10. Мукденское сражение
10. Мукденское сражение
После Сандепу обе стороны стали готовиться к решающему сражению.
К началу февраля 1905 года Маньчжурская армия занимала Шахэйскую позицию, а две другие — Мукденская и Телинская — войсками заняты не были.
На правом фланге находилась 2-я армия, под командованием генерала A.B. Каульбарса, сменившего O.K. Гриппенберга, и занимала рубеж Сыфантай, Ямандапу.
3-я армия A.A. Бильдерлинга находилась в центре, имея укрепленные позиции на рубеже Халентай, Шаланцза.
На левом фланге, по рубежу Шаланцза, Гаотулинский перевал занимала позиция 1-я армия генерала Н.П. Линевича.
Русское командование готовилось не к обороне, а к наступлению, взяв за основу план наступления на Сандепу, который предусматривал оттеснение японских войск за реку Тайцзыхэ. Выполнение главной задачи — захват Сандепу — возлагалось на 2-ю армию.
Японцы тоже готовились к наступлению, но тщательно и скрытно, а о Русском наступлении знали все и всё.
«Любой прохожий и проезжий узнавал без труда, — писал А. Игнатьев, — и к тому же из официального источника, такие вещи, которые армия должна беречь в строжайшем секрете».
А И. Деникин в своих воспоминаниях отметил, что японцы знали точную дату нашего наступления, назначенного на 12 февраля.
Японский план предусматривал более решительные цели, чем русский, и заключался в том, чтобы нанести сильные удары по флангам наших войск, окружить их в районе Мукдена и уничтожить.
Ввиду предполагаемого набега русской кавалерии в тыл японцев начальником армейской конницы 2-й армии был назначен генерал Ренненкампф. В ее состав, наряду с другими казачьими полками, вошли сначала 5 сотен 1-го Верхнеудинского казачьего полка, 1-я и 4-я Забайкальские казачьи батареи, а с 12 февраля приказом по 2-й армии № 53 1-й Читинский казачий полк также был включен в этот отряд.
По штату в этих полках должно быть по 22 офицера и свыше 110 казаков в каждой сотне. К моменту формирования отряда в 1-м Верхнеудинском полку насчитывалось 22 офицера и 552 казака, а в 1-м Читинском — 22 офицера и 682 казака. В действительности в казачьих сотнях людей всегда было меньше, а с учетом неизбежных выделений от каждой сотни казаков в разъезды или охранение спешных стрелков получалось 42–52 человека. Но и эти цифры весьма приблизительны, так как данные о количестве людей в сотне противоречивы и в отчетных документах штабов по численному составу казачьих полков представлены по-разному. Например, поданным полковника генерального штаба Илинского, в сотне 1-го Верхнеудинского полка в строю находилось 98 казаков, в реляции Урало-Забайкальской дивизии — 64, а в сведениях самого полка указано 56. Запутаться в этих цифрах в то время было немудрено, так как казаки по наряду куда только ни выделялись: и на охрану штабов, и в ординарцы, и в посыльные к какому-нибудь начальнику, и для охраны личных вещей офицеров, и для сопровождения больших начальников, грузов, доставки пакетов.
Такое положение сложилось во всех казачьих частях, не только забайкальских.
Конный отряд Ренненкампфа располагался на расстоянии 12–15 верст от правого фланга пехоты и почти на одной линии с ней. Сторожевые заставы были выставлены между реками Хуньхэ и Ляохэ, от Сяодамын до Калима (Каламы). Другими словами, конница находилась вне фланга японской армии и вне соприкосновения с ней.
С целью проведения разведки противника в районе Сяобейхэ и Ляояна, между реками Хуньхэ и Ляохэ, к югу от Сяобейхэ, а также ликвидации небольших отрядов противника в этих районах Урало-Забайкальская дивизия и другие кавалерийские части 1 февраля 1905 года были выдвинуты П. К. Ренненкампфом в обход левого фланга японцев.
Казачьи разъезды дошли до железной дороги, не встретив противника.
