Стратегия и тактика Либеральной партии в 1880-е годы Е. О. Науменкова

На протяжении XIX века в 1832, 1867 и 1884 гг. в Великобритании было проведено три парламентских реформы, расширившие избирательные права. По реформе 1867 г. избирателями становились все квартиросъемщики в городах, уплачивавшие 10 фунтов стерлингов в год, тем самым право избирательного голоса получила привилегированная часть рабочих. Так, количество избирателей в Англии увеличилось вдвое, в Шотландии втрое. Была ликвидирована множественность голосов для лиц, уплачивавших прямые налоги, имевших вклады в банках, держателей государственных облигаций. Произошло и незначительное снижение имущественного ценза в графствах с 15 до 12 ф. стерл. Кроме того, в 1868 г. было проведено перераспределение мест. Соответствующий закон предусматривал расширение границ графств и боро[530] (58 английских боро). Но недостатки избирательной системы продолжали существовать, и налицо была необходимость ее дальнейшего реформирования.

Сразу после принятия второго билля о реформе последовал период спада. Общество почти не выражало интереса к данной теме. Основными инициаторами проведения третьей избирательной реформы стали так называемые передовые радикалы, стремившиеся за счет продвижения билля о правах усилить свое влияние в парламенте.

Передовые или «демократические» радикалы как новый тип парламентского радикализма среднего класса формировался с начала 70-х годов. К ним можно отнести таких незаурядных личностей, как Дилк, Чемберлен, Тревельян, Джеймс, Харткот, Манделла и Лаусон [531]. Они появились в парламенте после 1867 г. и их политическая карьера начиналась с большим трудом. По принципиальным и политическим вопросам они расходились не только с партийным большинством, но и с большинством традиционных радикалов. Одним из основных пунктов их программы стало требование реформы, расширяющей избирательные права. И уже в начале 1870-х гг. все аргументы радикалов были сфокусированы на недостатках существовавшей избирательной системы, на непропорциональном представительстве[532]. Радикальное крыло надеялось заручиться поддержкой общественности, создать союз с рабочим движением, что позволило бы им повлиять на позицию партии и нанести удар по их врагам – вигам.

Усилия радикалов были направлены как внутри парламента, так и за его пределами. Они организовывали митинги за реформу, проводили конференции. Постепенно кампания набирала силу. Уличные демонстрации в поддержку реформы стали обычным явлением в 1870-х гг. В парламенте радикал Тревельян ежегодно с 1872 г. вносил проект билля о расширении избирательных прав. Предлогом послужил отчет королевской комиссии, в котором освещались условия жизни сельскохозяйственных рабочих. Тревельян раскрыл насущные потребности батраков и необходимость их включения в избирательный корпус. Он утверждал, что «только сельское население было проигнорировано в социальном законодательстве, и связь между пренебрежением со стороны парламента и отсутствием политических прав вполне очевидна» [533].

В том же году либеральное правительство (первый кабинет У. Гладстона 1868–1874 гг.) без особого труда завершило борьбу за введение тайного голосования при выборах в парламент[534]. Парламентарии обеих партий проявили удивительное безразличие при обсуждении этого важнейшего общественно-политического вопроса. Как свидетельствует пресса, однажды в зале присутствовало три депутата, не без труда был обеспечен необходимый кворум во время второго чтения билля. В определенной степени это объяснялось общепризнанной неизбежностью и необходимостью данного нововведения, хотя в торийской печати постоянно звучали скептические голоса[535].

