Консервативная партия Роберта Пиля М. П. Айзенштат

В середине XIX века в истории английских партий произошли знаковые изменения. Аморфные и непрочные парламентские объединения уходили в прошлое. Появилась новая модель организации, суть которой состояла в создании своеобразного «треугольника»: парламентской партии, руководящего органа и местных организаций. Эти преобразования отразили глубокие социально-политические изменения в обществе и формирование консервативной и либеральной политической мысли, между тем они были предопределены событиями 1830-40-х годов. Именно тогда после расширения избирательного права и сокращения мелких избирательных округов, в условиях резкой политизации общества наметились новации в партийных взглядах и структурах. Во многом они были связаны с именем и деятельностью Роберта Пиля.

Роберт Пиль родился в 1788 г. в семье крупного текстильного фабриканта Роберта Пиля, баронета. Образование получил в привилегированной школе Харроу, затем в колледже Крайст-Черч университета Оксфорда. С 1809 г. он стал членом парламента от семейного избирательного округа. Его политические симпатии обусловили рождение в семье тори и образование в консервативной школе и колледже. Таланты Пиля как оратора и его организаторские способности были замечены и оценены. В 1812 г. он занял пост статс-секретаря по делам Ирландии, где смог загасить оппозиционное движение католиков. А в 1814 г. создал Ирландскую королевскую полицию. В 1819 г. в Лондоне возглавил комитет по денежному обращению. В 1822 г. он занял пост министра внутренних дел в правительстве лорда Ливерпуля. Основное внимание сконцентрировал на реформе уголовного законодательства, которая была направлена на его либерализацию. После отставки Ливерпуля в 1827 г. покинул кабинет. Но уже в следующем году вошел в правительство герцога Веллингтона, где вновь стал министром внутренних дел. Несмотря на личную позицию, Пиль поддержал Веллингтона при прохождении в парламенте Акта об эмансипации католиков в 1829 г. Оба рассматривали закон как единственное средство «успокоения» в тот момент католического движения в Ирландии. Эмансипация католиков привела к размежеванию в лагере тори, большинство которых отстаивало незыблемость протестантского характера государственно-политического устройства страны. Раскол привел к отставке кабинета Веллингтона в 1830 г.

Сменившие тори виги приступили к проведению парламентской реформы. Р. Пиль был противником преобразований, немало сделал для единения консервативных сил в противостоянии прохождению билля. Тори потерпели поражение по вопросу о парламентской реформе и в результате последовавших выборов оказались в меньшинстве в общинах. К тому же, их раздирали глубокие противоречия. Часть непримиримых ультра-тори не смирилась с реформой и добивалась ее отмены. Вторые – более умеренные тори оставались противниками проведенных изменений. Третью группировку возглавил Р. Пиль, который признал осуществленные перемены в системе представительства в 1832 г. Тем не менее, воспользовавшись формальной процедурной отставкой кабинета вигов, король Вильгельм IV неожиданно принял ее и поручил Пилю в ноябре 1834 г. сформировать правительство. При поддержке друзей Пиль разработал политическую программу деятельности своего кабинета (Тамвортский манифест). Именно там прозвучала его принципиальная позиция: остро необходимые реформы проводить надо, но осуществлять их должны осторожные консерваторы, охранители существующего порядка. Не имея опоры в палате общин, Пиль не смог осуществить ни одного законопроекта и в апреле 1835 г. вышел в отставку. Назначение Вильгельмом IV Р. Пиля главой кабинета зафиксировало утверждение одного из важнейших принципов парламентаризма – глава правительства должен опираться на большинство своих сторонников в палате общин. А это способствовало возрастанию борьбы партий на выборах за голоса избирателей.

Эту истину осознал Пиль и после отставки приступил к формированию объединения своих сторонников (впоследствии так называемых пилитов) и увеличения их числа в парламенте и обществе. Борьба за их большинство в палате общин протекала в двух направлениях: как в стенах парламента, так и за его пределами.

Главной тактической задачей в парламенте, где концентрировалась политическая жизнь страны, Р. Пиль считал не противостояние правительству вигов, а объединение все еще разрозненных консервативных сил[338]. И это стало новым явлением в истории оппозиции в системе институтов власти. Объединение под руководством Пиля шло по двум направлениям. Первое заключалось в привлечении на свою сторону других, близких по взглядам депутатов, большей частью из среды «заднескамеечников». Этому способствовало дальнейшее размежевание политических сил по наиболее важному вопросу о дальнейшем реформировании устаревшего законодательства. Вторым направлением стала активизация деятельности парламентских организаторов випов (whip – кнут, загонщик).

С середины тридцатых годов випы еженедельно рассылали членам своей группировки бумаги, в которых детально перечислялись парламентские дела на каждый день следующей недели, указывались также и имена наиболее важных ораторов[339]. О напористости випов, их стремлении любым путем обеспечить явку членов парламента на заседания в обществе рассказывались всевозможные анекдоты. Так, например, Ч. Диккенс, непродолжительное время бывший парламентским корреспондентом одной из лондонских газет, в «Очерках Бозы» привел такой случай. Он поведал читателям имевшую хождение в стенах нижней палаты историю о том, как вип поднял с постели тяжело заболевшего депутата, заставил его прийти и проголосовать нужным для партии образом. Таких усилий бедняга не выдержал и тут же скончался, успев все-таки исполнить свой долг[340]. Скорее всего вымышленный факт удивительно точно передает и настойчивость випов, и их преданность делу партии.