На следующий день отряд продолжил разведку. Шесть японских эскадронов, не приняв боя, отошли, а выдвигающаяся колонна японской пехоты была разогнана огнем артиллерии.
3 февраля отряд двинулся к Мамакаю, но после ухода Донской дивизии прекратил разведку и вернулся назад, не выяснив «расположение войск неприятеля и их передвижение… какие части войск в данном районе… где укрепления неприятеля», как ставилось в задаче. Положение армии М. Ноги осталось тайной для русского командования. Единственно, что удалось узнать, так это то, что занятый пехотой Сяобейхэ является левым флангом японской армии; местность к югу от Сяобейхэ и между Хуньхэ и Ляохэ на протяжении 20 верст свободна от частей противника.
Отзыв Донской дивизии для охраны тыла Русской армии существенно усложнил выполнение задач разведки отрядом Ренненкампфа. С уходом этой дивизии в составе армейской конницы 2-й армии осталось 32 сотни, из них 11 — забайкальских, 18 орудий, из которых 12 находились в составе двух забайкальских батарей. Такими силами вести глубокую разведку было чрезвычайно трудно.
Оставшиеся части были разделены на две группы: правая — 15 сотен, 12 орудий, под начальством генерала Павлова, охраняла участок от Калимы (Каламы) до Сяодамыня, имея резерв в Убаньюлу; левая — 17 сотен, 6 орудий, под начальством генерала Эйхгольца, отвечала за участок от Сяодамыня до фланга стрелкового корпуса, имея резерв в Сыфантас.
Не имея соприкосновения с русскими, противник, соблюдая все меры маскировки и предосторожности, с 11 февраля стал формировать на правом берегу Хуньхэ обходные колонны из войск 3-й японской армии М. Ноги.
Первым доложил об этом подъесаул Штейн, обнаруживший со своим разъездом от 1-го Верхнеудинского полка скопление кавалерии противника на правом берегу реки Ляохэ. Получив это известие, начальник отряда приказал Уральскому казачьему полку занять Калиму (Каламу) и организовать наблюдение на правом берегу Ляохэ, до Синминтинской дороги. Но эта задача оказалась невыполненной, так как противник, опередив уральцев, сам занял отрядом из трех родов войск эту деревню.
5 февраля две сотни 1-го Верхнеудинского полка, одна сотня Терско-Кубанского и одна Дагестанского полков, под руководством полковника Гилленшмидта, совершили набег на Хайчен. Целью набега ставилось: «Проникнуть в тыл неприятельского расположения, взорвать один из больших железнодорожных мостов на линии Ляоян — Хайчен — Дашичао».
Движение в районе расположения противника осуществлялось в ночное время, вне дорог, минуя деревни, японские гарнизоны, меняя направление и не ввязываясь в бой с мелкими подразделениями противника.
7 февраля отряд сосредоточился у деревни Тава, оцепив ее постами и укрывшись в 4 дворах. Ни один житель деревни не выпускался за ее пределы. В 7 часов вечера в полной темноте отряд выступил к наиболее удаленному от Хайчена железнодорожному мосту через реку Сяохэ.
Две сотни верхнеудинцев атаковали подразделение прикрытия у моста и, выбив противника, залегли за железнодорожным полотном, не позволяя японцам приблизиться к подрывным командам. Мост был взорван удачно и надолго выведен из строя.
На обратном пути отряд окружили тыловые японские части, но казаки, действуя где в конном, а где в пешем строю, прорвались к своим и 10 февраля вышли в район деревни Убаньюла.
В среднем, за время набега, отряд проходил 74 версты в сутки, а в день взрыва моста прошел 130 верст за 26 часов. Потери отряда составили 2 офицера и 34 казака.
Это был самый удачный рейд казачьей конницы в тыл противника, проведенный с точки зрения военного искусства безукоризненно. Полковник Гилленшмидт был награжден Георгиевским крестом IV степени, а отличившиеся казаки представлены к наградам.
