10. Последняя эвакуация

Муж моей тети Татьяны был эвакуирован вместе с мастерскими плавсостава в город Поти в первые месяцы войны. Он постоянно звал к себе свою семью. Но они все не решались уезжать. Сдерживал их страх перед неизвестностью условий жизни на новом месте, страх самого путешествия (караваны кораблей уже подвергались бомбежкам и торпедным атакам подводных лодок), да и теплилась надежда, что скоро прогонят врага и заживем по-старому.

Что касается нашей семьи, то мама эвакуироваться категорически не хотела. Она не могла оставить отца, которого не отпускали с работы, она боялась за меня, потому что я был патологически труслив, предчувствовала возможность нервного срыва, считала себя не мобильной из-за беременности. Мне приходилось слышать, как мама говорила: «Ну что же, что будет, то будет. Если погибать, то всем вместе». Бабушка, человек мужественный и смелый, сказала: «Я остаюсь с Клавой, у нее дети».

И вот уезжают наши дорогие и близкие люди, моя тетя и брат. Сроки на сборы минимальные. В оцинкованное корыто увязаны самые необходимые вещи, и еще что-то уложено в один старый чемодан. Сестры обнимаются и плачут. Возможно, что расстаемся навсегда. Валентин суров и мужествен. Севастополь горит, пожаров уже не тушат, единичные взрывы снарядов. Вечер душный. По небу летают крупные куски сажи, а вот птиц нет. Вижу как вдали, в перспективе улицы, Валентин тащит на спине неудобное корыто, от тяжести груза его качает. Последний взмах рукой, и они исчезают, спускаясь под горку на Артиллерийскую улицу.

Лидер «Ташкент» забирает раненых и решивших уехать, собираясь уж в который раз совершить свой опасный рейс. Никто не знает, что рейс его будет последним. Посередине родного Черного моря, он будет неоднократно атакован немецкими самолетами и начнет тонуть. С залитой водой палубы, под обстрелом и бомбежкой, в бешеном темпе люди и вещи перегружаются на подоспевшие эсминцы. Корабли ни на минуту не прекращают оборонительную стрельбу. «Ташкент» дотащится до берегов. Эсминцы доставят наших родных в Батуми. Обо всем этом мы узнаем только через два года.