Прометей из древнего Полоцка
Прометей из древнего Полоцка
— Перед вами стариннейший печатный станок с русским шрифтом. Говорят, это есть станок из первой русской друкарни в Праге шестнадцатого века. Создал ее доктор медицины Франциск Скорина из Полоцка, что на Белой Руси, в 1517 году…
Наш гид по старой Праге, седая подвижная старушка Мария Карловна, произнесла все это заученной скороговоркой и быстро засеменила к другим экспонатам в огромном зале знаменитой еще с двенадцатого века библиотеки бывшего Страговского монастыря.
Но тут запротестовали даже самые смирные из нас. Мы были покорны, когда почти бегом пронеслись за старушкой по древним дворцам и соборам Пражского кремля, когда, почти не останавливаясь, прошли мимо изумительных дворцов Лоретанской площади и едва скользнули взглядом по госпиталю, где, по преданию, симулировал бравый солдат Швейк. Разумеется, мы сразу же решили, что позже придем сюда сами и всюду походим не спеша. Но доведется ли нам побывать еще раз в монастыре? И как можно равнодушно пройти мимо такой реликвии?
Древнейший печатный станок с русским шрифтом в Праге? Русская типография 1517 года? Почти за полвека до издания первой печатной русской книги в России? А доктор медицины — первопечатник русских книг Франциск Скорина из Белоруссии? Сколько волнующих вопросов!
Мы настойчиво хотели получить на них ответы, и наша Мария Карловна, улыбаясь и разводя руками, побежала за «самым лучшим» консультантом: оказывается, ей попросту надоели туристы-верхогляды, а искренняя любознательность советских друзей порадовала старушку, влюбленную в памятники Праги.
В ожидании консультанта мы столпились у древнего печатного станка, рассматривали книги, одну интереснее другой — огромные фолианты с орнаментами и гравюрами и первые «книги для пения» с четырьмя нотными линиями, молитвенники и «колдовские книги», и самые ранние первопечатные издания. И среди них — древнейшие русские книги — творения Скорины, может быть печатавшиеся здесь, на этом самом станке, 450 лет назад.
Консультантом, которого мы ждали, оказалась высокая молодая блондинка в сером платье-халате с легкомысленной воздушной косынкой на самой макушке. Научная сотрудница Пражского музея национальной письменности, она начала разговор с того, что представилась сама и представила (почему-то покраснев) своего «уважаемого русского коллегу» — аспиранта из Ленинграда, Виктора Ефимовича. Пришедший вместе с чешской девушкой наш земляк — худощавый окающий волжанин в белой рубашке с короткими рукавами, такой же молодой, улыбаясь, объявил, что его «научный руководитель — товарищ Милослава» сможет ответить на все наши вопросы по истории книгопечатания, что же касается Скорины («подлинное имя которого не Франциск, а Георгий — запомните это для начала!»), то кое-что расскажет нам сам Виктор Ефимович. Милослава добавила, что она лично и ее русский коллега весьма рады, что нас все это интересует.
Завязалась оживленная беседа, и, чтобы не мешать другим, Милослава предложила выйти во двор, в парк.
— Райский двор — его имя, — смущаясь своего акцента (на самом деле очень милого и приятного), сказала она. — Тут в парке действительно очень прекрасно и неповторный вид на нашу Прагу.
В старинном монастырском дворике нас окружали строения разных веков, невдалеке врезались в светлое небо легкие остроконечные, как пики, шпили чешского града. Мы слушали рассказ о русском Прометее, с потрясающим мужеством зажегшем в шестнадцатом веке факел знания, и нам виделись в тумане времени приземистые крепостные башни древнего белорусского города Полоцка, из ворот которого уходил в мир сын местного купца Луки Скорины — Георгий.