12 февраля, после того как японская 5-я армия перешла в наступление на Цинхэченский отряд, генерал Ренненкампф, командовавший им ранее, был отозван обратно. Конницу 2-й армии принял генерал М.И. Греков, а Урало-Забайкальскую дивизию — генерал Г.А. Павлов.
Ошибочно определив наступление 5-й японской армии Кавамуры на фронте 1-й Русской армии за главный удар, Куропаткин направил туда из резерва 2-й армии 1-й Сибирский корпус и свой последний резерв — 16-й армейский корпус.
После того как резервы русских ушли из 2-й армии на левый фланг, 3-я армия М. Ноги, при содействии 2-й армии Я. Оку, 14 февраля перешла в наступление с целью захвата правого фланга генерала А.В. Каульбарса.
Армия Ноги двигалась дивизионными колоннами в пространстве между деревней Сыфантай и рекой Ляохэ, выдвинув левофланговые дивизии уступом вперед.
В этот же день, утром, высланный с 6-й сотней 1-го Верхнеудинского полка на поддержку разъездов сотник Некрасов, доложил о движении на север первых нескольких батальонов противника.
Забайкальские казаки первыми обстреляли эти батальонные колонны, а начальник штаба Урало-Забайкальской дивизии подполковник генерального штаба А.И. Деникин в 10 часов 40 минут послал первое донесение о переходе в наступление армии Ноги. У Куропаткина это донесение было в 2 часа дня 14 февраля.
События развивались стремительно. С утра 14 февраля начав наступление, противник потеснил казачьи заставы левого и правого крыла отряда генерала М.И. Грекова. Батальон японской пехоты и полк кавалерии с пулеметами заняли деревню Людиканцзы и повели наступление на деревню Ашенюлу, которую упорно обороняла казачья сотня 1-го Верхнеудинского полка. В течение дня противник не смог продвинуться на этом направлении и с наступлением темноты остановился в 500–600 шагах от деревни.
Утром 15 февраля разъезд 1-го Верхнеудинского полка, под командованием сотника Некрасова, обнаружил большую колонну японцев. В донесении начальнику конного отряда он сообщил: «Сейчас наблюдал неприятельскую колонну, шедшую с юга на Каламу, силою около дивизии пехоты при артиллерии и немного кавалерии. Несколько сзади, как бы за ней, видна другая колонна, идущая в том же направлении. К югу от Ашенюлы видны были местами такие же колонны, идущие с востока на запад».
Сведения, добытые сотником Некрасовым и его казаками, имели огромное значение, так как стало уже тогда ясно, что японцы значительными силами переправились через Хуньхэ на ее правый береги создали реальную угрозу не только конному отряду генерал-майора Грекова, но и всему правому флангу 2-й армии A.B. Каульбарса.
Генерал Греков вновь попытался атаковать и захватить Калиму, однако Уральский казачий полк, встреченный огнем пехотного батальона противника, отступил.
Не проявив настойчивости в выполнении поставленной задачи — занять Калиму (Каламу) и вести разведку за Ляохэ, — отряд Грекова, состоящий из резерва, силою в 9 сотен и артиллерийской батареи, повернул на северо-восток, к Сыфантаю.
5-й Уральский казачий полк был выслан на направление движения головных колонн противника с задачей: «…тихо подаваться на север и следить за головами противника».
Ночью полк отошел к Пайдяуопу, где закрепился, имея фронт на запад и северо-запад.
14 февраля отряд генерала Павлова, куда вошли 1-й Верхнеудинский казачий полк, 1-я и 4-я Забайкальские казачьи батареи, два Уральских казачьих полка, находились в сторожевом охранении. В этот же день 9 сотен и 4 орудия из его состава выдвинул и из Убанюлы к югу на Людиганцзы и Фасанди, где встретились со значительными силами японцев. После короткого боя, потеряв 1 офицера и 6 казаков, 8 лошадей, стали отходить.
15 февраля взвод 1-й Забайкальской казачьей батареи обеспечивал огнем действия 5-го Уральского полка, а 4 орудия этой батареи поддерживали огнем бой 4 сотен 1-го Верхнеудинского полка и 1-й сотни 4-го Уральского казачьего полка у деревни Фасанди. В донесении командиру отряда генерал Павлов указал: «…пехота противника, обстрелянная метким огнем артиллерии, бежала».