Випы консервативного лагеря Томас Фремантль, Джордж Клерк, Джон Янг по решению Р. Пиля еще в 1834 г. сменили прежних организаторов[341]. Вместе они сыграли заметную роль в осуществлении планов лидера. Следует отметить, что выбор Пиля был весьма удачен. По своим организаторским способностям все трое, безусловно, превосходили випов радикалов и либералов, неизменно добиваясь лучших результатов. Они настойчиво и регулярно собирали депутатов, проводили беседы, разъясняли суть возникавших конфликтных ситуаций, указывали, как голосовать в каждом конкретном случае и т. д. Пиль, поставивший випами консерваторов своих единомышленников, добился того, чтобы инструктаж проходил в нужном для него русле. В 1837 г. сделан следующий шаг – учрежден специальный фонд, пополнявшийся добровольно, для печати циркуляров с инструкциями.

Р. Пиль дома или в консервативном Карлтон-клубе (который был создан тори в годы прохождения парламентской реформы) постоянно проводил совещания со своими экс-министрами и наиболее влиятельными консерваторами обеих палат. Такие встречи были необходимы прежде всего для детального обсуждения каждой конкретной ситуации, выработки единой позиции и тактики совместных действий. Непременными участниками таких собраний были випы[342].

Наряду с организационной повседневной работой внутри консервативной группировки шла «работа» с колеблющимися депутатами, в среде которых консерваторы искали сторонников. Эта сфера деятельности была настолько успешной, что к 1840 г. к ним присоединилось более 40 человек из числа прежде непримиримых противников, а именно тех, кто голосовал за парламентскую реформу. Среди «новичков» находились и такие заметные и влиятельные виги, как лорд Стэнли, Д. Грэхем и их сторонники, занимавшие правое крыло лагеря вигов. Если и тот, и другой в 1834 г. отказались войти в состав кабинета Р. Пиля, то к концу 1830 – началу 1840-х гг. их разногласия с политикой лорда Мельбурна достигли пика и привели к разрыву. Уже в начале 1841 г. ультра-тори возлагали на Стэнли большие надежды в связи с тем, что он становился «все более и более главою ториев». По мнению обозревателей, он превращался в серьезного соперника Пиля. Для ультра аристократ Стэнли представлялся более подходящей фигурой в качестве лидера, нежели сын фабриканта. Свидетельством тому стало появление в это время памфлета под названием «Кто будет нашим главою? Стэнли или Пиль?», в котором излагались претензии ультра к Р. Пилю, начинавшиеся с Акта об эмансипации католиков 1829 года. Автор настоятельно рекомендовал партии собираться под знамена лорда Стэнли. Ответом послужил другой памфлет в защиту Р. Пиля, где автор уверял, что с уходом Пиля может раздробиться вся партия [343]. Таким образом, для правого крыла консерваторов Р. Пиль все еще оставался спорным лидером, которому не могли простить его «грехов».

В 1830-е годы уточнялась скорее тактическая линия поведения консервативной партии, нежели ее политическая программа. Р. Пиль не был теоретиком консерватизма. Исследователи не причисляли его к числу глубоких мыслителей. «Напротив, – как образно писал о нем Гизо, – это был ум по преимуществу практический, на каждом шагу совещался он с фактами, как мореплаватель с состоянием неба»[344]. Нельзя не согласиться и с высказыванием проф. Р. Макдауэла, что Пиль «был скорее административным, нежели философским консерватором»[345]. Тем не менее, опытный и талантливый политик он сумел сформулировать свое кредо и тактическую линию поведения. Идеи, высказанные им в ходе выборов 1834 г. в Тамвортском манифесте и в других выступлениях, постепенно оттачивались и получали развитие. Но в главном его позиция оставалась неизменной. Так в 1838 г. в одном из выступлений Р. Пиль заявлял: «Цель, которую я преследую уже много лет, состоит в том, чтобы положить основание крупной политической партии, которая уменьшила бы риск и ослабляла удар от столкновения между двумя ветвями законодательного органа. Которая могла бы сдерживать нетерпеливое рвение желающих добра, но слишком поспешно стремящихся к переменам в конституции и законах Англии. Ту партию, которая авторитетным голосом сказала бы этому беспокойному духу революционных попыток: «Вот предел, далее которого ты не можешь идти»[346]. Против крайностей радикалов прежде всего объединял своих сторонников Р. Пиль. Об этом также свидетельствует то, что из 43 голосований по проектам правительства Мельбурна Пиль высказался против лишь 3 раза[347]. Сдержанность и реализм политики привлекали к Пилю сторонников как в парламенте, так и по всей стране, при этом их число год за годом постоянно увеличивалось[348].

Р. Пиль стремился подчеркнуть и сохранить многие традиционные элементы старого торизма. Прежде всего, они состояли в проповеди сильного правительства, законности, порядка, защиты собственности и сохранения конституции. Как писала газета «Таймс», он обращался к национальным интересам в период «опасного радикализма», но при этом продолжал признавать необходимость реформ, которые помогут сохранить эти ценности[349]. В такой позиции заключался определенный парадокс, подмеченный Н. Гэшем. По его словам, Р. Пиль «защищал систему, интеллектуальным критиком и активным реформатором которой он был; и которую он поддерживал в принципе и изменял в деталях»[350].

