Герой «Норманди-Неман»
Герой «Норманди-Неман»
Авиатор, командир Почетного Легиона, кавалер многих советских орденов, в 27 лет — герой войны, ныне депутат, Муанэ — один из участников знаменитой эскадрильи «Норманди-Неман». Он был в России, он видел русскую жизнь. Он считает, что книга Кравченко — правдивый рассказ об этой жизни. Он передает свой разговор с советским механиком, о том, что рабочим «живется так же плохо, как при царе, даже хуже».
Председатель: Словом, он был немножко недоволен?
Муанэ: Очень недоволен, г. председатель.
Далее Муанэ рассказывает, как в Туле женщины работали, как каменщики, на дорогах, под надзором других женщин, вооруженных пулеметами. Он то и дело цитирует книгу, которую держит в руках и, по поводу каждой небольшой цитаты, рассказывает свои собственные впечатления. Женщины эти, говорит Муанэ, провинились в том, что опоздали на службу на свой завод.
Между прочим, свидетель касается вопроса о зубной боли Кравченко во время Сталинграда. У него самого сильно болели зубы, и он не считает это пороком, о котором следует говорить громкие слова. Он рассказывает о ресторанах Москвы, об официальном черном рынке, о неравенстве жизни сановников и пролетариев, о НКВД.
Особенное впечатление производит на суд его рассказ о том, что в России нельзя слушать заграничное радио, даже союзное, но только советское, для чего всюду устроены громкоговорители.
— Русский народ сражался за свою родину, а не за режим! — восклицает Муанэ.
У французских летчиков не было отпусков, они не имели права ездить в Москву, они с трудом установили отношения с местным населением. Россия — страна привилегий. Есть вагоны топленые и нетопленые. Когда французский летчик сказал советским комиссарам, что в нетопленом вагоне едут женщины и что их надо бы перевести в топленый, ему ничего не ответили.
Муанэ: Я видел, как страдал русский народ. Я видел 80 000 русских, которые были убиты немцами…
Вюрмсер (патетически): Мы с вами не забудем немецких зверств!
(Увы, это было сказано так театрально, что зал ответил Вюрмсеру смехом).
Муанэ проводит параллель между тем, как принимали французских летчиков в России, и как в Англии, Черчилль и Иден посетили их и разговаривали с ними. В России никто никогда не видел высокопоставленных лиц.
— Мы видели грубость. Мы слышали ругательства, которым нет равных во французском языке.
Председатель: Может быть, переводчик нам их скажет? (Смех).
Мэтр Гейцман: Может ли свидетель переписываться со своими друзьями, советскими летчиками?
Муанэ: Конечно, нет. Я писал много раз, но не получил ответа.
Гейцман: Странно! Морган пишет и получает ответы. Суд оценит эту разницу.
Морган: Я переписываюсь, и сколько угодно!
Гейцман: Предатель ли Кравченко, по вашему?
Муанэ: Я думаю, нет. Тут говорилось о том, что он дал интервью, когда еще шла война. Но мы все знаем, что Кашен подписал афишу, которая была расклеена при немцах.
Вюрмсер: Скажите еще, что это мы подожгли рейхстаг!
Муанэ: Ведь Торэз сделал еще хуже. Он уехал в Россию, когда Россия была экономическим союзником Германии. Это была коллаборация.
Гейцман: Когда вы сражались с немецкими аэропланами, они были наполнены советским бензином.
Муанэ: Это все знают.
Мэтр Нордманн пытается доказать, что некоторые члены эскадрильи «Норманди-Неман» думают иначе, чем свидетель.
Мэтр Гейцман: Есть мнения, а есть факты.