То были бурные годы человеческой истории. Зарево эпохи Возрождения разгоняло мглу средневековья, время великих преобразований порождало людей сильных, страстных, целеустремленных и разносторонних, людей смелой мысли и героического действия, путешественников, математиков, художников, астрономов. С блеском проявляли они свой гений во всех отраслях знаний и самозабвенно шли на смерть во имя бессмертных идей света и прогресса…
Мы с детства познаем их славные имена, но очень ограниченно. Эпоха Возрождения — это для многих в основном Италия, это — талантливейшие сыновья Флоренции, Рима… Но вот рядом с ними мы видим молодого парня из далекой Руси, простолюдина из безвестного Полоцка. Как подлинный сын Возрождения, он в совершенстве овладевает многими языками и многими науками, и достойно, как равный среди равных, творит он среди современников Леонардо да Винчи и Микельанджело в Италии, живет в Кракове, Праге, Киеве, Падуе, Венеции, Вильно, встречается с Коперником, Томасом Мюнцером, Мартином Лютером, бесстрашно отстаивает свои убеждения, одинаково смело действуя словом, пером, а когда нужно, и шпагой. Жизнь его полна больших переживаний и горестей, блистательных успехов и мрачных неудач, рыцарски верной любви и невероятных приключений, бесчисленных путешествий и скитаний по многим странам. Но в отличие от авантюристов тех лет, искателей легкой наживы, он бескорыстно и беззаветно служит одной идее, преследует одну благородную цель — дать народам Руси печатное слово разума, знаний… Этой цели посвятил он всю свою жизнь.
И здесь, в Праге, где более четырех веков назад свершил свой самый великий подвиг Георгий Скорина, с градчанских холмов у древнейшего Страговского монастыря, также связанного с именем и делами доктора Скорины — «сына Луки из Полоцка», мы пытаемся представить себе хотя бы основные вехи его беспримерной жизни.
…Шуршат тихие ветры с Влтавы над старыми стенами, темно-зеленый плющ прижался к пористым камням кладки двенадцатого века, а за воротами бывшего монастыря раскинулся самый современный и один из крупнейших в мире Страговский стадион чехословацкой столицы. Волнами перекатывается в парк веселый гул, но мы не слышим его, зачарованные рассказом Виктора Ефимовича.
Мы видим окруженный башенной крепостью древний Полоцк… рассветные лучи шестнадцатого века проникают и за его крепкие стены, и купеческий сын Георгий Скорина настороженно вглядывается в большой мир. Юноша-подросток, обученный грамоте, знающий латынь, он свободолюбив, нетерпим к гнету и не раз вступает в ссоры с соглядатаями и стражниками воеводы. Спасаясь бегством от угрозы заточения, Георгий Скорина покидает родной город, сохранив в сердце своем любовь к простым людям и ненависть к их поработителям, к злобному, гнетущему невежеству.
Много дорог исходил юноша, пока попал, наконец, в Краков с цепкой думой — учиться. В католическом краковском университете нарекают Георгия Франциском. Но Георгий равнодушен к этому акту. Он живет наукой, и скоро ему подвластны уже все «семь свободных искусств», составлявших программу университета: грамматика, риторика, логика, арифметика, астрономия, геометрия, музыка…
Путь к знаниям идет через ядовитый туман религиозных догм, каждый шаг вперед свершается в жестокой борьбе, и уже с университетских лет Скорина наживает себе смертельных врагов в стане церковников и титулованных мракобесов. Они будут преследовать его всю жизнь. Но еще больше у него друзей. Рождается и крепнет его мечта: дать народу книгу — светоч знания и свободомыслия.
Крылья крепнут в полете… Вот мы видим его уже в Киеве, он продолжает копить знания, приобщаясь к богатой культуре Киевской Руси. И снова в путь. Скорина совершенствуется в знаменитом чешском университете в Праге, с письмом великого Коперника достигает белорусский хлопец и далекой Италии. Он в прославленном Падуанском университете. В двадцать пять лет Скорина блестяще закончил здесь медицинскую коллегию и, как гласят старые летописи, «первым из восточных славян получил звание доктора в науках медицинских…»
Доктор Франциск из Полоцка — в сказочной Венеции, перед ним — слава, богатство. Но Георгий Скорина не для того устремился к знаниям! «Не только для себя рождаемся мы на свет, но наиболее — для служения общему благу», — так говорит он друзьям, так напишет он позже в предисловии к одной из своих книг… И из солнечной Италии через всю Европу свершает он длинный и трудный, полный лишений и приключений путь в холодную заболоченную Беларусь — в родной Полоцк. В думах своих он видит себя уже и в Москве.
