Командир «станкачей»

Командир «станкачей»

Командиром «станкачей» — отделения станковых пулеметчиков — 5-й заставы Кагульского погранотряда служил наш земляк, уроженец села Нижнее Санчелеево Ставропольского района, бывший комбайнер сержант Бузыцков Иван Дмитриевич, ставший первым из куйбышевцев Героем Советского Союза периода Великой Отечественной войны.

Автор этих заметок служил в Кагульском погранотряде в одно время с Бузыцковым, хотя до января 1941 года не знал о нем. После событий 5 января 1941 года на участке заставы, героем которых был Бузыцков, он прославился не только в отряде, но и во всем Молдавском пограничном округе. В тот воскресный день сержант и его напарник по наряду Петр Иванов подверглись наглому, заранее продуманному румынским командованием нападению: их обстреляли румынские пограничники, ранили в ногу бойца. За нападением наблюдали солдаты румынского пикета. Оно сопровождалось нарочито громким смехом и издевательскими выкриками. Советские пограничники смело приняли дерзкий вызов и крепко наказали наглецов. Они не спасовали перед тем, что на них потом набросились десятки вражеских солдат, подошедших к линии границы и криками угрожавших расправиться с «русскими Иванами». Инцидент длился три дня, после чего румынские власти признали свою вину, но попытались ее свалить на нижних чинов. По признанию румынского погранкомиссара, в результате этой стычки их сторона потеряла только убитыми 14 человек. Сержант Бузыцков и рядовой Иванов были поощрены командованием Молдавского пограничного округа.

Свой второй героический подвиг воспитанник Ставропольской комсомольской организации совершил в приграничном сражении на реке Прут, за что был удостоен звания Героя Советского Союза.

21 июня 1941 года сержант Бузыцков и боец его отделения Василий Денисов были назначены в наряд и в 22 часа вышли на правый фланг участка. Приграничье окутали темно-серые, быстро густеющие сумерки, дымящийся вечерними испарениями Прут заполнил легкими прозрачными волнами тумана близлежащие сады и виноградники, выровнял ложбины и впадины, создав видимость морского разлива. Вокруг стояла привычная пограничная тишина.

Иван знал, что тишина обманчива, она может прерваться нежданно-негаданно в любой момент, а в этой мгле каждое мгновение можно столкнуться с врагом. Вот буквально два-три дня назад повозочник Павел Соснов, возвращавшийся из Леово с продуктами для бойцов заставы, обнаружил с краю придорожных плавней лишнюю кочку, проверил ее штыком и «выудил» из-под нее вражеского лазутчика.

И. Д. Бузыцков. Снимок предвоенных лет.

Сержант да и все на заставе знали, что обстановка на границе была исключительно напряженной, в воздухе висела тяжелая грозовая военная туча. Но ни он, ни его напарник не могли предположить, что именно эта ночь на целых четыре года лишит землю мира.

Около трех часов без происшествий прибыли домой. После доклада дежурному, приставив винтовки к стене, уселись на лавочку рядом с казармой, закурили, сладко потягивая дымок козьих ножек.

Беседа была прервана неожиданными яркими сполохами, грохотом очереди чужого пулемета и взрывами ручных гранат на левом фланге заставы, после чего там открылась беспорядочная ружейно-пулеметная пальба…

— Застава, в ружье! — тут же скомандовал старший политрук Бойко.

Через десять-пятнадцать минут на левом фланге все замолкло. Снова возвратилась спугнутая на время тишина. Командиры и бойцы уже было поверили, что все их ранние треволнения кончились, что все это было не что иное, как маленькое ЧП, может быть, провокация.

Прошло еще несколько минут, и вот за рекой, в районе деревянного моста, вверх взвились две зеленые ракеты, и не успевшая утвердиться тишина была растерзана чудовищным шквалом артиллерийских снарядов, мин и пуль, обрушившихся на заставу. Огромным пламенем вспыхнуло здание заставы, конюшня, столовая.

— Тимушев, Михальков, Бузыцков, Филиппов, по местам! — крикнул лейтенант Тужлов. — Застава, к бою! Стоять насмерть!

И сразу вся застава пришла в движение. Каждый бежал, куда ему следовало, делал то, что полагалось. Бойцы отделений названных сержантов помчались к закрепленным за ними дзотам, а ефрейтор Филиппов со своими подчиненными — к окопам между дзотами Михалькова и Тимушева, с западной стороны заставы.

Через несколько минут, до отказа нагрузившись патронами, коробками со снаряженными лентами, ящиками гранат и волоча за собой три «максима», отделение Бузыцкова бежало к своему дзоту, что находился в 500 метрах восточнее заставы, на изгибе шоссе, идущего от моста к селу Стояновка. Огневая точка была так искусно вписана в местность, замаскирована кустарниками, что обнаружить ее можно было только в непосредственной близости. Издали прилегающая к ней местность казалась уютной зеленой полянкой. Однако она господствовала над округой, обеспечивала возможность кругового обстрела.

