Н. ЛЫСЕНКО ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ
Н. ЛЫСЕНКО
ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ
Палит нещадно солнце. Воздух неподвижный, горячий. По дороге из Черного Яра на Златозубовский монастырь медленно движется обоз. Лениво шагают лошади, отгоняя назойливых оводов, протяжно скрипят колеса подвод, дремлют разморенные жарой и мерным покачиванием возчики. Тихо в степи, безлюдно. Неожиданно на горизонте появляются темные точки. С каждой минутой они растут, приближаясь. И вот наперерез возчикам мчатся девять всадников.
Передний на сером жеребце вскинул руку с наганом и выстрелил вверх.
— Стой! — гаркнул он, подняв на дыбы своего коня перед первой подводой.
Обоз остановился. Возчики испуганно смотрят на всадников, вооруженных карабинами, наганами, шашками. В глазах немой вопрос: кто такие?
— Мне нужны лошади, — хрипло заговорил всадник на сером жеребце, потрясая в воздухе наганом. — Отходите в сторону! Будете сопротивляться — получите пулю. Саня Мушаев на ветер слов не бросает.
Услышав имя бандита, объявившегося в округе, возчики отошли на обочину дороги. Некоторые пытались просить:
— Зачем обижаешь, последняя лошаденка...
— Семьи у нас...
Но никто не обратил внимания на их просьбы. Бандиты перерубили шашками постромки и, захватив лошадей, скрылись.
Кто-то из возчиков громко заплакал.
* * *
На следующее утро в Царицынском губернском уголовном розыске уже знали о нападении на обоз. Знали, что предводитель этой шайки калмык Саня Мушаев — хороший наездник, меткий стрелок, человек с повадками хищника: хитрый и коварный.
Искать банду в степях Калмыкии не легче, чем иглу в стоге сена. Тем более, что губернский уголовный розыск имел в своем распоряжении всего лишь две верховые лошади, больше похожие на водовозных кляч, чем на строевых, быстроногих коней.
В кабинете начальника губернского уголовного розыска Кузьмы Степановича Филатова шло оперативное совещание. Высказывались различные предложения по ликвидации банды, но в заключение было принято одно решение: послать к Сане Мушаеву сотрудника уголовного розыска под видом отпетого бандита-одиночки. Он должен войти в банду и в удобное время сообщить о ее местонахождении в уголовный розыск.
Кого послать? После долгих раздумий Кузьма Степанович остановил выбор на Саратовцеве. Молодой, энергичный, он всегда горячо брался за сложные дела и хорошо с ними справлялся. Единственное, что вызывало опасения, это ненависть Саратовцева к людям, которые мешали молодому Советскому государству строить новую жизнь. Сумеет ли он запрятать на время это чувство, не выдаст ли себя? Ведь Мушаев хитер, осторожен.
— Учтите, товарищ Саратовцев, ни одним намеком вы не должны показать, что вам противно их видеть, — наставительно говорил Филатов, пристально всматриваясь в лицо молодого сотрудника. — Сумеете?
— Попробую, — тихо сказал Саратовцев и поправился: — Постараюсь...
— Ну что же, отправитесь сегодня в ночь. Вы готовы?
— Так точно.
— Вот и прекрасно, — Кузьма Степанович встал, прошелся по комнате. — Коня получите в Сарепте. У вас будет обрез и наган, к седлу приторочьте сумку с хлебом и салом. При встрече с ними скажете, что ограбили проезжего. Вот деньги. Держите.
...Глухой ночью, минуя окраину города, в степь выехал одинокий всадник.
* * *
Двое суток рыскал Саратовцев по степи, но напасть на след Мушаева ему никак не удавалось. На третьи сутки, проклиная неуловимую шайку, он встретил калмыка, ехавшего куда-то на верблюде. По-русски старый калмык говорил плохо, но можно было понять, что на днях несколько верховых проезжали по степи в сторону лимана. Это стоило проверить.
