Владислав Гончаров. Падение Сербии, Салоникский процесс и судьба «Черной руки»

К осени 1915 года военное положение Сербии крайне осложнилось. Боевые действия на Западном фронте заглохли, русская армия приходила в себя после череды летних поражений, начавшихся с Горлицкого прорыва, поэтому Австрия и Германия получили возможность переброски на Балканы новых сил. Одновременно велись переговоры о присоединении к Центральным державам Болгарии – таким образом, противник получал возможность ударить сербам в тыл, перехватить железную дорогу Белград – Салоники и лишить сербскую армию единственной коммуникации, по которой она получала снабжение от союзников.

Для сербского командования эти планы не были секретом. Еще в конце лета начальник сербского Генерального штаба воевода Радомир Путник предложил командованию Антанты план внезапного нападения на Болгарию с целью упредить развертывание болгарской армии и, заняв Софию, принудить болгар к капитуляции. Однако Верховное командование союзников, зная об отвратительных отношениях правительства Пашича с Болгарией, отклонило этот проект. Оно все еще вело с Софией переговоры, рассчитывая перетянуть Болгарию на свою сторону или хотя бы добиться ее нейтралитета. За это англичане обещали болгарам территориальные уступки – естественно, за счет греков и сербов.

Просьбы сербского правительства о военной помощи тоже остались без ответа. Англичан и французов больше интересовали действия против Турции, а Италия собиралась занять только адриатическое побережье Албании. Кроме того, в Дарданеллах все еще продолжалась безнадежная Галлиполийская операция, оттянувшая на себя огромные силы – свыше полумиллиона человек, из которых 200 тысяч сражались в десантных отрядах, отчаянно цепляясь за узкую кромку турецкого берега.

На просьбу сербов срочно прислать к ним на помощь 150–200 тысяч солдат Франция сразу ответила отказом. Президент Пуанкаре сразу же заявил, что не желает проливать французскую кровь ради спасения далекого союзника, а главнокомандующий маршал Жоффр намекнул, что лишний человеческий материал имеется только у России. Английская пресса хором выразила протест против отправки войск туда, где Англия не имеет шансов что-либо заполучить. В результате было принято компромиссное решение – высадить ограниченные силы в районе Салоник. Правда, несколько позднее (9 октября) на совещании в Шантильи лорд Китченер и генерал Жоффр договорились к концу года довести этот контингент до 150 тысяч человек (60 тысяч французов и 90 тысяч англичан), но и это наращивание сил было поставлено в зависимость от результатов операций на Западном фронте. Премьер Италии Соннино в ответ на просьбу союзников заявил, что его страна не имеет никакой возможности послать сухопутные войска в Салоники и готово участвовать в операции только своим транспортным флотом.

Греция пока сохраняла нейтралитет, но угроза вступления в войну Болгарии принуждала ее выбрать сторону Антанты. В конце сентября премьер-министр Венизелос объявил о мобилизации армии и заявил, что нападение Болгарии на Сербию автоматически приведет ко вступлению Греции в войну.

3 октября 1915 года Россия предъявила Болгарии ультиматум с требованием прекратить сосредоточение войск на сербской границе и выслать из страны германских и австрийских военных советников. Болгария отвергла этот ультиматум, и на следующий день русский, английский и французский послы покинули Софию. Впрочем, союзники не ждали ничего иного – британские транспорты с французскими войсками, еще 2-го числа вышедшие с острова Мудрос, уже находились в море вблизи Салоник. 5 октября они начали высадку войск. В этот день на берег сошли 6 тысяч солдат, 6 октября – 14 тысяч, к 10 октября англо-французская группировка в Салониках уже насчитывала 28 тысяч солдат. 12 октября сюда прибыл назначенный командующим экспедиционным корпусом французский генерал Саррайль, а через два дня войска союзников двинулись к границе Сербии. Так был создан Салоникский фронт.

Тем временем 6 октября Центральные державы начали наступление против Сербии. Операцией руководил германский генерал Макензен, в его распоряжении находились 3-я австро-венгерская армия Кевеша и 11-я германская армия Гальвица – всего 14 дивизий, 360 000 человек, 1300 орудий, около сотни самолетов. Против Черногории была развернута австрийская группировка генерала Саркотича – 47 батальонов, 36 батарей и крепостные гарнизоны. В общей сложности австро-германские войска насчитывали около полумиллиона человек и 1700 орудий.

