Троянская война
Троянская война
Традиционно считается, что Троянская война началась из-за того, что троянец Парис похитил Елену, супругу спартанского царя Менелая, прекраснейшую из женщин на земле. Однако историки не очень в это верят. Во-первых, Елене к моменту взятия Трои было уже за пятьдесят, и все предания о ее красоте, похоже, страдают излишними преувеличениями. Во-вторых, для начала войны была и более весомая причина. Троя контролировала вход в Черное море, куда не прочь были бы попасть греческие торговцы. Да и пограбить весьма и весьма богатую Трою ахейцы тоже были не против.
Что касается самой войны, то сомнительно, что она продолжалась десять лет. Во-первых, в те далекие от нас времена воинской дисциплины на такой огромный срок просто бы не хватило. Во-вторых, как справедливо отмечает Эрик Дуршмид, автор книги «Победы, которых не было»: «…непрерывная осада, длящаяся десять лет, попросту невозможна: чем бы, спрашивается, питались две отважные армии, лишенные возможности засевать поля и собирать урожай? Скорее всего, война состояла из серий отдельных набегов, возможно сопровождаемых морскими сражениями.
…постараемся отвлечься от активного участия в Троянской войне богов, чтобы рассмотреть ее стратегические, тактические и экономические аспекты. В конце XIX века немецкий археолог-любитель Генрих Шлиман обнаружил на холме Гисарлык развалины укрепленного города, основанного воинственным племенем фригийцев; вполне возможно, что это и есть Приамова Троя. Исходя из ее географического положения, мы можем заключить, что истинной причиной войны было столкновение морских интересов греков и троянцев. На карте стоял контроль над Геллеспонтом (современный пролив Дарданеллы) и Эгейским морем, фактически – над коммерческим судоходством в Средиземноморье».
Кроме того, не исключено, что события Троянской войны – вообще плод фантазии древнегреческих певцов. К такому выводу пришел доктор исторических наук, профессор Петербургского, Европейского и Венского университетов Лев Самойлович Клейн. Собственно говоря, и до него многие исследователи сомневались в реальности описываемых Гомером событий, но Клейн оказался, пожалуй, первым, кто сумел привести такие доказательства, которые не смогли ничего опровергнуть даже самые признанные авторитеты в гомероведении.
«Меня смутили расхождения, которые обнаружились между описанием Трои и археологическими раскопками, – рассказывает профессор Клейн, долгое время сам занимавшийся археологией. – То, что раскопал Генрих Шлиман, было «слоеным пирогом» из следов цивилизаций разных времен. Сам город оказался не настолько велик, чтобы, как это описано у Гомера, разместить многочисленное войско. И уж тем более там негде было спрятать продовольствие, которого хватило бы на десять осадных лет. Но главное – при раскопках не было найдено никаких доказательств того, что крепость штурмовали греки. Не обнаружено ни единой греческой стрелы или копья. А значит, нельзя говорить и о реальности Троянской войны. Как нельзя утверждать, что Шлиман раскопал Трою. Судя по монетам и надписям на обломках храмов, Шлиман нашел Илион. А Троя не найдена до сих пор».
Удивило Клейна и обилие в поэме повторов: река, на которой стоит город, называется то Скамандр, то Ксанф; одного из героев зовут то Парис, то Александр; греческие воины Ахилл и Диомед совершают одни и те же подвиги и даже ранены в одно и то же место – в пятку и т. д. И тогда профессор Клейн сделал открытие. Он выделил повторяющиеся сюжеты и увидел, что «Илиада» просто распалась на пять частей – самостоятельные, схожие по сюжету поэмы, явно принадлежащие разным авторам.
По мнению Клейна, в XIII веке до н. э. ахейцы (предки греков) очень хотели завоевать Илион, но ничего из этого не вышло. Спустя века их нереализованное желание обрело форму героических песен.
В Древней Греции существовали песенные соревнования, во время которых лучшие певцы сочиняли свои песни на один заданный сюжет. Спустя годы эти песни объединялись в единый песенный свод. Скорее всего, так и возникла «Илиада».
Кстати, есть и другая теория (ее уже давно изучают в университетах), по которой «Илиада» действительно написана не одним человеком и даже не в одном веке. По этой теории маленькая победа в маленьком городе в преданиях превратилась в великую войну и десятилетнюю осаду.
Эллада – «рай на земле»?
Мы представляем Элладу чуть ли не раем на земле, где все до одного греки только и делали, что занимались искусствами, устраивали философские диспуты, предавались пиршествам и любви, проводили Олимпийские игры и иногда воевали с несносными персами. Многочисленные фильмы и книги именно так изображают жизнь Древней Греции. Но была ли она такой на самом деле?
Какими бы прекрасными ни были наши представления о Древней Греции, но все же есть основания утверждать, что они далеки от действительности. В реальности несколько десятков талантливых и гениальных людей, таких как Аристотель, Демокрит, Платон, Сократ, чьи сочинения дошли до наших дней и пленяют воображение, жили на довольно мрачном фоне, среди двух миллионов крестьян, разбойников, торгашей, воинов и пастухов.
Ошибка многих историков состоит в том, что по памятникам культуры они судят о жизни народов, чьи представители эти памятники создавали. Но очень часто бывает так, что величайшие творения искусства и философии создаются в не самые лучшие времена в истории человечества.
