Император Франц-Иосиф

Когда произошло сараевское убийство, император Франц-Иосиф еще не вполне оправился от болезни, которой страдал всю зиму и которая, как многие предполагали, могла иметь роковые последствия для престарелого монарха. Все войны, которые он вел в прошлом, кончались поражением, а иногда утратой части территории или же тем и другим. Он не был в большом восторге от Конрада как начальника Генерального штаба и далеко не оптимистически расценивал те реформы, которые тот произвел в австрийской армии. Не подлежит сомнению, что он хотел мирно закончить свою жизнь. Но теперь, под влиянием сообщений о панславянских интригах Гартвига в Белграде и о великосербской пропаганде, а также под воздействием последней трагедии, постигшей его семью, он стал опасаться, что отношения с Сербией сделаются в конце концов нетерпимыми.

«Я очень мрачно смотрю на будущее, – сказал он германскому послу 26 июля, – особенно меня беспокоит пробная мобилизация в России, намеченная на осень, как раз в то время, когда мы сменяем у себя контингенты новобранцев. Гартвиг – полный хозяин в Белграде, и Пашич ничего не делает, не посоветовавшись с ним».

«Все, с кем я связан, умирают», – с грустью сказал он по поводу внезапной смерти начальника итальянского Генерального штаба генерала Поллио, который был одним из немногих верных сторонников Тройственного союза в Италии.

Однако при всем своем унынии и пессимизме Франц-Иосиф, очевидно, не ожидал в ближайшем будущем даже локализованной войны с Сербией, ибо он говорил о своих планах на лето и о предстоящей охоте на оленей.

Три дня спустя, 5 июля, когда Конрад настаивал на мобилизации, Франц-Иосиф отказался дать на нее разрешение. «Нет, это невозможно», – сказал он и указал на опасность нападения со стороны России и на неуверенность в помощи Германии. Перед свиданием в Конопиште он просил Франца-Фердинанда добиться от императора Вильгельма безоговорочного заявления, что Австрия может рассчитывать на Германию. Но Вильгельм II не пожелал связать себя таким обещанием. 7 июля Франц-Иосиф отправился на летний отдых в Ишль, не пожелав принять никакого решения, которое могло бы повлечь за собой войну. Некоторые чрезвычайно важные документы, которые Берхтольд представил ему в течение следующих дней, подписаны дрожащей его рукой. Подпись, сделанная карандашом, означает, что он читал эти бумаги; но на них нет уже тех проницательных пометок, какие он делал на докладах в прежние годы, когда был еще полон сил. Вполне возможно, что престарелый монарх уже не вполне уяснял себе последствия той политики, которую стремился теперь проводить Берхтольд. У нас нет удовлетворительного изложения тех бесед, которые происходили между ним и его министром иностранных дел. Но, по-видимому, Берхтольд без большого труда добивался одобрения предлагаемых им мероприятий. Сладить с Тиссой было труднее.