Заросший высоким камышом лиман протянулся на многие километры. Саратовцев, радуясь прохладе, не понукал коня. Жеребец едва слышно шлепал копытами по чавкающему илу, изредка хватая зубами зеленые, но жесткие листья камыша.
— Кто такой, зачем сюда? — послышался резкий голос.
От неожиданности Саратовцев вздрогнул и обернулся. Метрах в десяти от него в новеньком кавалерийском седле на сытой лоснящейся кобыле сидел черноволосый красавец с карабином в руках. Черное дуло карабина грозно глядело прямо в глаза Саратовцеву.
— Ну, ну, не балуй, — хмуро проговорил Саратовцев таким тоном, будто речь шла о чем-то безобидном, и показал на обрез. — Не стращай, я пуганый...
— Куда едешь?
— Куда глаза глядят. А тебе-то что? — вскипел вдруг Саратовцев и вскинул обрез: — Может, ты чекист, сволочуга?
— Ты что, с ума спятил? — побледнел красавчик, пригибаясь к шее лошади. — Мы сами их... Ну, опусти свою штуку. Слыхал про Мушаева? Так я из его... отряда...
Саратовцев подъехал, достал кисет с махоркой. Они закурили, разговорились. Саратовцев, словно сожалея о славном прошлом, заговорил о своих похождениях, как гулял якобы в свое время в банде Антонова на Тамбовщине, и такие «дела» приписывал себе, что красавчик и рот раскрыл. Потом Саратовцев погоревал, что напрасно подался на юг, где и пристать-то не к кому. И тогда дозорный решился, молча тронул коня, знаком показав Саратовцеву, чтобы следовал за ним.
Версты три петляли они в камыше, с головой скрывавшем всадников, и выехали на изумрудно-зеленую полянку, на которой паслись оседланные кони. С бурки, кинутой на землю, неспешно, поигрывая маузером, поднялся Саня Мушаев. Полоснув холодным ястребиным взглядом Саратовцева, он перевел взгляд на дозорного. Красавчик почтительно сказал что-то по-калмыцки. Мушаев одобрительно кивнул головой, не промолвил ни слова и опять прилег на бурку.
Саратовцев, не дожидаясь приглашения, независимо, даже развязно соскочил с седла, заботливо обтер тряпицей своего буланого, пустил его пастись, а сам закурил и прошелся по полянке, разминая затекшие ноги.
* * *
До вечера Мушаев присматривался к Саратовцеву, расспрашивал о его похождениях, очевидно, надеясь, что он в чем-нибудь собьется, напутает. Но Саратовцев повторял свою «историю», как по писанному.
Тогда главарь банды пошел напрямик. Когда сели ужинать и выпили стакана по два самогонки, Мушаев вдруг спросил:
— Ты думаешь, я тебе поверил?
— А мне с тобой не под венец. Попа перед нами нет, чтобы клятвы давать, — равнодушно буркнул Саратовцев, протягивая руку к вареному бараньему ребру. — Вольному — воля, не пропаду и без вас. Погуляю тут недельку и махну на Кубань.
— А не боишься? — Мушаев потряс маузером.
— Волк волка не будет есть, — все тем же спокойным голосом проговорил Саратовцев.
С наступлением темноты шайка двинулась в путь.
Так, меняя стоянки, банда продвигалась к Черноярской волости. Налетов два дня не делали. Мушаев по-прежнему наблюдал за Саратовцевым, а тот, в свою очередь, за ним.
* * *
Июльская ночь, душная, звездная, давила землю запахами пересыхающего сена, укропа и огурцов — чувствовалась близость жилья.
Выехав на пригорок, Саня Мушаев остановил коня, хищно всматриваясь в раскинувшуюся перед ним низину. Вдали мигал огонек. Видно, косари забыли погасить костер.
Из разговоров бандитов Саратовцев знал, что шайка должна дня три отдыхать на берегу озера на границе Черноярской волости. Это больше всего устраивало Саратовцева. Отсюда он и намеревался через косарей сообщить о Мушаеве в уголовный розыск.