Поскольку в течение десятилетий большинство парламентариев объединяла неприязнь реформы, то основной задачей сторонников демократии стало преодоление атмосферы равнодушия внутри парламента к серьезному рассмотрению вопроса о реформе. Сторонникам расширения избирательных прав пришлось представить доказательства необходимости дальнейшей демократизации. Ими служили как требования радикалов – коммонеров, так и требования лидеров рабочего движения. Радикалы стремились убедить соратников включить билль о правах в программу партии. Они избрали следующую тактику: как можно чаще поднимать вопрос о реформе в парламенте, приводить доводы и аргументы, устраивать митинги и демонстрации и, конечно же, привлечь на свою сторону умеренный центр партии во главе с ее лидером Гладстоном, поскольку шансы билля во многом завесили от его позиции. Данная тактика полностью оправдала себя. Впоследствии представитель правого крыла либеральной партии лорд Хартингтон, отвечая на обвинения тори об уступчивости по вопросу реформы, признался, что когда обнаружил, что «за реформирование избирательной системы выступает большинство избирательных округов в графствах и небольших городов, он почувствовал необходимость принять ответственное решение»[536].

Во многом благодаря упорной борьбе радикалов как внутри, так и за стенами парламента, большинство вигов смирились с дальнейшим расширением электората и последовали за своим шефом – лордом Хартингтоном. Однако пересмотр взглядов на реформу не проходил быстро и легко, потребовались значительные усилия со стороны передовых радикалов. В результате последовательных действий Тревельяна, Дилка и других сторонников демократизации, из года в год возрастало количество сочувствующих биллю о правах. Постепенно большинство либералов стало выступать за реформирование избирательной системы.

В конце 1870-х гг. цель радикалов включить реформу в предвыборную программу либеральной партии подошла к конечной реализации. Большую роль сыграла неизбежная в скором времени отставка консервативного правительства Дизраэли (второе премьерство 1874–1880 гг.), а благодаря упорной работе радикалов за стенами парламента реформа становилась все более популярной. Кроме того, она явила собой дополнительный компонент для успеха либералов: вопрос, по которому партия сумела объединиться, который она донесла до народа и использовала против правительства.

К этому времени и консерваторы смирились с необходимостью дальнейшего расширения электората. Часть из них была убеждена, что снижение в графствах имущественного ценза принесет успех их партии на выборах и они в целом выиграют от перестройки существующей системы избирательных прав. К 4 марта 1880 г. правительство практически подготовило план о частичном перераспределении мест при выборах в парламент[537]. Однако 8 марта Дизраэли неожиданно заявил о решении распустить парламент и объявить выборы, на которых уверенную победу одержала либеральная партия [538].

Поскольку билль о правах входил в предвыборную программу, правительство намеревалось выполнить свое обещание и принять законопроект. Основным спорным моментом стал вопрос о времени проведения реформы. Сразу после выборов 1880 г. среди передового крыла партии стали раздаваться все более громкие голоса в пользу осуществления главного, на их взгляд, предвыборного обещания. По мнению радикалов, билль должен был, с одной стороны, поднять престиж партии, с другой, нанести удар по противникам – вигам.

Партийная верхушка во главе с Гладстоном прекрасно понимала, что как только билль будет принят, появится неизбежное требование, как внутри парламента, так и за его стенами о необходимости роспуска правительства и проведения новых выборов. Было неизвестно, получат ли либералы вотум доверия или к власти вновь придут консерваторы. Именно поэтому принято решение не поднимать вопрос о реформе во время первых сессий. Данный довод был идеален для отсрочки. Радикальному крылу ничего не осталось, как смириться с положением дел в 1880 и 1881 гг. Таким образом, либеральная партия решила держать вопрос о реформе про запас и достать его из-под сукна лишь к концу срока деятельности министерства, сделав билль логичным завершением работы правительства.

29 февраля 1884 г. Гладстон представил парламенту билль о правах. План правительства предлагал предоставить избирательные права населению графств наравне с городами. Основными избирателями в графствах станут сельскохозяйственные рабочие, ремесленники, шахтеры, мелкие торговцы. Следует отметить, что действия билля предполагалось распространить на неспокойную Ирландию. Поскольку правительство решило представить билль о расширении избирательных прав без билля о перераспределении парламентских мест, это вызвало сопротивление консерваторов. Данная реформа не рассматривалась ими как самостоятельная, ее всегда рассматривали вкупе с так называемым законодательным «братом» – перераспределением избирательных округов[539]. Как справедливо заметил «Экономист»: «Необходимость расширения избирательных прав осознают как либералы, так и консерваторы и если билль потерпит неудачу, то только вследствие несогласия по вопросам перераспределения. У оппозиции есть полное право требовать от правительства определенных гарантий». Журнал подчеркнул абсурдность роспуска палаты общин на основе нового списка избирателей без проведения перераспределения мест[540].