Однако под давлением превосходящих сил противника, прикрываясь тремя сотнями, выделенными в арьергард, отряд генерала Павлова вынужден был в итоге медленно отходить к деревне Сандиопа.
К исходу 15 февраля левое крыло отряда генерала Грекова под командованием генерала Эйхгольца отошло на линию Хаупинуай — Чандиопа, а правое — генерала Павлова — на линию южнее Эрдагоу — дер. Лянхуопу — Хаупинуай.
Резерв отряда — 1-й Читинский казачий полк — находился в Эрдагоу.
Таким образом, противник, обойдя правый фланг 2-й армии, прижал конницу к пехоте. Не менее дивизии японцев прорвалось на север. Голова ее колонны 15 февраля достигла параллели Даваньгоньпу, то есть глубина обхода составила 25 верст.
С юга наступали на Сыфантай около 10 батальонов, которые вышли на рубеж Тутайцзы — Туханчипу.
Только после полудня 15 февраля A.B. Каульбарс, узнавший о наступлении армии Ноги, перебросил в Сыфантай 8 батальонов, чтобы прикрыть свой правый фланг. В срочном порядке на это направление были переброшены две пешие и одна конная батареи, всего 22 орудия.
В 5 часов утра 16 февраля по приказу генерал-майора Грекова 1-ю Забайкальскую батарею генерал Павлов передал в Сыфантай, в распоряжение генерала Эйхгольца.
Примерно в это время японцы повели наступление на Сыфантай с юга, постепенно загибая свой левый фланг, при этом часть сил была развернута перед Сыфантаем, а остальные, под прикрытием этих цепей, длинными колоннами, с артиллерией, двинулись с запада на восток, в обход правого фланга Сыфантайской позиции.
В 7 утра противник двумя ротами, при поддержке пулеметов, атаковал 5-й Уральский полк у деревни Паньдяпуцзы и, заставив его отойти на север, вышел в тыл Сыфантая.
Около 10 часов утра группа генерала Грекова в составе 1-го Читинского полка, 3 сотен Терско-Кубанского полка и 20-й конной батареи после непрекращаюшихся яростных атак японской пехоты была сбита с занимаемых позиций и, преследуемая противником, тоже отошла на север, в район Пандяпуцзы.
Колонны противника продолжали свое движение в обход Сыфантая, сворачивая на северо-восток и восток, а общая численность колонн, отвернувших к западу и юго-западу, достигла полевой дивизии. Это около 11 тысяч (без учета кавалерии, инженерных, обозных частей) закаленных в боях под Порт-Артуром солдат и 24 орудия дивизионного артиллерийского полка.
К 8 часам 30 минутам передовые сотни генерала Павлова развернулись на рубеже Хаупинуай — Яудиопа, а резерв оставался за Сыфантайской позицией.
В 3 часа дня превосходящие силы японцев обрушились на казаков отряда генерала Павлова, имевшего в своем составе 5 сотен 1-го Верхнеудинского, 2 сотни 4-го Уральского и 1 сотню 5-го Уральского казачьих полков, которые, по словам А. И. Деникина, «…сцепившись с наступающей с фронта японской дивизией, медленно, с боем отходили к Сыфантаю».
1-м Верхнеудинским полком в этих боях командовал коренной забайкалец, войсковой старшина Перфильев.
Сыфантай имел большое тактическое значение как правофланговый опорный пункт, прикрывающий правый фланг 2-й Русской армии, поэтому японцы стремились как можно быстрее захватить его.
В бою под Сыфантаем великолепно действовала казачья артиллерия.
1-я и 4-я Забайкальская казачья батареи и одна полевая открыли сильный огонь по наступающим на открытой местности японским войскам, нанося им «громадные потери», — как отмечалось в реляции Урало-Забайкальской дивизии.