Сербская армия имела лишь 12 дивизий общей численностью в 250 000 человек при 678 орудиях[115], армия Черногории насчитывала 50 000 человек при 135 орудиях. Войска Сербии, несколько месяцев назад отбросившие врага к границам страны, отличались высоким боевым духом, однако силы были слишком неравными.

Наступление Центральных держав началось мощной артподготовкой, продолжавшейся почти сутки. Утром 7 октября войска Макензена начали переправу через Дунай и Саву сразу в нескольких местах. 9 октября был захвачен Белград, находившийся на самой границе.

Сербы отчаянно сопротивлялись, австро-германские войска несли огромные потери. Их продвижение за первые десять дней составило лишь 15 километров. Однако в ночь с 14 октября в спину Сербии ударила Болгария, собравшая для наступления 300 000 человек. Болгарское правительство заявило, что сербы напали первыми, атаковав болгарские войска у Кюстендаля. После этого исход кампании уже не мог вызывать сомнений. 15 октября войну Болгарии объявила Англия, 17-го – Франция, 18-го – Россия.

1-я болгарская армия генерала Бояджиева наступала на Ниш – временную столицу Сербии. 2-я армия генерала Тодорова имела своей задачей перерезать железную дорогу на Салоники, проходившую всего в 80 километрах от границы. 16 октября сербский главнокомандующий принц Александр отправил генералу Жоффру телеграмму с просьбой выдвинуть войска экспедиционного корпуса Саррайля на север для прикрытия железной дороги.

В ответ на это союзники согласились отправить в Салоники еще две английские дивизии, однако это уже не могло спасти положение. 22 октября передовой отряд 2-й болгарской армии занял станцию Вардар, перерезав сообщение Сербии с Грецией. Французские войска, продвинувшиеся вдоль железной дороги на полсотни километров, в последних числах октября были остановлены болгарами под Криволаком, а затем отброшены обратно.

Тем временем на севере армии Макензена, перегруппировавшись и подтянув резервы, начали решительное наступление. Фронт был прорван, и теперь австро-германские войска сдерживались только чрезвычайно пересеченной горной местностью и сильнейшими дождями, превратившими узкие немощеные дороги в непроходимые болота.

Сербская армия начала отступление, местами превратилась в бегство. Отходящие колонны войск сопровождали тысячи гражданских беженцев – стариков, женщин, детей. Пешком или на повозках, груженных немудреным скарбом, многие босиком, они уходили от немцев и австрийцев, приход которых не сулил жителям страны ничего хорошего. Австрийские газеты уже торжествовали победу и открыто предвкушали грядущую расправу над врагом. Венская «Нойе Фрейе Прессе» в номере от 23 октября, не стесняясь в выражениях, писала:

«Кровь эрцгерцога Франца-Фердинанда… будет смываться потоками сербской крови. Мы присутствуем при акте исторического возмездия, после которого наступит мир, но не раньше».

Командующий 11-й германской арией генерал Гальвиц доносил, что в Сельвеце за участие в сопротивлении частям 25-й дивизии были арестованы 400 женщин. Сразу же после захвата Белграда командование 3-й австрийской армии начало сгонять всех работоспособных мужчин до 50 лет в концлагеря для отправки на осенние полевые работы в хорватский Банат[116].

5 ноября войска 11-й германской армии заняли Ниш, а 10-го они вошли в контакт с правым флангом 1-й болгарской армии. Правительство Сербии перебралось в Кралево. Предпринятая в середине ноября попытка прорваться на Скопле для соединения с экспедиционным корпусом Саррайля потерпела неудачу, а 27 ноября французские войска, потеряв в боях 6000 человек, получили приказ на отступление к греческой границе. Союзникам уже было не до Сербии – 6 декабря после долгих дебатов было принято решение о прекращении потерявшей смысл Дарданелльской операции и эвакуации войск с Галлиполийского полуострова[117].

Сербское командование решило отводить свои войска через Черногорию и Албанию к морю – к занятым итальянцами албанским портам Дураццо и Валона[118], откуда можно было эвакуировать солдат и беженцев на территорию, занятую союзниками.