Несмотря на недовольство разделением биллей, в первое время тори старались воздерживаться от дебатов. С марта и вплоть до июня консерваторы во главе с маркизом Солсбери не оставляли попыток добиться новых выборов прежде всего из-за тяжелого положения в Ирландии и неудач английских войск в Судане[541]. Солсбери надеялся, что обострение ситуации там приведет к падению правительства. Невзирая на изощренную тактику проволочек, билль уверенно продвигался в палате общин. Поэтому вскоре основное внимание Солсбери сконцентрировал на проблеме перераспределения мест. Для консерваторов было важно обеспечить гарантии для имущего меньшинства[542]. Солсбери опасался, что если билль о правах станет законом, то неизбежным результатом будет передача вопроса о перераспределении парламенту, избранному по новому закону, но действующему в старых и не реформированных избирательных округах. И неизвестно, когда парламент захочет приступить к вопросу о перераспределении[543].

План, разработанный Солсбери, предусматривал при втором чтении билля в палате лордов увязать его принятие с перераспределением мест. Просто отклонить билль означало спровоцировать серьезнейшие трудности в нижней палате и возбудить против оппозиции общественное мнение – мало кто ставил под сомнение справедливость дальнейшего расширения электората. Проблема перераспределения, между тем, представлялась населению вопросом принципиальной значимости, который правительство пыталось обойти[544].

Помимо перераспределения разногласия между партиями были вызваны включением в билль неспокойной Ирландии. Еще в конце 1883 г. руководство консерваторов отметило следующее: «Если они (либеральные министры – Е. Н.) расширят избирательные права ирландцев, последние будут использовать его для того, чтобы подчеркнуть требования гомруля и отделения. Если откажут, ирландцы будут проводить революционную агитацию под предлогом, что нарушают их права и тем самым вызовут конфликт». По мнению тори, меньшим злом было бы не распространять избирательные права на жителей «Изумрудного» острова. Однако Гладстон расстроил расчеты тори, включив Ирландию в свой план и не предложив особых условий для лояльного Севера. Этот курс открывал путь не только для нападок тори или вигов, но и для недовольства шотландцев[545]. Консерваторами не раз вносились поправки, исключающие Ирландию из билля, однако либеральная партия в процессе упорной борьбы смогла сохранить «Изумрудный» остров.

Несмотря на победу в первом и втором чтении, дальнейшие перспективы вселяли лишь осторожный оптимизм. По мнению Гладстона билль слишком медленно проходил через палату общин. Премьер-министр стремился как можно скорее протолкнуть законопроект. Действительно, существовали определенные причины для нервозности Гладстона. Прежде всего, оппозиция не переставала критиковать министерство в связи с неудачами в Судане и надеялась вынудить правительство уйти в отставку. Другая опасность крылась внутри собственного лагеря. Как это ни парадоксально, по мере того, как нападки официальной оппозиции ослабли из-за затруднений внутри консервативной партии, основная угроза биллю заключалась в отсутствие единства либералов. Не было секретом, что часть радикалов желала видеть палату общин кардинально измененной, и Дилк не раз предупреждал премьер-министра, что члены фракции будут вносить предложения, направленные на расширение масштабов билля. Так и произошло, большинство поправок затрагивали выборные привилегии, которые оставались нетронутыми и существующий имущественный ценз. Большой резонанс вызвала поправка депутата Вудалла о предоставлении избирательных прав женщинам [546].

