточно. И, взвесив все «за» и «против», решил: пора кончать игру в кошки-мышки, надо арестовывать. Доложил прокурору и получил санкцию на арест.

На следующий день утром Георгию Федоровичу сообщили, что Першин от знакомой направился завтракать в кафе «Артистическое», что в проезде Художественного театра. Он вызвал машину и поехал туда. Остановился перед входом. Минут через десять Першин вышел из кафе. Тыльнер открыл перед ним дверцу машины и очень любезно пригласил:

— Садитесь, Иван Петрович.

— Простите, но вы, видимо, обознались и ждете не меня.

— Вас, уважаемый, вас, садитесь, пожалуйста.

Приехали на Петровку, 38. Обыскали задержанного.

— Вы что, Иван Петрович, в студенты подались? — осведомился Тыльнер, рассматривая студенческий пропуск института «Цветметзолото» — на имя Першина и с его фотографией. — Не поздновато ли?

— Знаете, гражданин начальник, денег у меня мало, вот я в студенческой столовой и питался, все дешевле обходится.

— Ну, при ваших капиталах экономить на питании — кощунство. А это что такое?

Тыльнер показал извлеченный из кармана Першина искусно сделанный набор отмычек.

— Сам не знаю, сегодня утром нашел эту штуковину на улице.

— Ой ли! Так и не знаете?

— Клянусь, даже не успел еще рассмотреть.

Понимая, что сам Першин ни за что не скажет правду, Георгий Федорович решил раскрыть перед ним карты: рассказал все, что ему было известно. И почему у Першина оказался студенческий пропуск, и о его ночных прогулках вокруг института «Цветметзолото», и где он устраивался на ночевки, и даже восстановил во всех деталях картину кражи из сейфа в кожевенном институте.

Першин был потрясен осведомленностью сотрудников уголовного розыска.

— Ну и ну, — покачивал он головой, — вот это да! Никогда не думал, что МУР так здорово работает. Предупреждали же меня, дурака, не поверил. Вы знаете, гражданин начальник, моей скромной персоной занималась полиция Варшавы и Берлина, Австрии, Латвии, да и некоторых других стран, так что, поверьте, возможности сыскной полиции я знаю. А потом в принципе я не болтливый человек. Как-то в Риге мы взяли сейф в американском посольстве. Попались. Били здорово, подбрасывали под потолок и швыряли на цементный пол, — ни слова не сказал. А вам расскажу все. Сам люблю ювелирную работу и преклоняюсь перед людьми, знающими свое дело. Слушайте...

И Першин начал рассказ о своих похождениях, назвал сообщников и тайники, где спрятаны деньги. Георгий Федорович Тыльнер терпеливо слушал излияния последнего профессионального взломщика в нашей стране — медвежатника международного класса.