Важнейшим направлением деятельности консерваторов стала активизация работы вне парламента. 1830 и 1840-е годы были временем беспрецедентной внепарламентской агитации в интересах различного рода социальных групп и слоев общества. Как правило, они апеллировали к общественному мнению и опирались на прессу. К середине 1830-х годов в Великобритании, по свидетельству «Морнинг Пост», выходило 274 ежедневные газеты, что составляло десятую часть всех европейских изданий[351]. При этом практически все провинциальные издания, за исключением специальных коммерческих, имели собственную политическую направленность. Кроме выпуска газет, журналов, памфлетов, плакатов и листовок, практиковались также и поездки лидеров движений по стране для выступлений на митингах, собраниях, лекциях и банкетах. Создавались многочисленные общества и клубы. Это свидетельствовало о глубоких изменениях в социальной сфере, подъеме общественного самосознания, осознании своих интересов и задач различными слоями общества, о возрастании роли общественного мнения в жизни страны, наконец, политизации широких кругов населения. От выборов к выборам все ощутимее становилась роль электората в формировании состава палаты общин. В связи с этим возрастала и активность политиков, искавших поддержки у избирателей и применявших все те методы воздействия на общественное мнение, которые утвердились в социальной сфере.

Наиболее активно в этом направлении действовали находившиеся в оппозиции консерваторы. Росло число консервативных объединений, создававшихся в различных регионах[352]. Внешне это были самостоятельные, не связанные с Лондоном клубы, ассоциации и общества. Определенным стимулом, толчком к их созданию стало назначение Р. Пиля главой кабинета в 1834 г. К 1836 г. сеть объединений консерваторов охватывала как аграрные районы и графства, так и промышленные центры. Точное число определить невозможно, но, по мнению исследователей, их насчитывалось не менее нескольких сотен[353]. Консервативная пресса подробно освещала деятельность этих обществ, сообщая обо всех мероприятиях, которые они проводили[354]. Это были собрания, сбор средств по подписке, обеды, где члены парламента встречались с местными землевладельцами. Каждая структура по сложившейся традиции общественных организаций имела постоянного секретаря и казначея. Главным направлением их деятельности стала подготовка и проведение выборов. В их ведении оставался подбор и выдвижение кандидатов, оказание им материальной поддержки, участие в регистрации избирателей. Деятельность комитетов, безусловно, оказала влияние, как на рост числа депутатов – консерваторов, так и на политическое размежевание в провинции. Участие в политической жизни переставало быть прерогативой столицы, узкого круга аристократической верхушки и членов парламента.

В 1840-е годы активность консервативных клубов снизилась, что было связано с рядом причин. Среди них – появление аграрных протекционистских обществ, которые привлекли направленностью своих целей часть консерваторов; а также долги организаций. Однако, наряду с другими факторами, клубы внесли свой вклад в победу партии на выборах 1841 г.

Своеобразными организационными центрами были Карлтон-клуб и Карлтонский комитет. Клуб возник в начале 1832 г. и превратился в штаб-квартиру консерваторов столицы. Первое время он являлся их единственным объединительным центром после поражения по вопросу о парламентской реформе. Вслед за консерваторами свои клубы стали создавать виги и радикалы. У. Мольсворт, мечтавший об объединении радикалов, потратил немало сил и средств на создание клуба радикалов. В феврале 1835 г. он писал матери, раскрывая суть своей идеи: «Главной целью является достижение того, чтобы реформаторы всей страны присоединились к нему с тем, чтобы они имели место для встреч, когда приедут в столицу»[355].

Длительное время клубы являлись закрытыми аристократическими учреждениями, объединяли своих членов по положению в обществе или по интересам. Изменения в их численности и многообразие поражали воображение иностранцев, посещавших Британию на рубеже десятилетий. Так, российский путешественник К. Паулович писал: «Есть клубы второстепенные, из коих иные бывают ученые, другие просто общественные, а иные деловые, и относящиеся к промышленности… Имеют также ученые, ремесленники, купцы, военные, офицеры, игроки и обжоры свои клубные дома»[356]. Отличительной чертой второй половины тридцатых годов стало появление политических клубов, что знаменовало нарождение новой черты в политической культуре Британии. В XVIII столетии виги и тори обычно предпочитали собираться в своем излюбленном заведении, где не исключалась случайная встреча с политическим противником, либо в собственных домах в часы приема и т. д. Теперь же здания возводились или покупались именно для создания такого заведения специально для представителей той или иной партии. Как писал Н. Гэш, после 1832 г. наступил «золотой век политических клубов», продолжавшийся вплоть до следующей парламентской реформы, которая была проведена в 1867 г.[357]

К 1839 г. Карлтон-клуб насчитывал 1 100 членов[358]. Они имели возможность ежедневно встречаться в его стенах в неформальной обстановке. Среди наиболее значительных мероприятий стало проведение ежегодных обедов в Гринвиче, в которых без труда можно увидеть прообраз, предшественник будущих регулярных партийных съездов.