Участник тех событий А. И. Деникин, непосредственно находившийся на наблюдательном пункте командира артиллерийского дивизиона полковника Гаврилова подогнем японских шимоз, так описал впоследствии этот бой: «Мы были в полуокружении: с запада в двух километрах от нас текли безостановочно на север японские колонны, с юга японская дивизия несколько раз пыталась атаковать нас, местами подойдя на 300–400 шагов до наших цепей… Впоследствии я ознакомился с выдержкой из японских источников, в которых было донесение этого начальника дивизии: по его словам, огонь русской артиллерии был настолько силен и потери его дивизии настолько велики, что поднять свои цепи в атаку он не мог».
Казаки-артиллеристы и их командир полковник Гаврилов мастерски вели стрельбу. «Я с искренним восхищением наблюдал за его артистической стрельбой, буквально косившей японские цепи», — писал о Гаврилове А.И. Деникин.
Разведчики-наблюдатели казаки Петухов и Патрин умело отыскивали цели, расстреливаемые огнем трех русских батарей. Быстро и сноровисто действовали казачьи расчеты, поддерживая высокий темп стрельбы под разрывами японских снарядов.
Благодаря огню русской артиллерии дальнейшее наступление противника на этом направлении было остановлено. В течение дня 16 февраля японцы трижды безуспешно атаковали Сыфантай. В ночь на 17 февраля забайкальские, уральские казаки, пехотинцы 215-го Бузулукского (четыре батальона) и четыре других батальона из состава резерва командующего 2-й армией и командира своднострелкового корпуса организованно отошли на другую позицию, оставив Сыфантай по приказу штаба армии.
Из всех кавалерийских частей, находящихся на правом фланге 2-й армии, «только у Сыфантая русской конницей удалось задержать 9-ю японскую дивизию и помешать ей овладеть этой деревней к намеченному сроку»…
Несмотря на героическое сопротивление казаков и пехоты у Сыфантая, к полудню 16 февраля передовые части 3-й японской армии вышли в тыл русского расположения, а к вечеру передовые части конницы генерала Тамура достигли деревни Синминтин. Обозначился охват правого фланга русских войск и создалась угроза тылу 2-й армии.
До 16 февраля русское командование еще не могло определить масштаб наступательной операции японцев. В какой-то мере это сделал генерал Греков, сообщивший о наступлении в русский тыл 2 японских дивизий.
Командующий Маньчжурской армией не сумел воспользоваться затишьем, создавшимся на своем левом фланге, и организовать контрудар силами 1-й и 2-й армий по обходящей армии М. Ноги. Все его меры, принятые в срочном порядке, заключались в создании очередного заслона на пути движения дивизий противника к городу Синминтин. Для этого был образован сводный корпус, под командованием командира 16-го корпуса Д. А. Топорнина. Непосредственное руководство русской группировкой в 72 батальона и конницей Грекова возлагалось на А. В. Каульбарса, а во главе оставшихся войск 2-й армии был поставлен генерал фон дер Лауниц М.В.
Для противодействия продвижения армии М. Ноги на Сипинпу предполагалось собрать всю конницу генерала Грекова с приданной ей бригадой драгун генерала Степанова, но из-за задержки отрядов генерала Павлова и Эйхгольца, привязанных к обойденному флангу 2-й армии у Сыфантая, это удалось сделать наполовину.
К вечеру 16 февраля на пути движения колонн японцев стали отряд Грекова и драгунская бригада Степанова.
К этому же времени к Каулитуню прибыла усиленная бригада под командованием генерала А.К. Биргера из состава 16-го корпуса. Ее казачий разъезд обнаружил в окрестностях Синминтина кавалерийские разъезды японцев.
Конные отряды Павлова и Эйхгольца, после ухода из Сыфантая, совместной колонной двинулись на соединение с отрядом Грекова и к 11 часам вечера остановились на ночлег у деревни Сатхайцза.
Перед оставлением Сыфантая и отходом на северо-восток генерал Павлов выслал два офицерских разъезда для глубокой разведки противника.
