Первые сюрпризы
Первые сюрпризы
В свое время, как и все мальчишки, Алексей громогласно распевал: «Трамвай ползет как черепаха...» Теперь он по-настоящему почувствовал справедливость этих слов. И зачем он только сел в трамвай! Мог бы позвонить дежурь ному по управлению, и прислали бы машину. А он послушался Клару Федоровну: «Разгуляевка недалеко». Поселок этот действительно недалеко, если ехать напрямик, но трамвай ползет, огибая вокзал, петляет по узким улицам с небольшими домишками и снова идет вдоль шоссе, то и дело замедляя ход и останавливаясь через каждые 2—3 минуты.
Вагон новенький, с полумягкими сиденьями, поблескивает свежей краской и лаком, а Алексея зло разбирает: «Выпускают же! Давно пора заменить троллейбусами!» Он нетерпеливо поглядывает на спину водителя и нервничает: скорее! скорее!
И мог ли он спокойно сидеть? Лещева опять ускользнула у него из-под носа. Тут волком взвоешь.
Но если бы только это. Ведь Лещева уехала вместе с медицинской сестрой Лукимовой. От одной этой мысли можно сойти с ума. Сперва Малинина, потом Тригубова, а теперь вот Лукимова. Скорее бы приехать к хозяевам квартиры и хоть что-то выяснить!
Наконец Алексей выскочил из вагона и побежал искать улицу. Она оказалась недалеко за поворотом дороги.
Дома небольшие, одноэтажные. Заборы, калитки с табличками:
«Во дворе злая собака».
Вот номер 23, а вот 25. Ему нужно в следующий. Подходит. Но не спешит войти, — профессиональная привычка. Через забор видит во дворе пожилую женщину. Здоровается и спрашивает:
— У вас, случаем, квартира не сдается?
Женщина подходит ближе, смотрит на незнакомца подслеповатыми глазами и отвечает певуче:
— Должна бы. Уезжают у меня. Комната большая, светлая, с отдельным входом.
— Это подходяще, — кивает Алексей. — Когда же уезжают квартиранты?
— Сегодня, должно. Заходите, посмотрите комнату. Все равно вещи у них отправлены, по чемодану осталось.
— Неудобно, пока не уехали. Дома, поди?
— Одна дома, а другая за покупками пошла.
— У вас что же, обе женщины?
— Ага, две дамочки, незамужние. Одна-то уже в годах, Анной Ивановной звать, другая помоложе. Обе врачихи, серьезные такие, самостоятельные. Тося-то на базар поехала, должна скоро быть.
«Повезло! Лещева здесь! Зайти бы сразу и задержать ее! — У Алексея даже сердце заколотилось. — Взять? Нет? Да, взять, а то уедет! Докажу ли?» И сразу все дело от корки до корки, все свидетельские показания и улики промелькнули в голове. «Трудно, есть риск, но возможно. Докажу!»
Это решение так и подталкивало Русова действовать немедленно, быстро, решительно. В то же время он трезво оценил обстановку. Надо не только задержать Лещеву, но и сделать в квартире обыск, пересмотреть вещи, а для этого придется пригласить понятых, написать протокол. Мало ли что еще понадобится, а он один. Пока провозится с вещами, Лещева может спрятать, выбросить или, наконец, проглотить какую-нибудь писульку, важную для следствия, а то и попытается сбежать.
Вот где нужны помощники! И Алексей вспомнил сыртагорских ребят-дружинников. Как бы они сейчас пригодились! Но, к сожалению, тут он не в родном городе. Хотя и здесь видел по вечерам немало парней с красными, повязками на рукавах, но, увы, они не всегда там, где необходимы больше всего. Он удаляется от дома, а в голове мысли мечутся: что делать? Через плечо поглядывает на калитку. Если Лещева вдруг выйдет, то он пойдет следом и задержит ее где-нибудь на улице, подальше от дома, поближе к такси. Но она не появляется, ничего не подозревает. Это хорошо.