Организационным и информационным центром консерваторов стал Карлтонский комитет. Формально не вмешиваясь в дела локальных организаций, он был осведомлен о состоянии их дел. Члены комитета занимались отбором и регистрацией кандидатов, вербовали сторонников, возмещали расходы. Партийные нужды оплачивались из секретного фонда, пополнявшегося добровольными взносами. По мнению профессора Р. Стюарта, фонд консерваторов по размерам был примерно равен подобному же секретному фонду вигов, издержки тех и других на выборах также были примерно равными[359].

Наличие организационного центра, разветвленной сети местных союзов и комитетов, создание единого фонда – все это свидетельствовало об определенном качественном изменении в трансформации структуры парламентских партийных группировок, ее приближении к той модели, которая функционировала во второй половине столетия. Впервые оппозиционная партия имела постоянную организацию, целью которой стала победа на выборах, т. е. приход к власти через электоральный процесс.

Помимо Р. Пиля, в консервативном лагере выдвинулись другие лидеры, сыгравшие впоследствии заметную роль в истории страны – У. Гладстон и Б. Дизраэли. Кроме того, вокруг Р. Пиля сплотилась определенная группа лиц, которых можно характеризовать как партийных функционеров. Среди них Р. Ф. Боухэм, Ф. Роберт и другие. Боухэм был старше Пила на три года, происходил из англо-ирландской семьи, и стал настоящей находкой для партии. В 1835 г. именно он посоветовал Пилю обратить внимание на регистрацию при подготовке к выборам[360]. Регистрацию избирателей ввел Акт о парламентской реформе 1832 г. По сути, она стала своего рода отступлением от провозглашенного расширения электората: для того, чтобы принять участие в выборах те, кто имел право голоса, должен был ежегодно вносить свое имя в избирательные списки, выплачивая при этом определенную фиксированную сумму. Это новшество затрудняло участие в выборах и давало возможность, помимо всего прочего, манипулировать выборами[361]. Р. Пиль оценил и использовал совет Боухэма. Уже в ноябре 1838 г. в письме к Ч. Арбатноту он писал, что та партия станет сильнее, которая сумеет повернуть процесс регистрации в свою пользу[362]. Он обратился ко всем консерваторам с призывом присутствовать при ежегодном внесении в реестры имен избирателей, а в реальности это означало выплату требовавшейся суммы. Присутствие при регистрации быстро превратилось в систему[363]. Благодаря проделанным усилиям консерваторы сумели несколько расширить социальную базу партии, привлечь на свою сторону часть среднего класса[364]. Вслед за консерваторами радикалы и виги также стали участвовать в регистрации избирателей. Однако их деятельность оказалась менее успешной. В 1841 г. после поражения на выборах лорд Ливсон напишет отцу: «… регистрацией занимались тори, а мы пренебрегли ею»[365].

Что касается расширения социальной базы, то этот вопрос имел существенное значение для консерваторов. По мере углубления промышленной революции, с ростом городов социальная база консерваторов постепенно сужалась. Вплоть до конца 1820-х годов, т. е. до утверждения парламентом Акта об эмансипации католиков, на стороне тори находились наиболее влиятельные силы страны: корона, англиканская церковь, университеты, часть аристократии, подавляющее большинство сквайров и многие коммерческие круги. Между 1829 и 1832 гг. они потеряли значительную часть этой поддержки. Тем не менее, уже к 1841 г. консерваторам удалось вернуть почти всех своих сторонников. Для этого им не потребовалось длительного времени, как предполагали современники в 1832–1833 гг. К началу сороковых годов на стороне консерваторов были «старые» коммерческие структуры, заинтересованные в сохранении протекционистской политики. Однако основной опорой по-прежнему оставались землевладельцы, причем те слои, что в меньшей мере были вовлечены в процесс промышленного производства или другие несельскохозяйственные предприятия, в отличие от землевладельцев – вигов. Будучи главой кабинета, Р. Пиль в сороковые годы сумел добиться поддержки также и некоторых кругов среднего класса, благодаря бюджетной политике. В тридцатые же годы консерваторы не смогли существенно расширить социальную базу, их главной опорой по-прежнему оставались аграрные графства, хотя Пиль и пытался привлечь на свою сторону консервативно настроенные слои городского среднего класса[366]. Осознавая необходимость такого шага, он осуществлял его не в программных документах, а в аргументации, фактах, приводившихся во время выступлений, а также в выборе места для них. В речах он напрямую обращался не только к аристократии и джентри, но и к торговцам, промышленникам, банкирам, доказывая, что общественный порядок и экономическое процветание основаны на сохранении принципов консерватизма. А по его мнению, именно в сохранении порядка и экономическом благополучии и были заинтересованы средние классы [367].

Территориально это была английская партия, опиравшаяся на население английских графств. Уже к 1837 г. консерваторы имели большинство мест в нижней палате от Англии и Уэльса. На территориальное политическое размежевание обращали внимание современники. Так, например, Ч. Арбатнот писал сыну: «Мне кажется, что Англия становится все более и более консервативной, Шотландия и Ирландия все более и более радикальными»[368].