19 ноября немцы заняли Кралево. Тем временем сербское правительство переехало в Косовскую Митровицу, а затем в Призрен, у самой албанской границы. Но 24 ноября оно покинуло и этот город, перебравшись в Скутари (Шкодер) на албанско-черногорской границе. Шкодер, взятый их войсками после длительной и кровопролитной осады в 1913 году, черногорцы считали своим и оккупировали сразу после начала мировой войны.

К этому времени сербские войска уже не оказывали организованного сопротивления, многочисленными колоннами они отходили по горным дорогам, стремясь выйти к морю. Вместе с войсками двигалось и командование армии, солдаты буквально на руках несли больного воеводу Радомира Путника. Старый король Петр тоже находился в колоннах отступавших, в то время как принц-регент Александр Карагеоргиевич, наследник престола и командующий армией, уже 13 декабря прибыл в Скутари, пытаясь отсюда организовать управление войсками. Здесь же находился и премьер Пашич.

Главной проблемой отступающей армии стала нехватка продовольствия, усугубленная полным нарушением системы государственного управления. Несмотря на усилия принца Александра, управление войсками тоже было полностью утрачено, части двигались лишь по воле своих командиров. Среди солдат и беженцев свирепствовала эпидемия холеры. В декабре ударили свирепые морозы. Путь отступления был буквально усеян телами погибших от голода, холода и болезней.

Италия, взявшая на себя снабжение сербской армии продовольствием, не справилась с этой задачей. Даже то немногое, что удалось доставить в албанские порты, гнило на складах и причалах, поскольку отвратительное состояние дорог не позволяло отправить это снабжение дальше в горы – к отходящим дивизиям. Всего за три недели ноября из Бриндизи в Сан-Джиованни-ди-Медуа и Дураццо доставили лишь около 1500 тонн различных грузов, за первую половину декабря – еще 2000 тонн. Гораздо более итальянцы были озабочены наращиванием своих сил в Валоне – только до Рождества сюда перевезли 20 000 солдат, 3000 лошадей и 46 орудий. Лишь в январе, после того, как к операции подключились англичане и французы, снабжение морем заметно улучшилось – до завершения эвакуации Медуа и Дураццо транспорты союзников доставили в Албанию 25 000 тонн продовольствия и медикаментов.

В конце декабря австро-германские войска вышли к границе Черногории. Здесь они на некоторое время были остановлены на линии Биела Поля, Берана и Андриевицы отчаянным сопротивлением черногорских войск и сохранивших боеспособность сербских частей. Однако 8 января 1916 года австрийские войска атаковали гору Ловчен, прикрывающую черногорское побережье напротив Каттаро. После двух дней тяжелых боев укрепления на горе Ловчен были захвачены, австрийцы угрожали выходом к озеру Скутари, отрезая Черногорию от Адриатики.

Король Никола и правительство пытались начать переговоры о перемирии, однако Австрию устраивала только безоговорочная капитуляция. Поэтому черногорское командование 18 января отдало приказ – драться до последнего, отводя войска к Подгорице и к северному берегу озера Скутари, чтобы противник не смог отрезать им пути отступления в Албанию.

Но уже на следующий день король Никола покинул страну, вместе с ним в Италию отбыл и глава правительства Лазарь Милюшкович. 20 января 1916 года в Цетинье было сформировано правительство Марко Радуловича, запросившее мира у Центральных держав. Одновременно оно объявило о роспуске черногорской армии и конфискации оружия у населения. Капитуляция была подписана 7 февраля, однако находившийся в Италии король Никола не признал ее, сформировав черногорское правительство в изгнании. Часть черногорских войск присоединились к отходящим в Албанию сербам, часть – перешли к партизанской борьбе.

Тем временем разрозненные сербские части войска собирались в албанских портах – Сан-Джиованни-ди-Медуа, Валоне (Влера), Дураццо (Дуррес). Всего сюда добрались около 160 000 человек – меньше половины сербской армии. Впоследствии, на Парижской мирной конференции 1919 года югославянская делегация заявила, что всего при отступлении из Сербии погибли 150 000 солдат, из них 72 000 – уже при движении через Албанию и Черногорию, от голода и болезней.

