Отход за Буг
Отход за Буг
К началу августа армии Северо-Западного фронта, находящиеся в Польше, продолжали отход на восток.
1 и 2 августа 1-я Забайкальская бригада сдерживала наступление противника, прикрывая отход 16-го корпуса генерала Клембовского за р. Буг.
К 3 августа пехота беспрепятственно перешла по мостам через реку, и командир корпуса дал команду генералу Томашевскому, чтобы он отводил своих казаков, так как мосты будут скоро уничтожены. 1-й Читинский, 1-й Верхнеудинский полки, две сотни 1-го Аргунского полка, 1-й Забайкальский казачий дивизион переправились на противоположный берег у д. Мацковичи по мосту. 4-я, 5-я, 6-я сотни 1-го Аргунского полка воспользовались 4 августа мостом у д. Ослово, а 3-я сотня, действующая в разведке, перешла реку вброд уд. Мацкевичи, так как мост уже горел. Казаки ушли за Буг последними.
Противник с ходу форсировал реку и безостановочно преследовал 16-й корпус, планово отходивший на указанный ему рубеж. Казаки прикрывали его отход, а также беженцев, которые покидали свои деревни и вместе с войсками или раньше их уходили в Россию. Интересно, что при отходе наших войск к Бугу жители деревень не оставляли свои насиженные места, а лишь на время боя скрывались в лесу, возвращаясь потом назад. Все имущество, скот, домашняя птица, хлеб, лошади не бросались на произвол судьбы, а находились под присмотром.
За Бугом картина изменилась. Прихватив с собой все, что можно было унести или увезти, жители деревень покидали родные места и длинными колоннами устремлялись на восток. Много добра и домашних животных осталось брошенными. Любую живность, хлеб можно было купить за гроши. За счет бесхозного скота казачьи интенданты пополняли полковые стада. Каждый полк имел свое стадо и табун лошадей.
8 августа бригада из 16-го корпуса перешла для прикрытия отхода гренадерского корпуса.
9 августа 1-й Верхнеудинский полке 5 аргунскими и 3 читинскими сотнями, бригадой пулеметной команды (8 пулеметов) и Забайкальским дивизионом выступили над. Малые Опоки. Для ведения разведки была выслана вперед 6-я сотня верхнеудинцев. Одна сотня читинцев, две (3-я и 4-я) — верхнеудинцев и три — аргунцев под общим командованием есаула Копунова стали в передовую линию и окопались, прод лив фронт обороны Киевского полка. К вечеру читинцы заняли позицию Таврического полка, который понес большие потери и отошел, а 2-я сотня верхнеудинцев стала на место читинцев. На ночь часть сотен отошла с позиций в д. Дворец, чтобы к утру вновь занять ее, а 3-я и 4-я сотни верхнеудинцев остались в окопах. В результате их кони были сутки под седлом и без фуража. 1-я сотня 1-го Аргунского полка убыла для действий с Ростовским полком, но казаков в передовую цепь не поставили, а разместили сзади пехоты, как выразились офицеры, в «нравственную поддержку».
10 августа рано утром читинцы ушли в д. Бушмичи. Три их сотни выдвинулись в распоряжение командира Самогитского полка, а остальные — в резерв командира 2-й гренадерской дивизии.
Доведя свой артиллерийский огонь до наивысшего напряжения, противник повел наступление на позиции Киевского, Ростовского и Самогитского полков. Вся местность, где немцам оказывалось сопротивление, буквально перепахивалась снарядами. Дым от взрывчатки и пыль не рассеивались. Все наши окопы были завалены трупами русских гренадеров. За 1,5 часа по каждой деревне, занимаемой пехотой, и по окопам было выпушено несколько сот снарядов разного калибра.
Русская артиллерия молчала. Только одна батарея Забайкальского дивизиона изредка выпускала по атакующим немецким цепям и позициям артиллерии по одному снаряду на каждые 20–30 немецких. На 8 августа весь гренадерский корпус имел немногим более 3 тысяч шрапнелей и гранат.
При такой мощной артиллерийской подготовке атаки и поддержке в ходе ее немецкая пехота успешно продвигалась вперед, почти не неся потерь от русских снарядов.
В 11 часов дня Ростовский и Самогитский полки гренадерского корпуса, не выдержав ураганного артиллерийского огня, стали отходить на вторую позицию. Стоявшие правее ростовцев дружинники тоже отошли, бросив свой пулемет. Его нашел урядник Рогалев 1 — го Аргунского полка и вывез к своим.