Как отмечалось выше, консерваторы активно использовали прессу. Еще с первых шагов Р. Пиля в роли премьера в 1834 г. его близкие друзья обращали внимание на необходимость поддерживать хорошие отношения с прессой[369]. Сближению с самым влиятельным изданием того времени «Таймс» способствовала негативная позиция газеты по вопросу о новом Законе о бедных, а впоследствии и о всей политике вигов. В сентябре 1835 г. на ее страницах прозвучало следующее жесткое заявление: «Мы поддерживаем курс подлинного охранения, как противопоставление… тому опасному курсу столь быстрых и скоропалительных изменений»[370]. Тесное общение консерваторов с газетчиком Т. Барнсом принесло им большую пользу, так как к 1830-м годам к мнению газеты прислушивались не только в Лондоне и по всей стране, но и в Европе. Дружественная позиция «Таймс» способствовала упрочению позиции консерваторов. Д. Клерк стал «доверенным лицом» и регулярно сотрудничал с газетой от лица консервативной партии[371]. «Таймс» стала подробно описывать выступления в парламенте и мероприятия консерваторов, речи Р. Пиля публиковались ею в полном объеме. Издавались также и чисто консервативные газеты, причем число их возрастало. Помимо газет, выходили из печати и такие журналы, как «Квотерли Ревью», «Блэквуде Эдинбург Мэгэзин», «Фразере Мэгэзин», «Стэндард». В них публиковали материалы «литературные звезды» того времени: Вордсворт, Саузи, Вильсон, Хэлэм, Чалмерс, Крокер и Теккерей. Они обеспечивали партию главными аргументами и интеллектуальной поддержкой. В журналах, помимо литературных обзоров, помещались материалы по злободневным вопросам политики правительства вигов, их лидеров. Постоянная полемика с вигами и радикалами затрагивала наиболее острые для общества проблемы[372].

Пропаганда консерваторов осуществлялась не только в прессе, но ими использовались и различного рода обеды, собрания, митинги для озвучивания собственных взглядов. Р. Пиль был одним из тех, кто наиболее активно выступал перед широкой аудиторией, разъясняя свою позицию, а тем самым и позицию партии. Ярким примером может служить следующий эпизод в жизни Пиля. После избрания его лордом-ректором Университета Глазго Пиль, вопреки сложившейся традиции, произнес обычную в таких случаях речь не перед небольшой университетской аудиторией, а на обеде, на котором присутствовало около 3,5 тысяч жителей города и его окрестностей. Это была продолжительная, аргументированная речь от имени партии в защиту палаты лордов, конституции и религии [373]. При этом Пиль достиг двойного эффекта. О его выступлении говорили не только в Глазго, но, благодаря подробным публикациям в прессе, и читающая публика по всей стране. Он получил поток писем с выражением благодарности и признательности[374]. Более того, речь имела большой успех не только в Британии, но и за ее пределами. Ее высоко оценил Николай I, приказавший перевести ее на русский язык и распространить в российских университетах[375]. Обращение Пиля ко всем, кто являлся сторонником реформ и в то же время противником «демократического» влияния, ускорило сближение лорда Стэнли и Д. Грэхема с ним[376]. Тем самым традиционный банкет послужил поводом для выступления перед широкой аудиторией, включавшей не только сторонников – консерваторов, но и вигов, и принес свои ощутимые плоды.

Таким образом, отмеченные новации идеологического, стратегического и тактического характера в стане консерваторов (за которыми следовали радикалы и виги) говорят о качественном преобразовании партийной структуры, о появлении нового характера партийной организации. Консервативная партия Р. Пиля может быть охарактеризована как определенная переходная ступень от парламентских группировок к политическим партиям второй половины XIX столетия. Вместе с тем, это не была еще в достаточной мере развитая и организационно оформленная партия, но и не группировка даже конца двадцатых годов. В то время ни в одном лагере не существовало реальной политической программы и избираемого лидера, строгой дисциплины голосования, четкой партийной организации и т. д. Порой члены группировок переходили на сторону противника. Но это уже не были и парламентские партийные группировки, которые концентрировали внимание на внутрипарламентской борьбе, проходившей практически без учета мнения общества. Роль общества, общественного мнения и настроя избирателей получала реализацию в выборах, превращаясь в одно из важнейших условий прихода той или иной партии к власти

Избранная тактика консерваторов оказалась успешной. Выборы демонстрировали постепенное увеличение их сторонников в палате общин. Так, в 1832 г. их было 150, в 1835 – 273. В 1837 г. в связи со смертью Вильгельма IV и началом правления королевы Виктории парламент был распущен и назначены новые выборы. На них консерваторы одержали победу, получив 313 мест – либералы 345[377]. Эти цифры свидетельствуют не только об увеличении численности депутатов – консерваторов и изменении отношения к ним избирателя, но и дальнейшей поляризации общества и парламента. К 1837 г. в нем резко сократилось число независимых депутатов, большинство имело определенную политическую ориентацию, представляя тот или иной лагерь.