Однако на побережье Адриатики горький путь сербской армии не закончился. На эту часть Албании уже претендовала Италия, вовсе не горевшая желанием иметь чужие вооруженные силы на территории, обещанной Риму по секретным Лондонским соглашениям. Французский представитель генерал де Мондезир собирался реогранизовать сербские войска и к весне начать контрнаступление, однако в конце концов политические интересы возобладали над военными – вместо того чтобы переформировать сербскую армию и использовать ее для обороны Албании, итальянцы потребовали от союзников ее эвакуации.

В середине января правительство Сербии переехало из Скутари в Сан-Джиованни-ди-Медуа – занятый итальянцами порт, расположенный в 20 километрах от Скутари. Маленькая гавань Медуа не имела причальных сооружений и могла вместить не более полудюжины судов среднего размера[119]. Здесь же собиралась наиболее боеспособная часть сербской армии.

Однако Сан-Джиованни-ди-Медуа уже был блокирован австро-венгерским флотом, отправка сюда морем продовольствия была затруднительна, а эвакуация войск морем стала совсем проблематичной. В итоге было принято решение – отводить армию на юг страны, к Валоне и Дураццо. 27 января премьер Пашич вместе с принцем-регентом Александром отбыл в Италию, фактически оставив армию без командования.

22 января австрийские войска вошли в Скутари, 28-го они заняли Сан-Джиованни-ди-Медуа и Леш. 9 февраля австрийцы вступили в столицу страны Тирану, находящуюся в полусотне километров от Дураццо. С середины месяца отсюда уже велась эвакуация сербских войск и беженцев – частично малыми судами в Валону, а частично на греческий остров Корфу, лежащий у южного побережья Албании и 9 января занятый французским флотом.

10 февраля 1916 года последние транспорта с сербскими войсками покинули Дурраццо, а 26 февраля итальянские войска оставили этот город, из-за невозможности отхода по берегу тоже эвакуировавшись морем. К весне линия австро-итальянского фронта окончательно установилась по нижнему течению реки Вьосы. В районе Салоник войска противников вообще не имели боевого соприкосновения, поскольку болгарские части получили строгий приказ – ни в коем случае не пересекать греческую границу, дабы не дать Греции повод официально выступить на стороне Антанты.

С 26 января началась и эвакуация сербских частей из Валоны. В ней участвовали 6 итальянских океанских пароходов, 8 французских госпитальных судов, 2 вспомогательных крейсера и 34 парохода меньших размеров – около 203 000 тонн транспортного тоннажа под прикрытием 17 крейсеров, 64 эсминцев и миноносцев. Всего суда сделали 322 рейса, уже к 20 февраля на Корфу были перевезены 136 000 сербских солдат, 13 000 человек – в Бизерту и не менее 5000 – в Марсель, однако эвакуация продолжалась вплоть до апреля[120].

Но на этом война для сербской армии не закончилась. Уже в апреле 1916 года переформированные, отдохнувшие и заново снаряженные сербские части начали перебрасываться на Салоникский фронт. К 30 мая в районе Салоник находились уже 130 000 сербских солдат, переформированных в шесть пехотных и одну кавалерийскую дивизию. В надежде на последующее пополнение все шесть дивизий были сведены в три армии – 1-ю под командованием генерала Живоина Мишича, 2-ю – Степа Степановича и 3-ю – Павле Юришич-Штурма. Кроме того, в состав сербских войск вошли несколько черногорских добровольческих отрядов.

Все три армии находились в оперативном подчинении командующего Салоникским фронтом генерала Саррайля, с которым у сербского руководства сразу же сложились плохие отношения. Французы (да и англичане) воспринимали сербов, составлявших более трети войск Салоникского фронта[121], как колониальные части – они хуже сражались, их командиры ограничивались даже в праве передвижения по тыловой зоне.

В сентябре 1916 года союзное командование предприняло наступление на левом крыле фронта, занятом сербскими частями. За два с половиной месяца тяжелых боев союзникам удалось потеснить противника, но и сами они потеряли убитыми и ранеными около 47 000 человек. Из них более 27 000 потеряли сербы – это было 20 % их состава. 19 ноября 1-й армией генерала Мишича был взят сербский город Монастир (Битоль). Теперь войска вновь сражались на территории своей страны.

После этого бои затихли, Салоникский фронт постепенно стабилизировался – до октября 1918 года.

