С. И. Липкин — А. И. Солженицыну

Глубокоуважаемый и дорогой нам Александр Исаевич!

Ваше письмо, а потом и публикация «Литературной коллекции» в журнале — огромное событие в моей жизни.

Должен признаться, что я, преклоняющийся перед русской литературой, понимаю весьма скромную величину своего дарования, и вот оказывается, что величайший писатель современного мира читает мои стихи и даже хвалит их.

Всю свою сознательную жизнь я перечитываю самых любимых наших писателей — Пушкина, Тютчева, Гоголя, Лермонтова, Толстого, Достоевского, Чехова, Бунина, перечитываю без всякого плана, — то, что захочется прочесть, еще и еще раз.

Точно так же я перечитываю Вас. Захочется — «Матренин двор», захочется — один из томов «Архипелага Гулага» или «Красного колеса», и каждый раз нахожу нечто новое, то, что и раньше, конечно, полюбил, но вдруг понял глубже. Это относится и к отдельным выражениям, и к портретам персонажей, а порою и ко всей заново прочтенной книге.

Прошлой зимой перечитал три тома «Архипелага». Они потрясли весь мир своим содержанием. Действительно, царская каторга, в которой провел четыре года Достоевский, — сущий рай по сравнению с советским концлагерем. Когда вышли в свет «Записки из мертвого дома», Тургенев, который, что известно, не любил Достоевского как писателя и человека, сравнил эти «записки» с дантовским «Адом».

Не знаю, как обстоит дело в Европе, на Западе. Но не помню, чтобы на родине появилось серьезное исследование чисто художественных особенностей «Архипелага Гулага». А между тем столько здесь чудесно обрисованных лиц, и добрых, и злых, и жалких, и обладающих какой-то, казалось бы, бессмысленной, безнадежной русской удалью. Воистину «вселенная имеет столько центров, сколько в ней живых существ», воистину «линия, разделяющая добро и зло, пересекает сердце каждого человека».

Общеизвестно, что одна из драгоценнейших черт художественности заключается в том, что даже воспроизведение тяжестей жизни, ее зла и горя, побуждает в человеке самое лучшее, делает его ближе к Богу. И таков Дантов «Ад», «Записки из мертвого дома», «Архипелаг Гулаг».

Мне известно, что не все Ваши читатели-литераторы будут со мной согласны, — и те, кто оказались в эмиграции, и те, кто остались на родине. Они, будучи политически антисоветскими, в понимании красоты искусства сохранили чисто советские признаки, между прочим, довольно примитивные. Многие из этих литераторов, достаточно образованные, оказались во тьме советской дубиноголовости. Очарованные вечным «Одним днем Ивана Денисовича», эти литераторы ожидали такого Солженицына, который будет похож на них, пусть талантливей, но похож. А он оказался другим.

1998 год — Солженицы некий.

Я желаю Вам крепкого здоровья и счастья — и творческого, и просто человеческого.

Прошу Вас передать сердечный привет Наталье Дмитриевне, знакомство с которой доставило мне радость.

< 1997 или 1998>

Письмо С. И. Липкина публикуется впервые по копии из архива поэта, письмо А. И. Солженицына — по автографу. К письму А. И. Солженицына прилагался фрагмент из «Литературной коллекции» А. И. Солженицына, посвященный С. И. Липкину. Публикация И. Л. Лиснянской. Подготовка текста Д. В. Полищука.