Палата общин разделилась. Сторонники равноправия проявляли наибольшую активность в попытке достичь справедливости. «Друзьями женщин» проявили себя не только радикалы, но и отдельные консерваторы. Искренне ли верили тори, что включение женщин в избирательный корпус даст преимущество их партии на выборах? Сомнительно, скорее всего, они поддерживали поправку, чтобы затем использовать ее для свержения правительства. Будучи опытным политиком, Гладстон понимал, что с принятием поправки нельзя было бы даже надеяться на принятие билля палатой лордов, следствием чего станет неизбежная отставка правительства. Поэтому членам либеральной партии прямо было дано указание выступить против поправки Вудалла. В итоге предложение отклонили и надежды суфражисток на обретение политических прав на сбылись[547].

Теперь основная цель правительства заключалась в проведении билля через палату лордов. Когда стало известно, что торийские пэры под предводительством маркиза Солсбери приняли решение отклонить билль о правах, представленный без перераспределения мест, либералы питали иллюзии, что позиция Солсбери не получит достаточной поддержки среди пэров и торийский лидер будет вынужден пойти на соглашение с правительством. В воздухе витала надежда, что билль о реформе пройдет второе чтение, и появится возможность достичь компромисса[548]. Однако ожидания вскоре были омрачены. 1 июля на заседании торийских пэров решено, что лорд Кейрнс внесет поправку, по которой приостанавливалось рассмотрение билля о правах до того момента, пока не будет представлен билль о перераспределении мест[549]. Данная поправка была равносильна отклонению законопроекта[550]. Солсбери рассчитывал, что после отклонения билля правительство распустит парламент и объявит новые выборы.

По мнению либеральных органов, пэры, провоцируя конфликт, действовали как неумно, так и неконституционно. Радикалы признавали право верхней палаты внести пункт, дававший гарантию, что выборы по новому закону не будут проведены до введения билля о перераспределении мест, но решительно отказывались распустить парламент вслед за отклонением билля пэрами, и заявили, что если такое произойдет, «реформа верхней палаты займет ведущее место в их программе»[551]. Не дожидаясь отклонения билля, левое крыло либеральной партии немедленно стало провоцировать народные волнения.

Со своей стороны Гладстон начал подготовку к полемике в верхней палате, методично вербуя сторонников. Прежде всего, он обратился к епископам, которые в предыдущие годы поддерживали оппозицию. Гладстон не стал объяснять епископам выгоды, которые они получат от перехода «на сторону народа». Одни «духовные отцы» и так признавали, что церкви стоит пойти на альянс с населением. Другие опасались выступлений палаты лордов против «меры, которой требовал не только народ, но и ситуация». Третьи признавали получение значительной суммы на нужды соборов. Многие «духовные лорды» обещали поддержать правительство, даже при «существенных неудобствах». Одновременно премьер-министр пытался склонить на свою сторону пэров, которые считались независимыми. Хотя учитывая огромное преимущество тори в палате лордов, надежды добиться разделения при голосовании почти не существовало, в целом лидер партии был удовлетворен результатами собственных усилий. Когда пошли благоприятные отклики, секретарь премьер-министра вспоминал, что «никогда не видел Гладстона более довольным»[552].

Несмотря на то, что большинство пэров выступало за поправку Кейрнса, Гладстон не терял надежды примириться с торийскими вождями. Поэтому лидеру либералов в палате лордов Грэнвиллю было поручено внести предложение о компромиссе. Он пытался оказать влияние на торийских лидеров перед решающими дебатами и обещал, что если палата лордов согласится пропустить билль о реформе, правительство внесет резолюцию с обязательством представить билль о перераспределении на следующей парламентской сессии. Когда Солсбери ответил отказом, либералы стали упрашивать лордов не голосовать против билля, и прийти к соглашению на основе поправки Альберта Грея, (которая заключалась в том, что билль о расширении избирательных прав должен вступить в силу лишь с первого января 1887 г.). Однако время компромисса уже прошло[553]. Последняя возможность урегулирования ни к чему не привела.

