5

5

Ночью в Заплавном был совершен дерзкий налет на магазин. Сторож, ходивший домой одеться потеплее, по возвращении увидел вместо окна зияющий проем. Он выстрелил из ружья. В ответ бухнули выстрелы с противоположной стороны улицы. Из магазина выскочили двое. Сторож выстрелил еще раз. Один из грабителей упал, остальные вскочили в седла.

Раненого доставили к Акинтьеву. Грабитель кривился от боли, хотя рана была пустяковая: дробинка попала в колено.

— Ничего я не знаю, — твердил он. — Шел по улице и вдруг — стрельба. Вот мне и попало.

Два часа длился безрезультатный допрос.

— В камеру его!

Приглаживая черную густую шевелюру, Георгий Максимович подошел к карте. «Запропастился Бирюков! Молодой, горячий. Еще девица эта... Такая любому голову вскружит... А может, выследили парня? Да, на свинец напороться просто...

Не вытерпел Акинтьев, послал нарочного на квартиру к Бирюкову. Безрезультатно.

Дежурный положил на стол несколько донесений. Акинтьев быстро просмотрел их. Сообщали те, кто уехал неделю назад на задание почти во все уголки области. У них все пока было благополучно. Тем сильнее росла тревога за Бирюкова.

Вдруг дверь кабинета распахнулась. На пороге стоял улыбающийся Бирюков. Глаза у него ввалились, веки покраснели.

— Разрешите!

Начальник хмуро шагнул ему навстречу.

— Окрутила, видно, тебя девка. Забыл о задании? Садись и выкладывай. Иначе пойдешь под арест.

Бирюков опешил. Улыбку с лица как рукой сняло. Не такой встречи он ожидал.

— Зачем же так, Георгий Максимович, — обиженно сказал он и взял карандаш. — Смотрите, как все оборачивается. Вот домик Наташи, вот переулок, а здесь пруд, узкая плотина... Когда мы пошли с ней к пруду, она все время держалась в тени. Ночь-то лунная. Я заметил, что она вроде волнуется, вроде чего-то выжидает. Но виду не показываю. Про любовь на все лады долдоню. Уже вторые петухи пропели, когда она вдруг затянула свою любимую песню. Еще минут пять прошло, вижу, по плотине четверо на лошадях промчались и вот в этот переулок...

Бирюков ткнул карандашом в свой чертеж и выжидающе глянул на начальника.

— Так, так, проясняется дело, — оживился Акинтьев. — Значит, твоя Наташа...

— Гадюка она! Такой мировой песней бандитам сигнал подает!

— Змея она и есть змея, — философски заметил Георгий Максимович. — Важно твою роль при ней соблюсти.

— Во-во, — развел руками Бирюков и честно признался: — Никак не пойму, зачем я ей понадобился?

— А ты для нее фигура подходящая по всем статьям. Человек городской, при деле, в Заплавном ни с кем не якшаешься, бываешь только вечерами. Пойти к пруду или куда-то еще с местным парнем ей нельзя. В селе всех знают в лицо, могут ее отца в чем-то заподозрить. В самый раз ей с тобой любовь крутить...

Бирюков залился краской до ушей, промолвил смущенно:

— Ну да, вы скажете! И долго мне еще в прятки играть? Сапоги совсем разбил!

— Сапоги что! — усмехнулся Георгий Максимович. — Для такой любви мы тебе новые выдадим. Ходи, Коля, пользуйся молодостью...