Разъезд 1-го Верхнеудинского полка в 20 казаков, под командованием подпоручика Неклюдова, прорвался, пользуясь темнотой, через линию японского сторожевого охранения между деревнями Сандяопаи Пиндяопа, прошел по тылам противника 12 верст до деревни Убаньюла и установил, что вся линия Матюенза — Тахуанчипу занята японцами, а по дороге Убаньюла — Тахуанчипу двигались артиллерия и обозы. В ходе разведки забайкальцы атаковали японский обоз и зарубили в бою 9 человек. К утру 17 февраля присоединились к отряду.
Утром 17 февраля отряд Павлова продолжил движение на север, имея единственную цель — соединиться с конницей Грекова. Этот марш вошел в историю Русско-японской войны как пример медлительности передвижения кавалерии. Выступив в 7 часов утра после ночлега у Сатхайза, отряд генерала Павлова в составе 10 сотен и 6 орудий 1-й Забайкальской казачьей батареи к 12 часам дня достиг деревни Падиентай. На преодоление расстояния в 8 верст он затратил 5 часов, то есть совершая движение со скоростью 1,6 версты в час. Пехота противника, также совершая марш на север, опередила отряд и отрезала ему путь к отряду генерала Грекова, для соединения с которым требовалось только одно условие — скорость движения.
Прибыв в Айдяпу и заняв позицию спешенными сотнями, отряд огнем 1-й Забайкальской казачьей батареи и винтовок казаков остановил продвижение в этом направлении 4 японских рот, нанеся им большие потери.
В этот же день последовало распоряжение генерала Каульбарса о назначении начальником конницы южной части 2-й армии генерал-майора Толмачева и выделения ему из состава отряда Павлова 8 сотен, 2 сотни и 1-ю Забайкальскую казачью батарею передали позже.
Задачи разведки противника и охраны, которые выполнял отряд Павлова на правом фланге сводного стрелкового корпуса, были возложены на 8 сотен Кавказской бригады и 1 артиллерийскую батарею. О каких-то активных действиях этими силами не могло быть и речи. В конечном итоге их передали в подчинение генерала Толмачева. При постановке задачи ему указывалось: «…оставаясь на правом берегу Хуньхэ, освещать местность со стороны охвата противника, направляя разведку к северу».
17 февраля на казаков Грекова и драгун Степанова была возложена задача: выяснить, какие силы противника сосредоточились у Синминтина и откуда подходят к нему резервы; куда двигаются японские войска — к Телину или Мукдену.
Выполняя ее, генерал Греков приказал 5-му Уральскому казачьему полку «следить» за головными частями японских колонн, следующих на север; Черниговским драгунам — переправиться на правый берег Ляохэ, где уже действовали 2 сотни 1-го Читинского казачьего полка; оставшимся силам двинуться на Ибатунь (Иватхай) и тоже переправиться на правый берег Ляохэ.
Это решение отвечало обстановке и позволяло, в случае успеха, вести активные боевые действия конницы в японском тылу, парализуя систему обеспечения японских войск на их коммуникациях; осуществлять своевременное оповещение русского командования о подходящих резервах противника.
Однако при выполнении принятого решения генерал Греков не проявил настойчивости, действовал пассивно, медленно, в результате хорошее решение не было претворено в жизнь.
5-й Уральский казачий полк свою задачу выполнил. К вечеру подошел к Чиндуйцзы и вошел в соприкосновение с противником, став впереди головной колонны японцев.
Черниговские драгуны переправились через Ляохэ только вечером 17 февраля.
Остальные части отряда Грекова не успели продвинуться в северо-западном направлении из-за медлительности действий, чтобы опередить японскую пехоту, хотя находились севернее ее. Поэтому они двинулись на север, к Ляояну, рассчитывая выйти к Ляохэ по Мукден-Синминтинской дороге для переправы в расположение бригады генерала Биргера. Однако, получив сведения от китайцев, что Синминтин занят японской кавалерией силой до 700 сабель и что пехотная колонна, следовавшая вдоль левого берега Ляохэ, свернула у Иватхая на восток, генерал Греков, на основании этих непроверенных данных, решил остаться на левом берегу реки, у Сандиопа, куда прибыл к вечеру 17 февраля.