При конечном голосовании 8 июля правительство потерпело неудачу. Поправка лорда Кейрнса была принята 205 голосами против 146, в основном, консервативными пэрами. В то же время на стороне правительства проголосовал ряд умеренных пэров и духовенство. Как выразился один из вигов, «это было очень необычное преобладание, данное церковью либеральной партии». «Контемпорари Ревю» назвал поступок епископов шагом вперед по сравнению с действиями их предшественников в 1831 г. Однако журнал не смог удержаться от того, чтобы не напомнить «святым отцам», что если они хотят сохранить свои голоса, то должны голосовать регулярно[554].

Спустя два дня, 10 июля Гладстон предпринял очередную попытку добиться компромисса путем принятия в обеих палатах резолюции Грэнвилла, по которой обе палаты примут законопроект, полагаясь на обещание правительства внести билль о перераспределении на следующей сессии. Однако Солсбери с негодованием отклонил предложение. В итоге либералами было решено внести билль о правах на осенней сессии парламента и не рассматривать другие вопросы, пока не будет решен этот[555]. Упрямство Солсбери, его нежелание идти на компромисс нашло отражение на страницах «Панча», изобразившего лидера оппозиции в виде вожака овечьего стада, за которым оно послушно следует[556].

После отклонения билля пэрами радикалы начали массовую кампанию в поддержку реформы и за ограничение привилегий лордов, являвшихся, по их мнению, бастионом консерватизма. Требование утвердить законопроект сопровождалось обвинениями в адрес верхней палаты парламента. Вся кампания проходила под лозунгом «пэры против народа». По мнению радикалов, ни при каких условиях палату лордов нельзя оправдать в том, что она перечеркнула законное решение палаты общин [557].

По подсчетам редактора газеты «Пэл Мэл Гэзетт» Стеда, до осенней сессии парламента либералы в Англии провели 1277 демонстраций, в Шотландии примерно 250. Общее число участников оценивалось в четыре с половиной миллиона человек. До населения доводилась одна простая истина: на пути реформы стоят консервативная партия и палата лордов[558]. Следует отметить, что именно на митингах поднимался вопрос о необходимости реформирования и даже самого существования палаты лордов[559].

К началу августа Гладстон осознал, что, несмотря на регулярно проводившиеся демонстрации и всеобщее волнение англичан, он не сможет настолько испугать пэров, чтобы они пересмотрели свое решение. В итоге 14 августа премьер-министр объявил о закрытии сессии парламента и о ее созыве в октябре 1884 г. Однако веры в предстоящий успех на будущей сессии не было. Обе партии придерживались мнения, что лорды отклонят билль о правах в ноябре. Желание палаты лордов «бороться не на жизнь, а на смерть» поставило правительство перед выбором: роспуск парламента, чего страстно желал Солсбери, внесение билля о перераспределении мест, чего опять же добивался Солсбери или повторное внесение либеральным правительством билля о расширении избирательных прав. Консерваторы искренне верили, что неудачи либерального правительства во внешней политике, непрекращающиеся проблемы с Ирландией приведут к победе тори на выборах и консерваторы сами смогут провести билль о правах и заняться вопросом о перераспределении мест[560]. Определенный резон в роспуске парламента видело левое крыло либеральной партии, надеявшееся получить преимущество на выборах[561].

Понимая сложность ситуации, Гладстон решился пойти на уступку консерваторам. Еще в июле он поднял перед своей партией вопрос о необходимости внесения в палату общин билля о перераспределении мест[562]. Одновременно он отправил королеве меморандум, в котором с лицемерным сочувствием предсказывал насущную потребность в реформировании палаты лордов, если пэры вновь отклонят билль о правах во время осенней сессии парламента. Гладстон предупреждал, что статьи, касающиеся реформирования верхней палаты, будут включены в программу либеральной партии. Обеспокоенная возможной угрозой короне, если позиция палаты лордов будет серьезно ослаблена, Виктория в конце августа решила предпринять некоторые шаги по урегулированию конфликта[563]. Королева поспешила установить отношения с двумя пэрами-консерваторами – герцогом Ричмондом и лордом Кейрнсом с тем, чтобы они склонили оппозицию к переговорам с либералами. Одновременно она написала премьер-министру и Солсбери письмо, в котором предлагала лидерам партий приватно обсудить основные проблемы, связанные с перераспределением[564].