Возможно, одной из самых трудных задач Р. Пиля стало налаживание связей с двором и королевой. Юная Виктория невзлюбила Пиля: «… он такой холодный человек… Порой я даже не могу понять, что он имеет в виду, когда говорит. Мне не нравятся его манеры», как-то записала она[378]. Виктория отдавала предпочтение лорду Мельбурну, который был ее первым премьер-министром и наставником в государственных и политических делах. Судя по ее дневниковым записям, он сразу произвел на нее благоприятное впечатление красотой и манерами, которое со временем только усилилось. Она писала: «Мне он очень нравится, и я доверяю ему. Он очень прямой, честный, умный и прекрасный человек»[379]. Лорд Мельбурн, как по своему характеру, так и стилю управления страной являлся скорее политиком XVIII столетия, царедворцем, умевшим польстить молоденькой девушке. Он сохранял пост благодаря личной привязанности Виктории. Его неудачная политика вкупе с нараставшей социальной напряженностью в стране только способствовала консолидации сил консерваторов. Слабость кабинета уже во время правительственного кризиса 1839 г. не вызывала сомнений не только в стране, но и за ее пределами. Петербургский журнал «Сын Отечества» в июне 1839 г. отмечал: «Все показывает, что положение английских министров весьма затруднительно и неверно. Отвергая помощь и требования радикалов, они в то же время не выполняют требования и охранителей прежнего порядка»[380]. Непродолжительная отставка Мельбурна не повлекла серьезных политических изменений. Радикалы в силу их малочисленности в палате общин не могли даже претендовать на лидерство в ней. Сам Мельбурн в письме Виктории подчеркивал, что они не способны возглавить правительство, к тому же не имеют хоть какого-нибудь признанного лидера[381]. В силу обстоятельств Виктория обратилась к единственно возможному претенденту. Р. Пиль в ответ на предложение возглавить правительство выдвинул условием замену статс-дам и фрейлин королевы из кланов вигов дамами из торийских семейств. После ее резко отрицательного ответа он отказался от поста. Вмешательство Пиля в дела двора, в ее ближайшее окружение вызвало гнев Виктории[382] и закрепило негативное отношение к нему самому. Мельбурн постарался смягчить его. Он писал королеве: «Вы должны понимать, что он не привык разговаривать с королями, он человек совершенно других моральных качеств и ума. Он не такой как я, который вырос среди королей и принцев. Я знаю всю королевскую семью и знаю точно, что и как сказать кому-либо из них»[383]. Подчеркивая неаристократическое происхождение Пиля, Мельбурн лукавил. Он «забыл» упомянуть неопытной королеве те должности, что занимал его политический соперник, его близость к Георгу IV и Вильгельму IV. Не все консерваторы были довольны отказом Пиля занять пост, но «Квотерли Ревью» целиком поддержал его и заявил: «Когда Консерваторы водрузятся на Капитоли, то это событие должно стать результатом триумфа, победы, а не мелкой перепалки»[384]. В конечном итоге кризис завершился тем, что Мельбурну удалось сохранить пост премьера, и он продолжил политику проволочек, затягивая принятие наиболее важных решений. 31 декабря 1839 г. Ч. Гревилль записал в дневнике: «Мы перенесли тяжелые испытания, которые доставил нам чартизм, и достигли конца одного года и начало следующего. Парламент вот-вот откроется. Партии сильны. Правительство слабо, каждого заботит то, что может произойти, но никто не видит ясно пути вперед. Всеобщее мнение заключается в том, что оппозиция, если сможет, возьмет власть в свои руки, используя в борьбе каждое слабое место, каждый промах правительства» [385].

Однако на протяжении 1840 г. виги смогли удержать власть в своих руках. В институтах власти в этот год произошло важное событие: Королева Виктория вышла замуж. После трех лет круговорота праздников, балов, приемов она страстно, восторженно полюбила Альберта Саксен-Кобургского. Появление рядом с королевой столь обожаемого ею немецкого принца не могло не вызвать определенного напряжения в верхах, опасений, что он станет вмешиваться в дела государства. Альберт сумел занять достойное положение. Наладив ведение дел при дворе, он обратился к общественной деятельности. Исключить его влияния на Викторию было невозможно. И именно благодаря этому влиянию королева стала постепенно менять отношение к лидеру консерваторов, так как Пиль довольно быстро добился расположения принца[386].

Весной 1841 г. положение кабинета вигов стало критическим. Общество бурлило, раздавались требования его отставки и роспуска парламента. Во всех лондонских клубах, по словам Ч. Гревилла, царило «необычайное оживление»[387]. Политическую обстановку, накал страстей остро ощущали иностранцы, побывавшие в стране в этот период. К. Паулович так описывал происходившее: «…все ремесленники, извощики, поденщики и даже нищие участвуют в этой политике и по обстоятельствам, от какой партии надеются получить больше выгод, пристают к ториям, или к вигам, или к радикалам… эти люди то одну, то другую, то третью партию защищают и превозносят, за оную кричат, спорят, ссорятся и часто дерутся. Эти сцены производятся по питейным и харчевенным домам, по некоторым улицам и частям города; также по деревням, уездам и даже по целым графствам». При этом следует учесть, что только в Лондоне, по его же сведениям, в это время насчитывалось до 500 таверн и 600 кофеен[388]. Глаза стороннего наблюдателя подмечают то, что стало давно привычным, обыденным для жителей страны. В силу этого картина, нарисованная Пауловичем, весьма ценна для понимания состояния британского общества в условиях нараставшего кризиса. Дополняет ее и «Библиотека для чтения», замечавшая, что в английских домах «политика – любимый предмет разговоров за первым завтраком, который продолжается с час», обсуждение темы разговора заканчивалось обычно за обедом[389].