Подойдя ко второй позиции, немцы при поддержке такого же по силе огня атаковали ее левый фланг, где оборонялись верхнеудинцы. Казачья батарея открыла беглый огонь шрапнелью по пехотным цепям противника. Пулеметы казаков вырывали из их рядов десятки солдат. От непрерывной стрельбы стволы винтовок казаков раскалились. Сначала немцы остановились, залегли, а потом попятились назад. Не добившись успеха на этом направлении, противник перенес главный удар по правому флангу верхнеудинцев, куда для поддержки была выдвинута 4-я сотня 1-го Аргунского полка, а к вечеру на помощь забайкальцам подошли две сотни 52-го Донского полка и рота пехоты Таврического полка. Общими усилиями атака была отбита, и противник стал окапываться в 500–600 шагах от русских окопов. Во время этого боя отошедший на вторую позицию Самогитский полк, без всякой на то причины, вышел из окопов и в полном беспорядке стал отходить к д. Бушмичи. Резервные сотни аргунцев и читинцев были высланы, чтобы вернуть их обратно. Примечательно, что немецкая артиллерия вела сильный огонь не по окопам Самогитского полка, а с недолетом 400–300 шагов перед окопами, но страх у солдат был настолько велик, что они не стали дожидаться, когда артиллеристы противника внесут поправки, и ушли с позиций. Казаки рассыпались по полю и поодиночке собирали деморализованных солдат. Атаки немцев были отбиты главным образом казаками. Окопы 2-й сотни верхнеудинцев были сравнены с землей. Казаки несли большие потери, но ни один из них не ушел с позиции. Стояли насмерть, и противник не прошел.
Три сотни верхнеудинцев численностью по 60 человек каждая потеряли 33 казаков убитыми, ранеными, контужеными, из них 9 остались в строю и продолжали вести бой.
Аргунцы (две сотни), находившиеся на левом участке казачьей позиции, израсходовали 13 600 штук патронов, 5 казаков были ранены и 7 контужены. В течение 7 часов казаки сдерживали противника, дав возможность Самогитскому полку отступить. Три сотни казаков 1 — го Читинского полка прикрывали этот полк, имея в сотнях по 60–70 человек. В бою был ранен войсковой старшина Лоншаков, убито 6 казаков и 16 ранено; убито и ранено 14 лошадей.
Когда в связи с бегством Самогитского полка на позициях образовалась брешь, в которую мог устремиться противник, полковник князь Кекуатов повел три сотни читинцев из резерва командира 2-й гренадерской дивизии, чтобы закрыть ее. Казаки, руководимые им, прорвались через разрывы немецких снарядов, которые покрыли всю площадь между д. Долбшни, Бушмичи, Дворец и не допустили прорыва обороны на этом направлении.
Казаки вели себя в бою прекрасно. Связист Федор Брюхов, например, многократно выскакивал из окопа и под огнем противника восстанавливал связь, ликвидируя порыв за порывом телефонного кабеля. Посыльные казаки мчались верхом среди фонтанов взрывов, чтобы передать приказание, когда выходила из строя телефонная связь. Есаул Кануков с окончательной потерей связи перешел в окопы и оттуда руководил боем на своем участке.
Каждый день повторялся: немцы обрушивали на передовые части массу огня и переходили в атаку, русская пехота на направлении удара покидала позицию, вынуждая соседей тоже отходить, чтобы не оголять фланги; бреши закрывались казаками, которые занимали брошенные позиции и давали возможность пехоте отойти на новый рубеж в тылу. 4-я армия откатывалась на восток, неся тяжелые потери.
Среди пехотных офицеров была полная неосведомленность о противнике, местонахождении своих войск, не знали, где находятся их начальники; полки, батальоны, роты оставляли свои окопы без всякой причины с первым разрывом немецкого снаряда, боясь окружения или обхода; разведку никто не вел, при восстановлении утраченного положения слепо шли вперед, попадая под перекрестный огонь пулеметов; моральное состояние войск было подавленное, остановить бегущих деморализованных солдат, не применяя оружия, оказывалось невозможным.