В начале осенней сессии Гладстон вновь внес в палату общин билль о расширении избирательных прав. При этом он ясно дал понять оппозиции, что правительство готово немедленно сообщить основные пункты предполагаемых изменений в распределении избирательных округов. Этот шаг открывал путь для компромисса с верхней палатой. Таким образом, важнейшим курсом либеральной партии на ноябрь 1884 г. стал план, основанный на уступках по перераспределению, чтобы провести билль о правах. Надежда на компромисс нашла отражения и в прессе. «Экономист» заключил, что «тон дебатов в палате общин был довольно мирным и соглашательским»[565].

Однако убедить Солсбери пойти на компромисс оказалось не так просто. Гладстон не раз пытался урегулировать ситуацию. Он даже передал через Норткота (лидер консерваторов в палате общин) письмо с предложением совместно решить основные пункты перераспределения[566]. Однако торийский лидер не желал идти на переговоры[567]. Солсбери по-прежнему настаивал на скорейшем роспуске правительства. Изменить решение ему пришлось лишь потому, что большинство консервативных пэров отказалось последовать за шефом, осознавая, что продолжение сопротивления приведет к падению престижа торийской партии[568]. В итоге, консервативный лидер был вынужден пойти на компромисс с либералами.

Очень точно процесс достижения взаимопонимания между партийными лидерами был описан «Таймс». Газета отмечала, что лидеры консерваторов наконец выразили желание обсудить билль о перераспределении с правительством. В то же время тори предложили Гладстону условие: билль о правах будет принят в палате лордов, как только билль о перераспределении обсудят обе партии[569]. Было решено, что когда гарантии принятия билля о правах будут даны, правительство не только внесет билль о перераспределении мест, но и передаст на второе чтение. Гренвилл заявил, что правительство приложит все усилия, чтобы провести билль о перераспределении через парламент в начале следующего года. Он не сомневается, что при помощи консервативной партии им это удастся[570]. В ответ оппозиция заявила, что одновременно с утверждениями принципов билля о перераспределении палатой общин они утвердят билль о правах[571].

Напряженность фактически спала. Солсбери и Норткот публично приняли предложение Гладстона о компромиссе 18 ноября[572]. Любопытно, вне парламента лидеры партий и их активисты стремились показать, что они «сохранили лицо», а каждая партия добилась существенного преимущества над оппонентами. По мнению радикала Дж. Морли, если бы не демонстрации, проводимые в защиту реформы, то палата лордов продолжала бы придерживаться своих первоначальных требований. Кроме того, митинги привели палату лордов к такому шоку, от которого она никогда не оправится[573]. Консерваторы по-своему интерпретировали последние события и их вероятные результаты. Маркиз Солсбери в ответ на обращения консерваторов Эссекса заявил, что так называемый кризис прошел, и правительство уступило настолько, насколько от него ожидали[574].

В двадцатых числах ноября состоялось несколько встреч между руководителями партий. В ходе их лидеры обсудили перераспределения избирательных округов. Основные пункты, предложенные правительством, были поддержаны Солсбери и Норткотом. По воспоминаниям Морли, премьер-министр был доволен переговорами. Позднее он сказал, что был поражен теплотой торийского лидера и отметил: «было очень приятно иметь дело с таким умным человеком, как маркиз Солсбери». Последний, в свою очередь, был заинтересован новой процедурой тайных переговоров[575]. Гладстон проинформировал королеву, что деликатные и необычные переговоры между двумя лидерами счастливо завершились.

