Заключение

Итак, в предвоенный период советская национальная политика, построенная на «великодержавны», «советском партиотизме» и «дружбе народов», привела к тому, что в СССР начала складываться единая политическая нация. В годы Великой Отечественной войны реальность воплощения идеи советской нации была доказана на практике. Война, при ее жестокости и трагизме, объединила разные этносы СССР перед лицом общего врага. К концу войны единение народов Советского Союза, возможно, достигло пиковой отметки за весь период существования страны. Власть имела все возможности для грамотного использования этой ситуации, чтобы после войны завершить сплочение советской политической нации. Тем не менее сделать это не удалось. Слабая национальная политика послевоенного времени, этнические конфликты, распад Советского Союза и постепенное отдаление народов бывшего СССР друг от друга поставили точку в этом эксперименте.

Что же помешало успешной реализации идеи создания советской политической нации?

Во-первых, ошибки, связанные с форсированной реализацией в СССР построения социализма. Эти ошибки привели к расколу народа на политической почве, который начался после Октябрьской революции, достиг пика в годы Гражданской войны, усилился в результате кампаний по коллективизации и агрессивной борьбе с религией, а также в годы массовых репрессий. Характерно, что в период Великой Отечественной войны в СССР было отмечено падение авторитета коммунистической идеологии. Для многих людей стало очевидным, что войну «выиграл» национальный патриотизм, а не коммунизм. Тем не менее в случае исправления властями ошибок, допущенных в 1920-х и 1930-х гг., коммунистические идеи, очищенные от тоталитарной, репрессивной политики, могли бы стать связующим фактором для народов СССР. Советский Союз был первой страной в мире, взявшей коммунистическую идеологию в качестве государственной, и с начала 1920-х гг. она уже «засела» в сознании советского населения — особенно молодежи — как «своя» идеология, что могло благотворно повлиять на единение народов СССР. Однако допущенные властями ошибки исправлены не были.

Пропаганда «русского базиса» в советской политической нации требовала очень тонкого подхода в условиях, когда русские — государствообразующий народ — составляли чуть больше половины (58 %) населения СССР (и это без западных территорий, присоединенных в 1939–1940 гг.). Если бы сохранялось политическое единство русской нации в ее дореволюционном понимании (великороссы, малороссы и белорусы), то она составляла бы подавляющее большинство населения (78 %), что существенно упростило бы задачу. Однако советская власть сама сознательно разрушила это единство. Поэтому властям было трудно найти баланс — и избежать «излишнего» возвеличивания русского народа, чтобы не провоцировать «великодержавный шовинизм» и предотвращать отторжение «русского базиса» (местный национализм).

Интеграции народов СССР в единую советскую политическую нацию в определенной мере мешало национально-территориальное деление страны, которое обособляло разные народы в своих «национальных домах», придавало «избранность» одной или нескольким титульным нациям, отделяло народы СССР друг от друга и от советской общности, давало националистам и сепаратистам «официальную» почву для своей деятельности. Проблемы, связанные с наличием деления страны по национальному признаку, ярко проявились с середины 1980-х гг., когда произошли кровавые конфликты на национальной почве и последующий распад СССР по границам национальных республик.

Ошибкой советского руководства было деление наций на «свои» и «чужие», которое активно стало внедряться в жизнь с середины 1930-х гг. Наивысшим проявлением такой ошибочной политики стали депортации народов СССР. Кроме того что выселенные этносы были были поставлены в конфликтное положение по отношению к власти и был причинен ущерб их демографическому и экономическому благополучию, насильственное перекраивание этнической и административной карты страны привело к негативным последствиям, проявляющимся до сих пор (осетино-ингушский конфликт, турко-месхетинская и другие проблемы). В конце 1950-х гг. возвратились в места исконного проживания балкарцы, ингуши, калмыки, карачаевцы и чеченцы, были восстановлены их национальные автономии. Однако крымские татары смогли начать возвращение только в конце 1980-х гг., а немцы и вовсе не получили разрешения восстановить свою национальную автономию на Волге.

В западных регионах, вошедших в состав СССР в 1939–1940 гг., не были использованы позитивные по отношению к России тенденции. Так, на Западной Украине еще была сильна память о русофильском движении XIX — начала XX в., отмечались прорусские настроения среди интеллигенции. В Прибалтике традиционными были антигерманские настроения, не наблюдалось жесткого неприятия России и русских. Значительная часть призывников на Западной Украине и в Прибалтике после освобождения их Красной армией явились в военкоматы и были призваны в Красную армию, что опровергает доводы о массовом неприятии населением этих регионов советской власти. Тем не менее советское руководство, проводя ускоренную советизацию, сопряженную с репрессиями и депортациями, допустило антагонизацию населения западных регионов страны. В период перестройки Прибалтика стала локомотивом дезинтеграции СССР. Сложной в советский период оставалась и ситуация на Западной Украине.

Ошибкой советской власти была жесткая политика по отношению к религии, что сделало верующих (более половины населения СССР) фактически маргинальной частью советских граждан и внесло дополнительное разобщение в и так расколотое Гражданской войной, коллективизацией и репрессиями советское общество. Даже при наличии множества конфессий можно было бы найти возможность для интеграции людей, принадлежащих к разным религиозным течениям (есть положительные примеры создания политических наций без наличия единой конфессии — в Германии, США, Австралии и пр.).