Бузыцков наметанным командирским глазом придирчиво осмотрел размещение и изготовку каждого, сделал кое-какие замечания и сам занял место наводчика одного из пулеметов.

В непосредственной близости лейтенант Тужлов, старшина Козлов, сержант Федотов, кавалеристы, повар и еще три-четыре пограничника вели трудный бой с прорвавшейся группой немецких и румынских солдат. Отчаянно бились бойцы отделения Михалькова. Атаки, одна ожесточеннее другой, отбивали пограничники сержанта Тимушева и ефрейтора Филиппова. У железнодорожного моста бойцы железнодорожных войск НКВД увязли в жестокой схватке с напиравшим противником. Пулеметчики Бузыцкова своим огнем поддерживали наших бойцов на всех этих участках. Но вот одна из прорвавшихся групп немцев атаковала непосредственно их блокгауз.

— Товарищи бойцы, — обращается Бузыцков к своим, — стрелять только по команде, подпустим фашистов поближе.

Враги приближаются. Все ближе и ближе их цепи. По всей вероятности, они еще не видят хорошо самой природой замаскированного дзота, почти не пригибаются, не осторожничают. Защитники дзота молчат…

— Пора, ребята. Огонь! Бей гадов! — командует Бузыцков и сам выпускает длинную очередь. Сразу же заработали второй и третий «максимы». Учащенной дробью защелкали винтовки. Вражеская группа моментально распалась и начала таять под меткими выстрелами пограничников. Оставшиеся в живых залегли.

К залегшим остаткам первой группы подошло подкрепление. И вот уже новая атака, поддерживаемая массированным обстрелом крупнокалиберных пулеметов противника. Но и в этот раз пулеметчики меткими очередями из трех «максимов» и выстрелами из винтовок вынудили фашистов снова залечь. Атака их захлебнулась, они понесли большие потери.

Фашисты обрушили на блокгауз шквал артиллерийских снарядов и мин. Взрывы их сотрясали все вокруг, вздымали целые тучи земли. Вражеские пули не щадили защитников. Вот один из них тихо, как бы нехотя, опустился на дно дзота, второй ухватился рукой за щеку.

Но дзот живет и крепко отвечает врагам. Сколько было отбито атак в этот день заставой и отделением сержанта Бузыцкова, никто сказать не сможет. Их было множество, огневых, опасных… Они нанесли большие потери немецко-румынским войскам. Но главным выигрышем было то, что они наглухо преградили врагу дорогу на Стояновку и на Леово.

Уже начало темнеть, когда в блокгауз пограничников попал неприятельский снаряд. Два пограничника были убиты, сержант Бузыцков вторично ранен в правое предплечье. Больше находиться на этой позиции было нельзя. Остатки отделения перебрались ближе к заставе, выполняя ту же задачу прикрытия шоссе.

До самой темноты грохотал бой, сержант сам продолжал громить врагов из пулемета. В это время к пулеметчикам пришло пополнение под командованием помощника начальника штаба комендатуры старшего лейтенанта Константинова. В этой же группе прибыл земляк и друг Бузыцкова сержант Федор Мордяшев.

На второй день практически повторялись все перипетии первого дня боев: враги нахально напирали со всех сторон, пограничники отважно отбивались. В один из боев рядом с Бузыцковым разорвался вражеский снаряд. Он потерял сознание: у сержанта были перебиты обе ноги. Его эвакуировали с поля боя в деревню, а затем в военный госпиталь.

После излечения по пути на фронт Бузыцков был в Москве, где ему Михаил Иванович Калинин вручил высшую награду государства — орден Ленина и Золотую Звезду Героя Советского Союза. На фронт вернулся лейтенантом.

Иван Дмитриевич успешно провоевал всю войну, а после нее продолжал службу во внутренних войсках МВД.

У самого Прута стоит дорогой для ветеранов-пограничников памятник героям приграничных сражений — остатки здания старой заставы, оплавленный неимоверным жаром и закопченный дымом пожарища кусок стены. На нем — мемориальная доска, по мрамору которой выбито:

«ЗДЕСЬ ЗАСТАВА ГЕРОЯ ЛЕЙТЕНАНТА ВЕТЧИНКИНА СТОЯЛА НАСМЕРТЬ, ЗАЩИЩАЯ РОДНУЮ ЗЕМЛЮ, 22 ИЮНЯ 1941 ГОДА».

Неподалеку от стены старой заставы возвышается холм братской могилы и четырехгранный, зауженный кверху высокий обелиск. Здесь покоится прах павших героев 11-й и 12-й застав.