Принято решение, что вначале оппозиция удостоверится, что билль о перераспределении будет составлен из одобряемых ими пунктов и лишь затем пэры пропустят билль о правах. Радикалы тут же выразили протест, что правительство подверглось унижению, идя на условия по биллю о перераспределении до принятия билля о правах. Либерал Лоусон яростно негодовал в палате общин «об унизительной капитуляции, когда старик (Гладстон – Е. Н.) ползает на коленях перед пэрами»[576]. Более ответственные либералы заявили, что их лидеры пошли лишь на незначительные уступки. Дилк, выступая на одном из заседаний парламента, произнес: «Мы должны поступиться нашим мнением в вопросе о перераспределении ввиду огромного преимущества от такого крупного мероприятия, как предоставление избирательных прав»[577].

Маркиз Солсбери, выступая в палате общин и в партийной прессе, заявил, что капитуляция премьер-министра – сильно режет слух, и не годится для переговоров. Уступки – было бы лучше. В целом, консерваторы были довольны результатами переговоров. На противоположном полюсе – у либералов – царило ярко выраженное чувство удовлетворения от того, что все трудности преодолены. «Контемпорари ревю» восторженно комментировал: «теперь, когда обе партии будут выступать в единстве, не возникнет никаких серьезных препятствий» [578].

После недельного перерыва в работе парламента обе палаты снова собрались, и Гладстон в короткой речи представил палате общин результаты переговоров. Оказалось, что билль о перераспределении, представленный Гладстоном, был расширен под влиянием Солсбери[579]. Основные пункты билля заключались в следующем. Во-первых, по плану «А», было решено лишить избирательных прав все населенные пункты с населением до 15 000 человек. Они должны влиться в соответствующие подразделения графства или округа. Во-вторых, по плану «Б», все города с населением до 50 000 тысяч человек должны быть представлены одним депутатом палаты общин[580]. В результате решено «уничтожить» 160 мест. Как меланхолично заметил один из депутатов, «никогда не будет такого высокообразованного класса коммонеров, каких посылали «гнилые местечки»[581]. Из всех имеющихся мест графства получат 96, из которых 64 – в Англии. Кроме существующих округов из графств будут созданы новые округа, которые получат 8 мест[582].

Также премьер-министр затронул вопрос о разделении избирательных округов и заявил, что билль будет включать систему округов с одним депутатом, за несколькими исключениями, такими, как Лондон-Сити, и городов с населением от 50 000 до 165 000 тысяч, которые будут представлены двумя депутатами. Границы административных округов в ряде случаев планировалось расширить[583]. С перераспределением мест и по новому биллю об избирательных правах, увеличением числа членов от крупных населенных пунктов и принятием в Соединенном Королевстве принципа о единомандатности округов все депутаты парламента оказались бы представленными от нового избирательного округа[584].

4 декабря в палате общин в относительно мирной и спокойной обстановке прошло чтение билля о перераспределении мест. В итоге после нескольких слабых протестов и робких попыток внести поправки билль остался без изменений[585]. На следующий день, 5 декабря, прошло третье чтение без дебатов, и билль стал законом. Так билль о перераспределении, составленный лидерами обеих партий и внесенный Гладстоном, имел неожиданный успех. Как писал «Экономист»: «Тори приняли его без недовольства, либералы с радостью, а парнеллиты согласились на его условия. Можно заключить, что билль по своим основным принципам принят всей страной». «Экономист» продолжал торжествовать: «Билль можно сравнивать с «мирной революцией», вследствие того, что он охватывает все личные интересы, чего прежде не делал ни один законопроект»[586]. Таким образом, «мирная революция», которая стала возможной в результате осенней агитации, завершилась короткой шестинедельной сессией, без особых выступлений оппозиции. Искреннее принятие маркизом Солсбери демократической программы значительно помогло решению вопроса[587]. А разработка парламентской реформы завершилась без эксцессов и потрясений, которые сопровождали реформы 1832 и 1867 гг.