Но вышло все иначе. Мушаев наметом пустил своего коня к видневшемуся вдали огоньку. Все поскакали за ним.
Возле теплящегося костра под телегой лежал мужчина-косарь. Неподалеку ходила пара лошадей, темнели два верблюда. Услышав топот, мужчина встал. Рядом, с небольшой копны душистого сена, поднялась девушка.
Сказав что-то подъехавшему красавчику, Саня Мушаев спрыгнул с седла, подошел к косарю.
— Будешь кричать — убью, — переведя взгляд на девушку, добавил: — Не бойся, красавица, — и, схватив девушку за руку, рывком подтянул к себе, заглядывая в лицо.
Саратовцева бросило в дрожь. Рука невольно потянулась к нагану. «Спокойно, спокойно», — внушал он себе.
Между тем бандиты поймали лошадей и верблюдов, накинули на них уздечки.
— Не троньте! — закричал косарь. — Что вы делаете! Дочка, за что же нас...
Он подбежал к бандитам. Мушаев поднял маузер. Саратовцев бросился к главарю, но поздно. Грянул выстрел, и косарь, как подрубленная лоза, рухнул на землю.
— Зачем? — сдерживая бешенство, спросил Саратовцев. — Зачем зря кровь льешь?
Он вплотную приблизился к Мушаеву. Тот попятился и угрожающе поднял маузер.
Саратовцев закусил губу и отвернулся. Нет, он не имел права разоблачать себя.
Девушка, напуганная выстрелом, метнулась в темноту. Но Мушаев двумя прыжками догнал, обхватил за гибкую талию. Она вскрикнула, начала биться. С помощью подоспевшего бандита Мушаев положил ее поперек седла и, озираясь на Саратовцева, гаркнул:
— Пошел!
Часа через три остановились на берегу Грязного озера. Светало. Над землей порхал предутренний ветерок.
Мушаев что-то сказал по-калмыцки своим приближенным и, захватив бурку, скрылся в кустах.
Саратовцев с тревогой следил за ним. Сердце бешено колотилось в предчувствии чего-то недоброго. Он спешился, подошел к сидевшей на земле девушке. Ей было не больше семнадцати. Длинные волосы рассыпались на плечах, платье в нескольких местах разорвано. Когда Саратовцев приблизился, девушка подняла налитые слезами глаза. В них были и страх, и ненависть. Хотелось сказать ей что-то ободряющее, теплое, но он успел только прошептать:
— Не бойся...
В эту минуту к девушке подошли двое бандитов.
— Саня приглашает тебя... — проговорил один из них, обнажая в недоброй улыбке погнившие зубы.
Девушка сжалась, вцепилась руками в траву. Бандиты схватили ее под мышки. Она дико закричала, отбиваясь.
И тут случилось непоправимое, то, чего так боялся Кузьма Степанович Филатов. Забыв обо всем на свете, Саратовцев выхватил наган и в упор выстрелил в гнилозубого. Тот рухнул на колени, повалился набок. Второй выстрел уложил другого бандита. Повернувшись, Саратовцев заметил выскочившего из кустов Мушаева, вскинул наган, но выстрелить не успел. Что-то сильно толкнуло его между лопаток, перед глазами вспыхнули яркие светлячки, которые тут же погасли.
Вечером на берегу озера жители нашли два трупа — Саратовцева и девушки. Хоронили погибших все сотрудники уголовного розыска. Отгремел над могилой ружейный залп, увезли с кладбища подкошенных горем отца и мать Саратовцева...
Не долго гуляла безнаказанно шайка Мушаева. В конце августа конная группа губернского уголовного розыска под руководством Филатова и Кочилаева напала на ее след. Преследуя бандитов, ограбивших обоз у села Новая Отрада, сотрудники уголовного розыска сумели задержать одного ив них. И через несколько дней шайка перестала существовать.