Тем временем поражение обострило серьезные противоречия, давно существовавшие в сербском руководстве. Войска сражались на Салоникском фронте, но правительство, военное руководство, принц-регент и часть парламента находились на острове Корфу, где вели между собой ожесточенную борьбу за обладание призрачной властью.

Правительство Пашича оказалось в крайне тяжелом положении. С одной стороны, войска и эмигрантская общественность считали его виновником тяжелых поражений 1915 года. Уже в феврале 1916 года собравшиеся в Ницце депутаты скупщины создали так называемый Общий клуб – межпартийное объединение, потребовавшее от Пашича реорганизовать правительство и выработать новую программу спасения страны.

С другой стороны, на Корфу против диктатуры радикалов выступила влиятельная оппозиция, близкая к королевскому двору. Она требовала создания беспартийного правительства под формальным руководством воеводы Мишича (который находился на лечении во Франции) и усиления королевской власти. Естественно, что принц-регент Александр поддерживал эту группу – он тоже хотел укрепить свою власть над армией и правительством. Но в первую очередь Александр желал избавиться от хитрого и ловкого премьера, почти без перерыва управлявшего страной с 1903 года.

Четвертой силой в этом клубке были армейские офицерские организации, выступавшие как против двора, так и против радикалов. В ходе войны тайная организация «Объединение или смерть», она же «Черная рука», значительно расширила свои ряды и приобрела еще больший вес среди военного руководства. Предполагают, что ей покровительствовал сам начальник сербского Генерального штаба воевода Радомир Путник, сделавший полковника Драгутина Димитриевича начальником осведомительного отдела сербского Генерального штаба – проще говоря, шефом армейской разведки. Позднее, уже в марте 1917 года Пашич писал сербскому посланнику в Лондоне Иовановичу, что, по имевшимся у него сведениям, одной из целей «Черной руки» являлось свержение монархии и провозглашение республики, во главе которой должен встать комитет из десяти офицеров.

Но пока Димитриевич-Апис продолжал заниматься любимым делом – организацией повстанческих групп на оккупированной австрийцами территории. Англичане и французы охотно способствовали переброске сербских офицеров через фронт на территорию противника для создания там партизанских отрядов и координации их действий. А большинство руководителей таких отрядов (чет) были креатурами Аписа, они придерживались республиканских убеждений, что наследнику престола было вовсе не по душе. Дело дошло до того, что в тайне от армейского руководства Александр начал заброску в Сербию своих агентов. Их задачей была тайная борьба с людьми Аписа и создание повстанческих структур, не подконтрольных «Черной руке»[122].

В противовес «Черной руке» близкими к наследнику офицерами была создана организация «Белая рука», руководителем ее стал бывший друг Аписа полковник Петар Живкович, участвовавший в перевороте 1903 года. Теперь принц-регент сделал его своим адъютантом и заместителем маршала двора, а затем – начальником королевской гвардии[123].

Еще в декабре 1915 года принцу Александру удалось избавиться от воеводы Путника – многие считали, что непосредственный начальник Аписа, глава сербского Генерального штаба, тоже был членом «Черной руки». Сначала Путник был отстранен от командования под предлогом его болезни, а затем и вовсе уволен в отставку. Начальником сербского Генштаба стал полковник Петар Пешич, а в структуре штаба все больший вес приобретали члены «Белой руки».

Время от времени эта борьба выплывала на поверхность, используясь различными политическими группировками. Так, находившийся в эмиграции в Швейцарии черногорский премьер Миюшкович заявил, что армию Черногории развалил полковник Пешич, исполнявший тогда обязанности заместителя черногорского командующего, и что именно он настоял на подписании перемирия. С другой стороны, из кругов, близких к черногорскому принцу Даниле, лидеру «австрофильской» группировки, был пущен слух о том, что причиной бегства короля из страны стал заговор «Черной руки», подготовленный с ведома сербского правительства. В ответ люди «Черной руки» опубликовали в прессе союзников сведения о тайных контактах короля Николы с австрийцами и даже напечатали в Швейцарии анонимную брошюру об этих переговорах.