Камнем преткновения стал предложенный правительством бюджет, сохранявший прежние пошлины на импортный сахар, при этом правительство было намерено лишь незначительно сократить другие пошлины. Льготными тарифами облагалась продукция британских колоний и прежде всего вест-индский сахар и ром, тогда как продукция Индии относилась к иностранной в силу того, что по формальным причинам это государство не считалась колонией. Накануне начала дебатов 5 мая в столице прошел многочисленный митинг. На нем присутствовали все, кто в той или иной мере был заинтересован в утверждении парламентом правительственного проекта[390]. Однако в реальности кабинет поддерживала лишь незначительная часть населения, что понимал и сам Мельбурн. С 7 мая парламент заседал на правах комитета. Этот более свободный режим дебатов позволял ораторам выступать по нескольку раз во время обсуждения законопроектов.

Джон Рассел от имени правительства обрисовал положение в колониях. Сохранение протекционистской системы практически в неизменном виде он объяснял следующими обстоятельствами. Первое касалось сахара. Снижение пошлин на иностранный сахар может привести к тому, что вест-индская продукция не выдержит конкуренции. А понижение доходов плантаторов повлечет отказ освобожденных к этому времени негров работать за гроши, прекратится производство сахара, который не является предметом первой необходимости для самой Вест-Индии. А сахар, подчеркивал он, «чрезвычайно важен для поддержки народа нашей страны». Он является «одним из наиболее важных компонентов самой умеренной и воздержанной диеты» британца. Далее. В связи с кризисом в хлопчатобумажной промышленности он полагал, что любые изменения тарифов могут привести к непредвиденным последствиям, прежде всего, закрытию английских перерабатывающих фабрик, которые зависят от привозного сырья. И в ответ на требования сторонников свободы торговли правительство предполагало лишь незначительное сокращение некоторых акцизов[391]. Безусловно, в сложной обстановке оно опасалось резких шагов и социального взрыва. И в качестве основных аргументов выдвигало заботу о бедняках и бывших рабах, а также интересы промышленности.

Против представленного бюджета решительно выступили фритредеры, подвергнув правительственный проект критике. Так Хэндли говорил с позиций сторонника отмены хлебных законов, а Лашингтон отстаивал интересы ост-индских производителей. Поддержание высоких пошлин он рассматривал как действие, которое ухудшает существующее положение и в то же время противоречит интересам освобожденных рабов[392].

Итак, оппозиционный настрой палаты обнаружился со всей очевидностью. Напряжение тут же вышло за стены парламента. Недовольные бюджетом торговцы угрожали спрятать сахар[393]. Обеспокоенная ходом развития событий королева Виктория, тем не менее, заявила о намерении не вмешиваться в дела парламента. С 7 мая дебаты продолжались ежедневно вплоть до 18 числа. К их окончанию уже мало, кто сомневался в скором назначении Р. Пиля главой кабинета. Одновременно проходили довыборы в палату, на которых консерваторы одержали победу, что только укрепляло во властных институтах и обществе ощущение скорых перемен. Сообщая об успехах консерваторов, «Морнинг Пост» писала: «Как мы уверены, теперешним министрам Короны суждено быть разбитыми по всем пунктам»[394]. 17 мая герцог Веллингтон в письме к Пилю предлагал подготовиться к формированию своего правительства[395].

А. А. Милютин, посетивший в эти дни заседания палаты общин, записал в дневнике: «Мне показалось удивительным, что несмотря на всю важность предмета, занимавшего нижний парламент в эту эпоху, когда дело шло о существовании министерства, заседание было так вяло, тихо и что большая часть скамей была пуста»[396]. Эти «тишина» и «вялость» являлись следствием очевидности ситуации для всех. Как показывает переписка Мельбурна с Викторией в эти дни, уже в начале мая он понял, что палата не примет бюджет, несмотря на поддержку незначительной группировки сторонников сохранения протекционистской политики, организовавших митинг накануне начала обсуждения бюджета. Мельбурн же, со своей стороны, был занят разрешением иной проблемы: уходить в отставку или распустить палату[397].

Прения по бюджету завершились 18 мая в 3 часа ночи. Большинство в 36 голосов высказалось против сохранения пошлин[398]. В доме Р. Пиля прошло совещание его сторонников. После длительного обсуждения они приняли решение выносить вотум недоверия кабинету, что и было сделано вечером в парламенте. Как сообщали газеты, в стране царило оживление, повсюду проходили митинги, агенты по выборам разъехались по округам. В Бирмингеме и других городах собирались подписи под петициями в поддержку вотума недоверия правительству[399]. Голосование прошло лишь 4 июня. Большинством в один голос палата вынесла недоверие кабинету Мельбурна. 7 июня парламент был распущен и назначены новые выборы. Хотя они проходили в атмосфере снижения политической активности в обществе, кое-где отмечались случаи жесткой борьбы между кандидатами вплоть до шельмования противника[400]. Виги построили свою предвыборную агитацию на новых обещаниях, исполнение которых откладывалось на неопределенное время. Подобного рода тактика не могла принести им успеха. Она только давала лишний повод консерваторам усилить критику политики бывшего правительства[401]. Консерваторы одержали победу на выборах и получили большинство мест в нижней палате – 367, виги, потеряв 91 место, получили 291[402]. Как писал «Эннюэл Реджистер», виги лишились доверия церкви, землевладельцев и фермеров, предпринимателей, обеспокоенных положением дел в колониях. От них отвернулись и радикалы, недовольные провозглашением «окончательности» реформ. Правление министров привело к настолько негативным последствиям, что победа вигов была бы для страны «почти самоубийственным актом»[403]. Либеральная пресса высказывала надежду, а иногда и уверенность в том, что правление консерваторов будет столь же кратким, как и в 1834–1835 гг., и страну ожидают близкие новые выборы. Консервативный орган «Дублин Мейл», вступая в полемику, писал: «Угрозы вторичного роспуска парламента только доказывают, в каком слабом положении находится министерская партия… Если еще раз представится случай к выборам, то мы доставим Роберту Пилю большинство не семидесяти, а двухсот голосов. События последнего времени достаточно обнаружили силу и влияние охранительных начал»[404]. Редактор «Таймс» в эти дни записал в дневнике: «Страна против них… Страна устала от старых рук и хочет воспользоваться новым доктором» [405]. Один из ближайших друзей Пиля Д. Крокер писал ему: «Выборы прекрасны. Удивительно то, что все обращаются к имени сэра Роберта Пиля. Впервые, насколько я помню нашу историю, народ избрал первого министра для Короля»[406]. Более того, консервативную партию поддержала значительная часть чартистов во главе с О’Коннором. Это объяснялось тем, что либералов, опиравшихся на предпринимателей, они считали худшими врагами рабочего класса[407].