Навстречу на большой скорости идет грузовик. Раздумывать некогда, и Алексей выбегает на середину улицы, поднимает обе руки, загораживает дорогу. Машина останавливается. Шофер молодой белобрысый парень — из окна кабины с любопытством разглядывает Русова, не пьян ли, потом равнодушно сдвигает кепку на затылок, ждет. Алексей подходит, рывком распахивает дверь, вскакивает на подножку и всовывается в кабину. Шофер нажимает на стартер, машина вздрагивает, но Алексей шепчет ему на ухо:
— Стой! Стой, говорю! — и показывает удостоверение.
Понял шофер, что перед ним работник милиции, подчиняется, глушит мотор.
— Отдел милиции знаешь где?
— Еще бы, — усмехнулся парень.
— Сейчас поедешь туда и передашь дежурному записку. Ясно?
— А путевку кто отметит?
Алексей взглянул на него так, что шофер умолк и отвернулся.
А тем временем Алексей вырвал листок из блокнота и написал дежурному, чтобы немедленно прислал двух-трех человек на подмогу.
— Только быстро, — сказал Алексей шоферу, — и смотри у меня, номер твоего ЗИЛа я не забуду.
— Не беспокойтесь, понимаем, что к чему. А насчет путевки это я так, шутейно, — и он по-приятельски подмигнул.
Алексей соскочил с подножки, машина рванулась с места, быстро пошла, удаляясь и громыхая пустым кузовом.
Торчать на улице, на глазах у людей, опасно: Лещева может заметить из окна, и кто ее знает, что ей взбредет в голову. Неподалеку во дворе через распахнутые ворота Алексей увидел сгорбленного старичка в соломенной шляпе. Тот старательно разрыхлял граблями землю под развесистыми сизоватыми яблонями.
— Честь труду! — приветствовал Алексей, подойдя.
— Спасибо на добром слове, — отозвался старик, опершись на грабли.
Они разговорились. Старик оказался садоводом и охотно бы поделился всеми тонкостями выращивания плодовых деревьев, если бы Алексей принял его приглашение зайти и посидеть с ним. Но войти во двор Алексей не мог. Он должен был все время наблюдать за домом, где находилась Лещева, и ждать себе подмогу. А время будто издевалось над ним: не просто ползло, совершенно застыло. Алексей то и дело подносил руку к уху, проверял, не остановились ли часы.
Наконец из-за поворота показался синий фургон с красной полосой и остановился. Русов поспешил к нему Из кабины вышел пожилой старшина, а из фургона выглядывал еще милиционер. «Ого, подмога подходящая!»
— Помощника оставите у калитки, — объяснил Алексей старшине, — а сами зайдете за мною через три минуты. Ясно? Машина пусть стоит здесь.
Русов быстро пошел к калитке. Хозяйки во дворе уже не было. Быстро вбежал на крыльцо. Толкнул дверь, открыл вторую и очутился в просторной комнате. Тут же увидел женщину. В зеленом платье, туго обтягивающем крепкую фигуру, она склонилась над раскрытым чемоданом и перебирала вещи. На вошедшего взглянула вопросительно и даже с заметной тревогой в больших черных глазах.
— Здравствуйте, Анна Ивановна! Привет из Сыртагорска, — бодро проговорил Алексей, подходя и показывая служебное удостоверение.
Лещеву вдруг всю передернуло. Она разогнула спину, но плечи остались опущенными, в глазах мелькнул испуг, лицо побелело.
— Паспорт, — не давая ей опомниться, потребовал Русов.
Она отвернулась, полезла в сумку, и Алексей заметил, как пальцы ее больших рук мелко дрожат.
Прошло всего лишь несколько секунд, и когда Лещева снова повернулась, протягивая паспорт, то уже не было заметно ни бледности на лице, ни испуга в глазах. Она смотрела на Русова строго, с нескрываемой враждебностью.
Алексей раскрыл паспорт, взглянул мельком и положил себе в карман.
— В чем дело? Верните паспорт! Я буду жаловаться! — возмутилась Лещева.
— Жаловаться можете, а пока отберите свои вещи и поставьте в сторону.
— На каком основании? Кто вам дал право?
— Гражданка Лещева, мои права определены законом, и потрудитесь выполнять то, что я требую.
Лещева злобно стрельнула взглядом, шагнула к вещам, склонилась над чемоданом и вдруг охнула, осела на пол, схватилась за голову и затряслась всем телом.