Никола Пашич с тревогой наблюдал за этой «борьбой двух рук». С одной стороны, он побаивался неуправляемого Аписа и недолюбливал воеводу Путника. С другой стороны, ему крайне не хотелось делиться властью, а тем более – утратить ее окончательно. Поэтому он продолжал лавировать, стараясь не ввязываться в борьбу военных и используя свой авторитет в европейских политических кругах. Тем более что этот авторитет был крайне нужен сербскому руководству при взаимодействии с Югословенским комитетом. Последний был создан в Лондоне из представителей всей антиавстрийской эмиграции, ставил своей целью бороться против великосербской гегемонии и требовал создания после войны федеративного государства южных славян[124].

Решающий удар по «Черной руке» принц-регент Александр готовил долго и терпеливо. Подходящий случай выдался лишь осенью 1916 года, когда почти все сербские части уже были выведены с Корфу и находились на Салоникском фронте. 11 сентября во время инспекционной поездки принца-регента на позиции 3-й армии его автомобиль был обстрелян неизвестными лицами возле деревни Острово. Во время покушения никто не пострадал, однако террористам тоже удалось беспрепятственно скрыться с места происшествия.

Стрельба на фронте – явление нередкое, случается, при этом гибнут даже генералы, а то и главнокомандующие. Однако после долгого расследования виновной в организации покушения была объявлена «Черная рука» – точнее, ее лидеры: начальник штаба 3-й армии полковник Димитриевич и начальник разведки 3-й армии майор Любомир Вулович. Вслед за этим под суд военного трибунала были отданы и другие известные властям члены «Черной руки».

Состав трибунала был назначен военным министром Божидаром Терзичем по согласованию с регентом Александром и с ведома премьера Пашича. Следствие велось крайне небрежно – достаточно сказать, что обвинение умудрилось запутаться даже в дате покушения: одни документы называли 11 сентября по новому стилю, другие – 12 сентября по старому стилю, который использовался в Сербии, как и в России. Кроме того, непосредственных участников покушения обнаружить так и не удалось. В итоге обвинению пришлось базироваться исключительно на косвенных уликах.

Судебный процесс продолжался два месяца – со 2 апреля по 5 июня 1917 года. Кроме обвинения в организации покушения на регента, членам «Черной руки» вменялись подготовка к убийству премьера Пашича и создание подрывной террористической организации, ставящей своей целью свержение династии Карагеоргиевичей, а также… государственная измена и тайные сношения с Австро-Венгрией![125]

Все подсудимые отвергли обвинения в измене, в контактах с австрийцами и в организации покушения на наследника. Полковник Димитриевич заявил, что о деятельности организации «Объединение или смерть» так или иначе были осведомлены и члены правительства, и представители королевского дома. Апис признал, что организаторы убийства эрцгерцога проходили подготовку у его людей и были направлены в Боснию с его санкции. Но он утверждал, что не верил в возможность покушения, считая, что эрцгерцог будет сопровождаться очень сильной охраной. Позже он якобы даже пытался вернуть «боевиков» обратно в Сербию, но в этом не преуспел.

В итоге подготовку покушения на премьера Пашича суд не смог доказать вообще, доказательства заговора против регента Александра тоже были крайне слабыми. Никаких документов, подтверждающих обвинение в заговоре, предъявлено не было. Тем не менее свидетели защиты не заслушивались, а когда старый член общества «Объединение или смерть» Мустафа Голубич попытался дать показания в пользу обвиняемых, он был лишен слова. Самому Голубичу еще повезло – он не был военным, и поэтому обвинить его в заговоре и покушении было довольно сложно.

Тем не менее приговор был вынесен. Лидеры «Черной руки» – Драгутин Димитриевич, Любомир Вулович и Радо Малобабич были приговорены к смертной казни и расстреляны в ночь с 25 на 26 июня в овраге на окраине Салоник. Так ушли из жизни главные организаторы покушения на эрцгерцога Франца-Фердинанда, унеся в могилу тайну этого убийства.

Остальные обвиняемые – Милан Милованович, Радое Лазич, Чедомир Попович (брат лидера социал-демократической партии Душана Поповича), Владимир Туцович, Велимир Вемич, Богдан Раденкович, Дамьян Попович, Мухаммед Мехмедбашич и ряд других – получили разные сроки тюремного заключения и каторжных работ. Ни один из них виновным себя не признал. Апис писал в своем предсмертном письме:

«Пусть Сербия будет счастлива и пусть исполнится наш святой завет объединения всех сербов и югославян – тогда и после своей смерти я буду счастлив, а боль, которую я ощущаю от того, что должен погибнуть от сербской винтовки, будет мне легка в убеждении, что она приставлена к моей груди ради добра Сербии и сербского народа, которому я посвятил всю свою жизнь».