Когда 10 августа ростовцы, аза ними дружинники побежали с позиций, не выдержав ураганного огня немецкой артиллерии, казаки ничего не смогли сделать, чтобы остановить их. Обезумевшие от страха люди прорвали казачью лаву и разбежались кто куда. Артиллерия противника безнаказанно господствовала на поле боя, а наша молчала, сберегая снаряды на крайний случай. Пехота немцев несла потери практически только от ружейно-пулеметного огня стойко оборонявшихся подразделений и частей прикрытия, но и они в конечном итоге вынуждены были отходить из-за невозможности держаться на позициях под разрывами сотен снарядов. Но когда в бой вступала русская артиллерия, положение резко менялось. Так, например, занявшие без боя д. Хлевищи немцы 9 августа попали под огонь нескольких русских батарей, в том числе и Забайкальского дивизиона. Удар по скоплению пехоты, конницы, обозов оказался настолько эффективным, что противник, бросая убитых и раненых, бежал в панике несколько верст назад, на свои исходные позиции. Это доказывало то, что будь у русской артиллерии достаточное количество снарядов или столько, сколько у немцев, было бы легче с ним воевать. С винтовкой же противостоять тяжелой артиллерии противника русский солдат не мог при той подавленности морального духа, связанного с непрерывным отступлением, какое было в пехотных частях. Сопротивление оказывали наиболее дисциплинированные и сплоченные войска, такие, как полки 1-й Забайкальской казачьей дивизии, и не случайно командующий 4-й армией генерал А. В. Эверт в своей телеграмме командиру гренадерского корпуса возлагал на них надежды. Он телеграфировал: «Передайте забайкальцам, что я уверен, что они долго не пропустят противника через Пущу».
В первых числах августа Северо-Западный фронт был разделен на два фронта — Северный и Западный. В обязанности главнокомандующего Западным фронтом, в состав которого вошла 4-я армия, вступил талантливый военачальник генерал М. В. Алексеев. Группа армий этого фронта прикрывала пути, ведущие на Москву. В их задачу после отхода входило прочно удерживать в своих руках район Гродно, Белосток от Верхнего Нарева до Брест-Литовска включительно; прикрывать пути по правому берегу Верхнего Буга к рубежу Брест, Кобрин, Пинск, Лукинец.
А пока армии отходили, выталкиваемые из Польши немецкими войсками.
11 августа 1-й Верхнеудинский полк дважды спасал положение, закрывая бреши на позициях пехоты, останавливал и возвращал в окопы бегущих гренадер, обеспечивал связь между левым флангом 2-й гренадерской дивизии у д. Васильки и правым флангом 25-го корпуса у д. Бушмичи, сдерживал противника в этом промежутке уд. Подбуров. Потом был брошен для ликвидации прорыва между гренадерским и Сибирским корпусами.
Взводы 2-й сотни задержали и вернули в окопы сотни бегущих гренадер, а 3-я сотня была выслана на разведку и поиски 2-го батальона сибирских стрелков, не прибывшего на позиции в окопы. Гренадеры Сибирского, Московского, Киевского и Таврического полков в половине восьмого вечера бросили свои позиции, а 9-й и 54-й Сибирские стрелковые полки мужественно сражались с врагом.
Очевидно, что не только превосходство немецкой артиллерии над русской заставляло пехоту покидать свои окопы, но и обыкновенная трусость и паникерство, поразившие многие полки Русской армии в великое отступление 1915 года.
Казаки в этот день показали пехоте пример стойкости. 1-я сотня 1-го Аргунского полка подъесаула Духовского с утра и до 5 часов дня вела непрерывный бой с полнокровной ротой немцев. 60 казаков противостояли 180–200 хорошо обученным, закаленным в боях пехотинцам противника, наступающим при поддержке пулеметов и артиллерии. Продвинувшись за день боя на 600 шагов к окопам казаков, они остановились и начали окапываться. Сотня отошла после получения приказа. Командир ее, сотник Шемелин, будучи раненым, остался на позиции, руководил боем, вывез всех раненых и убитых, отвел сотню и пулеметы на другую позицию и только когда прибыл заместитель, убыл в госпиталь.
12 августа 1-й Читинский полк прикрывал правый фланг 2-й гренадерской дивизии, вел бой и не позволил противнику прорваться на этом направлении и выйти во фланг и тыл пехоте. 6-я сотня 1-го Верхнеудинского полка обеспечивала левый фланг этой дивизии, вела разведку и поддерживала связь с 25-м корпусом. Вечером сотня заняла брешь в обороне одного из полков дивизии и к 12 часам ночи поступила в распоряжение командира 9-го Сибирского стрелкового полка.
13 августа верхнеудинцы и читинцы прикрывали отход гренадер, медленно отступая с одного рубежа на другой, вели разведку. Как только последний казак из разведывательных сотен перешел мост через реку Лесна, его подожгли, а сотни заняли позицию у переправы.
14 августа 1-я Забайкальская бригада вела бой на позициях, высылала разведывательные сотни, прикрывала отход пехоты.
В арьергарде бригады находился 1-й Читинский полк, который удерживал переправу через р. Лесна до отхода 5-й Донской казачьей дивизии, а потом сам отошел в образовавшийся разрыв между донцами и гренадерской дивизией. Кони казаков сутками не были расседланы, не кормлены, так как болотистая местность и отсутствие дорог не позволяли подвозить фураж; начались проливные дожди.