— Ой-ой-ой! Что это такое! — заголосила она. — Что вы делаете, что делаете! Я и так несчастная! Ни. в чем я, ни в чем не виновата! Ой-ой-ой, о-о... — она отчаянно билась головой о крышку чемодана.
«Что с нею? Неужели приступ?» — подумал Алексей. Ему ведь ничего не известно о ее здоровье. Но он тут же вспомнил рассказ работника КГБ Оленина, как она в Ростове истерически рыдала у дежурного райотдела милиции, когда ее задержали с поддельными документами, и теперь усомнился в искренности ее слез. «Первый сюрприз», — с насмешкой подумал Алексей.
В комнату вошел старшина.
— Нервничает? — шепнул он Русову. — Может врача вызвать?
— Врача не надо, — сказал Алексей и заметил, что Лещева притихла, прислушивается к разговору. — Вызовите мужа, Петра Шорца, — продолжал он, подмигнув старшине.
Лещева приподняла голову, утерла лицо и искоса взглянула на Русова.
— Зачем Петра?
— Чтобы успокоил свою благоверную.
— А он здесь? Привезли его?
«Эка разбирает тебя любопытство», — с насмешкой подумал Алексей.
Нетрудно догадаться, почему Лещева сразу забыла об истерике, как только услышала имя Петра. Она увидела возможность выведать, чем располагает следствие. Заманчивая штука!
— Поднимайтесь, Анна Ивановна, занавес закрыт, спектакль окончен. Товарищ старшина, позовите понятых.
Обыск в пустой квартире не представляет ничего сложного — все на виду. Самое главное — внимательно осмотреть личные вещи Лещевой. Алексей надеялся, что в ее чемодане найдет что-нибудь из белья или верхней одежды Малининой. Но, к сожалению, надежды не оправдались. Никаких дополнительных улик заполучить не удалось.
Алексей дописывал протокол, когда подошел старшина и тихонько доложил:
— Там женщина пыталась войти. Задержали.
— Проводите ее сюда, — распорядился Русов.
Она стремительно вошла в ярком васильковом платье, с объемистой хозяйственной сумкой в руке, остановилась посредине комнаты и вопросительно-возмущенно смотрела на всех большими голубыми глазами.
— Что здесь происходит? Что случилось?
— Ничего, Тося. Меня хотят забрать, но это недоразумение, — поспешно ответила Лещева.
— А вы помолчите! — одернул Лещеву Русов и строго обратился к вошедшей: — Ваша фамилия?
— Лукимова.
— Значит, основная квартиросъемщица? Побудьте, пожалуйста, здесь.
Но Лукимова вдруг взбунтовалась, заговорила зло, с вызовом:
— Что она вам сделала? Что? По какому праву забираете? Это незаконно, настоящий произвол!
Она смотрела на Русова, как на заклятого врага. Этой круглой, полногрудой, с розовыми щеками и небесного цвета глазами женщине явно не шло хмуриться и гневаться.
Обыск подходил к концу. Лещева все это время стояла молча, прислонившись к косяку окна и, казалось, совершенно спокойно, даже с некоторым безразличием смотрела на происходящее. Но когда Алексей склонялся над протоколом, то несколько раз ловил на себе ее пристальный взгляд. «Приглядывается ко мне, слабинку ищет», — подумал он.
Оформление протокола было окончено, понятые подписались и ушли. Пора ехать. Но тут Лещева заявила:
— Никуда я не поеду! И так опозорили перед людьми. Перерыли все шмутки, а что нашли? Не поеду!
— Анна Ивановна, вы опоздали. Я уже говорил, что комедия окончена и не к чему снова входить в роль.
— Не поеду. Вы не имеете права! Вызовите прокурора!
Алексей усмехнулся: прием не новый.
— Товарищ старшина, в случае чего, свяжите эту дамочку и отнесите в машину, — проговорил он, не повышая голоса, и пошел к двери.
Через несколько минут за ним вместе со старшиной без какого-либо сопротивления вышла и Лещева. Ее добровольно вызвалась сопровождать Лукимова. Алексей разрешил: ведь ее тоже нужно допросить. Они поднялись в фургон и сели на скамью рядом с милиционером.