24 августа собрался вновь избранный парламент. Правительство Мельбурна ушло в отставку, кабинет консерваторов возглавил Р. Пиль, который опирался на большинство партии в нижней палате. Победу консерваторов в определенном смысле можно рассматривать, как приход к власти партии в современном смысле этого слова. Причиной этого является то, что победа стала результатом длительной, целенаправленной политической кампании, в ходе которой сформировалась программа партии, ее структуры, формы и методы агитации. Анализируя причины прихода к власти консерваторов, большинство историков отмечают роль лидера – Р. Пиля[408]. Бесспорно, талантливый политик, он сумел сформулировать идейную платформу, объединить консервативные силы в стране и парламенте, привлечь на свою сторону избирателей, значительную часть населения. Однако деятельность Р. Пиля является важным, но не единственным условием победы. Один он едва ли смог бы в такой краткий срок добиться столь существенных результатов. Наличие организации, функционеров и активистов, их деятельность стали одной из предпосылок успеха. Этому способствовала также и обстановка в стране. Экономический кризис, связанное с ним ухудшение положения торговцев, предпринимателей[409], мелкого производителя и рост преступности[410] обострили проявлявшееся на протяжении всего пореформенного периода недовольство политикой вигов. Так, во многих местах во время выборов немаловажную, а кое-где решающую роль играло отношение кандидатов к этой политике. Прежде всего, речь шла о Законе о бедных и фабричном законодательстве[411]. Безусловно, говоря об успехах консерваторов, необходимо принимать во внимание и такие мощные общественные движения, как чартизм и борьба против хлебных законов, которые обычно игнорируются исследователями политической истории. Между тем, оба движения сыграли важную роль в привлечении определенных слоев населения, прежде всего аграрного, на сторону консерваторов, обещавших спасти конституцию и сохранить социальный порядок от «деструктивных» элементов. Джентри и фермеры, напуганные размахом агитации Лиги, поверили в обещания консерваторов сохранить прежние тарифы. Размах первой волны чартистского движения не мог не напугать городского и сельского обывателя, готового отдать свой голос тому, кто обещал навести порядок в стране. Таким образом, консерваторы обязаны победой не только слаженным целенаправленным действиям, своей организации и лидеру, но и тем конкретным условиям, которые сложились в стране к началу сороковых годов. Неспособность кабинета Мельбурна решать наиболее важные и острые вопросы экономической и социальной политики в условиях кризиса явилась одной из важнейших причин поражения вигов.

Возглавив кабинет своих сторонников, Р. Пиль приступил к осуществлению той политики, которую проводил в двадцатые годы и провозглашал на протяжении четвертого десятилетия, а именно: осуществлению давно назревших преобразований. Благодаря решительным мерам, Пиль добился стабилизации ситуации в экономике: был введен подоходный налог для состоятельных слоев населения, одновременно упразднен ряд косвенных налогов, что существенно снизило налоговое бремя для населения. Банковская реформа ввела золотой стандарт фунта стерлингов, что укрепило национальную валюту на внутреннем и внешнем рынках. При дальнейшем пересмотре таможенного законодательства сокращались или отменялись ввозные и вывозные тарифы на товары и сырье. В 1846 г. во время небывалого голода в Ирландии, причиной которого стал неурожай картофеля, Пиль добился отмены хлебного закона. Столь кардинальный отход от протекционизма, либерализация экономической политики и попытка изменить политику Англии в Ирландии углубили противоречия в консервативном лагере. Объединение тори вокруг Пиля в противостоянии вигам не имело прочной основы, раскол привел к потере тори большинства сторонников в парламенте и отставке кабинета. К власти вернулись виги, которые продолжили политику реформ.

Преждевременная смерть Р. Пиля в результате неудачного падения с лошади во время прогулки в 1850 г. нанесла удар по созданной им партии. Оставшись без лидера, на протяжении пятидесятых годов они постепенно сблизились с вигами и радикалами. Результатом стало образование Либеральной партии.