До конца августа 1-я Забайкальская бригада прикрывала отход 25-го и гренадерского корпусов и 7 сентября перешла в распоряжение командира 9-го армейского корпуса. Отбивая атаки передовых частей противника, бригада заставляла его вводить в бой главные силы.
10 сентября 1-й Читинский полк убыл для прикрытия отхода 11-го армейского корпуса. Его 5-я сотня, перемещаясь на другую позицию, попала под ружейно-пулеметный огонь противника и потеряла 6 казаков ранеными. Всех раненых, кроме одного, удалось вывезти, а казак Иннокентий Бородин был оставлен на поле боя. Казаки, как ни старались, не смогли прорваться к нему через наступающую по пятам цепь противника.
13 сентября 1-я Забайкальская бригада была выведена в резерв 4-й армии и расположилась в д. Мир. Противник, тоже измотанный непрерывными боями, стал выдыхаться, темп наступления замедлился.
17 сентября корпуса 4-й армии перешли в наступление, которое из-за упорного сопротивления противника и отсутствия боеприпасов развивалось медленно, до ввода в прорыв 1-й Забайкальской бригады дело не дошло. Ночью 18 сентября русская пехота отошла в исходное положение, а бригада осталась до 3 октября в армейском резерве 4-й армии.
3 октября она временно вошла в состав 25-го армейского корпуса, которым командовал генерал-адъютант А.Н. Куропаткин, старый знакомый забайкальцев по Русско-японской войне. Забегая вперед, следует сказать, что и в этой войне он оказался неспособным руководить ни корпусом, ни 5-й армией, ни Северным фронтом. Все наступательные действия подчиненных ему корпусов и армий заканчивались неудачно. Гораздо лучше справился он с подавлением Среднеазиатского восстания в 1916 году, будучи Туркестанским генерал-губернатором. С мая 1917 года и до конца своей жизни жил в своем бывшем имении Псковской губернии, где преподавал в средней школе и основанной им сельскохозяйственной школе. К белому движению он не примкнул, а также отверг предложение французского посла эмигрировать из России.
После ликвидации Свенцянского прорыва немцев отступление русских армий прекратилось, и положение на русских фронтах стабилизировалось. Обе стороны перешли к позиционной обороне на всем протяжении русского фронта — от Балтийского моря до румынской границы. Линия расположения противника тянулась по Западной Двине от Риги до Двинска и далее, почти по прямой линии на Поставы, Крево, Барановичи, Пинск, Дубно, Тарнополь, Бугач и Новоселицы.
К этому времени великий князь Николай Николаевич был назначен на Кавказ, а верховное командование принял на себя Николай II, при начальнике штаба генерале М, В. Алексееве. В должность главнокомандующего Западным фронтом вступил А.Е. Эверт, а командующим 4-й армией стал генерал от инфантерии Рагоза.
1 — я Забайкальская бригада разместилась в районе г. Бобруйска. С I по 31 декабря офицеры и казаки стали уезжать в отпуска. Полки приводили себя в порядок, отдыхали. Приходили приказы о награждении офицеров и казаков орденами и медалями. Проводились смотры и парады Георгиевских кавалеров. Рассматривались дела провинившихся казаков и офицеров в различных судебных инстанциях, которые из-за постоянных боев не были ранее рассмотрены.
Так, 30 ноября войсковой старшина Измайлов выехал в Минск на заседание суда в качестве обвиняемого по делу о нанесении побоев подчиненному. В казачьих частях рукоприкладство, хоть и в меньшей степени, чем в пехоте, но существовало. За это офицеры наказывались, вплоть до увольнения из армии, а младшие начальники из числа урядников, вахмистров разжаловались.
14—15 декабря 2-й Верхнеудинский полк под командованием полковника Беляева несколькими эшелонами убыл на Западный фронт в состав 1-й Забайкальской бригады, которая была переименована в 1-ю Забайкальскую казачью дивизию. Командиром ее стал генерал Орлов.
2-й Верхнеудинский полк был сформирован к 28 июля 1914 года и имел в своем составе 1 штаб-офицера, 7 обер-офицеров, 2 врачей, 1 ветеринарного врача, 1 зауряд-военного чиновника и 950 нижних чинов, из них 915 строевых.
12 августа выступил в Ургу (Монголия) для замены батальона и пулеметной команды 20-го Сибирского стрелкового полка. В Монголии полк нес службу и занимался боевой подготовкой. 27 октября 1915 года выступил из Урги по тракту своим ходом в Троицкосавск и к 22 ноября прибыл наст. Березовка, где по 14 декабря готовился к отправке на фронт, проводил стрельбы, учения.
Таким образом, все полки Забайкальского казачьего войска к концу 1915 года находились на фронтах Первой мировой войны.