Уже находясь в тюремной камере, 10 апреля 1917 года полковник Димитриевич написал для военного министра Сербии подробный отчет об агентурной работе против Австро-Венгрии и об организации повстанческого движения на оккупированных территориях. Даже будучи в тюрьме, зная, что ему грозит смертная казнь, он все еще ощущал себя сербским офицером…

Расправа правительства с «Черной рукой» вызвала недоумение и даже возмущение в рядах союзников. Даже французское правительство намекнуло Пашичу о необходимости соблюдать осторожность и осмотрительность, дабы не повредить единству югославян. Причастность Димитриевича и его товарищей к покушению на регента у многих вызывала сомнение, а обвинение в заговоре против премьера и правительства вообще было шито белыми нитками. Уже 7 июля в швейцарской газете «Цюрихер цайтунг» появилась статья сербского журналиста Светолика Якшича, в которой было заявлено о подложности материалов обвинительного заключения. Якшич заявлял, что правительство фальсифицировало процесс, чтобы расправиться с неугодными ему офицерами.

В ответ Пашич приказал арестовать Якшича, находившегося на Корфу. Журналист был отдан под суд и приговорен к 20 годам тюремного заключения за «антигосударственную пропаганду». Но эта акция только подлила масла в огонь, вызывав еще больший взрыв возмущения среди сербской эмиграции. Заместитель председателя Югословенского комитета Хинко Хинкович назвал действия Пашича «варварством». Английский историк Роберт Сетон-Уотсон и обозреватель «Таймс» Генри Уикгем Стид заявили, что оба процесса нанесли значительный ущерб престижу Сербии и ее руководства. Три министра от оппозиционных партий, Любомир Давидович, Милорад Драшкович и Воислав Маринкович, заявили протест против решения суда и 9 июня вышли из состава правительства Пашича.

В ответ сербские судебные власти и Министерство внутренних дел опубликовали в Салониках протоколы процесса над «Черной рукой» под громким заглавием «Тайная преступная организация» («Таjна превратна организацjа. Извештаj са претреса у воjном суду за официре у Солуну») и запретили публикацию всех других материалов о процессе. Поэтому истинные подробности покушения на регента Александра так и остались тайной. Но уже в 1918 году министр внутренних дел Любомир Иованович-Патак в разговоре с хорватским политическим деятелем Святозаром Прибичевичем признал, что сербское правительство было заинтересовано в ликвидации «Черной руки».

Сразу после войны в Сербии, и за ее пределами многие ставили под сомнение обвинения, выдвинутые в адрес «Черной руки». Противники Пашича и Александра (17 августа 1921 года взошедшего на престол под именем короля Александра I) заявляли, что правительство организовало судебный фарс с целью уничтожения политических противников. Выдвигалась даже версия, что сербское правительство собиралось подключиться к тайным переговорам с Австро-Венгрией, которые союзники вели через принца Сикста Бурбонского, и устранение тайной антиавстрийской организации, повинной в убийстве Франца-Фердинанда, было одним из шагов к примирению с Габсбургами.

В 1924 году Мустафа Голубич пытался организовать международную кампанию за пересмотр итогов Салоникского процесса и приговора лидерам «Черной руки». Однако официальная реабилитация «Черной руки» состоялась лишь через тридцать лет. В 1953 году, уже в социалистической Югославии состоялся пересмотр итогов Салоникского процесса. После изучения документов из личных архивов короля Александра и Министерства внутренних дел Югославии было объявлено, что покушение на принца-регента инсценировал не кто иной, как сам министр внутренних дел Сербии Любомир Иованович-Патак. Прямой причастности к этой провокации премьера Пашича и регента Александра новое расследование не установило.

В итоге Верховный суд Народной республики Сербии аннулировал приговор Салоникского военного трибунала и полностью реабилитировал всех обвиняемых. Правда, до этого момента дожил лишь один из них – Радое Лазич…