Тепло встречают Георгия друзья, и он раскрывает им свой замысел о книге для народа. Но их мало, до боли мало, друзей Скорины. А власть имущим ненавистен холопский доктор, увенчанный европейскими дипломами. Само его пребывание в Полоцке опасно. Козни, преследования, угрозы отравляют жизнь, а средств для создания типографии нет, и ждать их неоткуда. А кольцо злобных врагов смыкается, угрожая самой жизни Георгия Скорины!
И он снова, как много лет назад, вынужден тайно покинуть родной город. Но теперь Скорина твердо знает, что делать. То, что не удалось свершить на родине, сотворит он в вольном городе Праге, знакомой и близкой его сердцу славянской столице, где найдет он друзей и единомышленников. Да и сам он теперь силен, как бог!..
Я слушал рассказ Виктора Ефимовича и почему-то подумал о… Герцене. Через три века со времени отъезда Скорины из Полоцка в Прагу Герцен повторит его подвиг, воплотит его идею о вольном печатном слове, проникающем на Русь из-за рубежа, если нельзя печатать его в самой России.
Перекличка веков особенно ощутима здесь, в Праге. По этим камням пять столетий назад шагал молодой Георгий Скорина, недалеко отсюда, где-то в Старом Месте, основал он свою историческую друкарню, выпуская в свет первые книги для Руси. Самая ранняя из них вышла в августе 1517 года!..
«Я, Франтишек, Скорынин сын, из Полоцка, в лекарских науках доктор, повелел сию Псалтырь тиснуть русскими буквами и славянским языком».
То была первая библия на языке Руси. Она была богато иллюстрирована. Среди иллюстраций есть и гравюра самого Скорины.
— Я взял с собой репродукцию этой гравюры. Смотрите! — Виктор Ефимович бережно поднял в вытянутой руке портрет Георгия Скорины. — Больше четырех веков из книги в книгу переходит эта гравюра, ее знают книголюбы во всех странах мира.
Художник — современник Скорины — изобразил его за книгой и в окружении книг. Скорбное лицо, мужественное и умное, взгляд устремлен вдаль, в будущее. Что хотел увидеть в нем полоцкий простолюдин в докторской мантии?
Книгу за книгой посылает в мир Георгий Скорина.
«Людям посполитым к доброму научению» — с таким посвящением шли они на Русь, для «своей братии Руси» из далекой Праги. Их насчитывалось уже 22. Словно два десятка взрывных, светящихся ядер, сокрушающих мглу невежества.
Но недруги настигли Скорину и в вольной Праге. По велению тех, кто хотел держать народ в темноте, его друкарня была разгромлена немецкими ландскнехтами, сам он вынужден был взяться за кинжал и пал смертельно раненный…
Прошли годы, и мы встречаем чудом воскресшего доктора Скорину, теперь уже в Вильно. Он и здесь создает типографию и печатает книги — одну за другой. Но неприязнь тех, кому ненавистна деятельность Скорины, как черная тень, неотступно преследует его. И особую ярость вызывает весть о том, что Скорина приступает к созданию невиданной еще книги, которую сам же сочиняет, — совершенно светской «Подорожной книги», раскрывающей людям окно в мир из душных застенков церковных догм.
И Скорина оказывается в темнице, его друкарня сожжена по наущению барона Рейхенберга, уничтожен титанический труд многих лет.
Но, и скованный, Прометей не сдается. Скорина вырывается на волю и снова берется за создание типографии…
«Не зло связывает людей в сердцах их, а добро и разум, знанием освещенный», — провозглашает он в шестнадцатом веке, и голос его звучит столетия…
Полные впечатлений и дум, мы шли по улицам и площадям Праги, по аллеям воспетых поэтами широколиственных каштанов. Вглядывались в каждый дом, овеянный дыханием истории, всматривались в открытые лица встречных — наших современников и наших друзей.
На одной из центральных площадей издалека звала к себе огромная витрина магазина «Советская книга». Десятки прекрасных изданий на чешском и русском языках радовали глаз, их хотелось взять в руки, рассматривать, читать неотрывно. И с волнением подумалось о том, как замечательна диалектика истории: почти пять веков назад Георгий Скорина послал на Русь из старой Праги первые русские книги. Ныне советская книга пришла в Прагу другом и добрым советчиком.
1962 г.