Говоря о расцвете искусств и философии в Древней Греции, следует помнить, что все это не возникло ниоткуда, а родилось во взаимодействии с другими культурами. Как справедливо отмечает Т.А. Айзатулин в своей книге «Теория России», «двенадцать лет обучения и стажировки Пифагора в Вавилоне, от жрецов которого он выучил теорему Пифагора и где освоил педагогические принципы, а также обучение в Египте лишь отмечаются в истории математики и культуры, но не подвергаются научному исследованию. Знаменитая милетская (ионическая) школа античной натурфилософии, давшая толчок древнегреческой (начиная с Фалеса), а с ней и европейской культуре, родилась в непосредственном географическом контакте греков (тогда еще варваров) с культурными центрами древнего Ближнего Востока – Вавилоном, Кадешем, Мемфисом, до которых было рукой подать. Результаты этих контактов известны благодаря греческим письменным источникам. Однако в научной литературе практически не отражены представленные в устной истории культурные волны, доходившие (в том числе и вместе с носителями культуры) из этих центров на север – и далеко на север – по рекам Черноморского и Каспийского бассейнов».
Следует понимать и то, что миф об Элладе как о рае на земле был создан искусственно. Известный африканский экономист и социолог Самиp Амин в своей книге «Евpоцентpизм как идеология: критический анализ» отмечает: «Известно, напpимеp, что европейская буржуазия в течение долгого времени с недоверием и даже пpезpением относилась к христианству и поэтому раздувала «гpеческий миф»… Согласно этому мифу, Греция была матерью рациональной философии, в то время как «Восток» никогда не смог преодолеть метафизики… Эта конструкция совершенно мистифицирована. В доказательство Маpтин Беpнал описал историю того, как, по его выражению, «фабриковалась Древняя Греция». Он напоминает, что греки пpекpасно осознавали свою принадлежность к культурному ареалу Древнего Востока. Они не только высоко ценили то, чему обучились у египтян и финикийцев, но и не считали себя «анти-Востоком», каковым представляют евpоцентpисты греческий миp. Напротив, греки считали своими предками египтян, быть может, мифическими, но это не важно».
Так уж принято, что эллинской культуре приписываются одни великие достоинства, в то время как в ней было немало и теневых сторон. Например, она была ориентирована в первую очередь на мужчину. Женщина, как правило, находилась в подчиненном состоянии, отношение к ней было неоднозначным, а в литературе она чаще очернялась[10].
В античной Греции не было запрета на публичную мастурбацию, и всем известный Диоген, по рассказам современников, занимался этим прямо на рынке.
Гомосексуальные отношения в Древней Греции считались как бы естественным продолжением мужской дружбы. Подобные отношения между взрослыми и мальчиками рассматривались как наставничество и были широко распространены. Например, в Спарте у каждого мальчика между двенадцатью и шестнадцатью годами был покровитель, воинская слава которого распространялась и на подростка.
В Древней Греции гомосексуальные связи получили наибольшее распространение среди воинов, спортсменов, учащихся. Педерастия была привычна и среди аристократов. Так, на Крите широко практиковалось похищение подростков будущими любовниками. Вначале взрослый мужчина вводил мальчика в клуб мужчин (андреон), после чего проводил с ним два месяца в сельской местности, где они предавались пирам, охоте и сами понимаете чему. По окончании этого «испытательного срока» подросток причислялся к миру взрослых мужчин и получал богатые дары.
В то же время не стоит думать, что в Древней Греции гомосексуализм был доминирующей формой сексуальной активности мужчин. В этом случае греки просто бы вымерли. На самом же деле греческое законодательство не было таким уж либеральным относительно гомосексуализма, как представляют нынешние представители секс-меньшинств. Явление это скорее терпели, поскольку считалось, что угрозу семье оно не представляет.
Отмечу и то, что нельзя говорить о необычайной популярности гомосексуализма относительно всего периода существования эллинской цивилизации. Так, во времена Гомера он еще не имел столь широкого распространения, как во времена Аристотеля.
Закончу разговор об Элладе несколько эмоциональными, но, по сути, верными словами Эрнста Неизвестного: «Мы, кроме того, слишком все романтизируем. Для нас, скажем, Греция – это великолепие Афин, философские дискуссии, тоги… А это был кишлак, располагавшийся на небольшом пятачке, вроде Красной площади. Ничего себе времечко было! Лучшего друга Перикла – Фидия – посадили за кражу золота, которое он не крал. Аспазию, лучшую из женщин, засмеяли до смерти. Сократа затравили. Вообще – склочники были, один Аристофан чего стоил! Вот откуда у Платона появилась любовь к порядку. Он их так возненавидел, что решил всех казнить, и поэтов, и демократов. Поэтому и создал свою утопию. Конечно, он был несправедлив, потому что демократия все-таки лучше. Интересно, что идеалом Платона была Спарта. Но ведь когда она распалась, как и наша коммунистическая «Спарта», то выяснилось, что большего мерзавца, чем спартанец, нет: лгун, вор, неженка, педераст. Он был сильным человеком, когда шагал в строю, а как только остался один на один с жизнью – оказался дерьмом…»