Только один разъезд 1-го Читинского казачьего полка подъесаула Шимера проявил выдержку и хладнокровие, проник за плотные боевые порядки передовых японских частей и обнаружил выдвигавшуюся к Салину японскую дивизию, о чем было доложено в штаб армии.
На основании этого доклада у русского командования сложилось представление об охвате Мукдена только дивизией, наступавшей на Салину. Однако, как потом оказалось, силы противника на этом участке фронта были гораздо значительнее. В течение 17 февраля армия Ноги продолжала продвигаться к железнодорожным сообщениям русских.
2-я японская армия, благодаря успеху 3-й армии Ноги, наступала, заходя своим левым флангом, в соответствии с общим планом окружения русских войск под Мукденом; 4-я армия японцев наступала фронтально; 5-я и 1-я армии наступали, охватывая левый фланг Русской армии.
Просчеты Куропатки не способствовали их успеху.
3-я армия Ноги двумя дивизиями, отворачивая на восток, развернула наступление на фронте Салимпу — Мадяпу.
К утру 18 февраля части забайкальских казаков, в составе конницы 2-й армии, располагались следующим образом: 1-я и 3-я сотни 1 — го Читинского полка, под командованием подъесаула Мамонтова, вели разведку на правом берегу реки Ляохэ; 3 сотни составляли резерв отряда генерала Грекова и находились в деревне Шендиопа; одна сотня обеспечивала летучую почту; 5 сотен 1-го Верхнеудинского полка, 1-я и 4-я Забайкальские казачьи батареи, вошедшие в отряд Толмачева, располагались частью у Айдяпу, частью — на левом берегу Хуньхэ, у Саованчипу.
В течение 18 февраля казачьи сотни забайкальцев вели разведку, охраняли фланги выдвигающихся и обороняющихся частей, а 4-я Забайкальская батарея вела бой совместное артиллерией отряда генерала Голембатовского.
Конница Грекова бездействовала — 20 сотен и эскадронов, 6 орудий — никакой помощи обороняющимся русским войскам не оказали и, не имея соприкосновения с противником, ушли на северо-восток. Указав в донесении, что в тылу русских войск наблюдается движение колонн противника к востоку, генерал Греков никаких больше мер не принял.
Конница генерала Толмачева взаимодействовала с отрядом генерала фон-дер Лауница М. В., прикрывавшего авангардами Сухэдяпу, выставленными на обоих берегах Хуньхэ. Самостоятельных действий не вела, пассивно наблюдая за развитием событий. В бездействии оставались 19 сотен и 12 орудий. Для разведки были выделены малые уряднические разъезды. В донесении генерал Толмачев указал, что в течение дня «один мой разъезд видел, что японцы идут тремя колоннами», на этом его роль в разведке противника ограничивалась. Меры по уточнению полученных разведданных не принимались, в результате конница генерала Толмачева, не отрываясь от пехоты, в этот день просмотрела занятие японцами Цантаопу, а к ночи — Сухэдяпу в тылу отряда генерала Иванова, в районе Иноэрпу, Туэмпу, Тотай. В течение дня 6 сотен были высланы в распоряжение генерала Каульбарса.
19 февраля русским командованием были предприняты попытки остановить продвижение дивизий армии Ноги к Мукдену, однако разрозненные, не согласованные действия разбросанных по всему фронту русских отрядов успеха не имели. Даже там, где наметился успех, например у деревни Салинпу, вмешавшийся в ход боя 16-го корпуса генерала Д. А. Топорнина прибывший на поле сражения генерал А.В. Каульбарс прекратил наступление и дал команду отойти.
Колонна генерала А.К. Биргера, совершавшая марш к Мукдену по Синминтинской дороге, была принята им, из-за незнания обстановки, за японскую дивизию, идущую к Салинпу.
И это происходило тогда, когда десятки казачьих сотен и эскадронов драгун бездействовали, вместо того чтобы обеспечить командование разведывательными данными о положении противника и своих войск. Задачи, поставленные коннице, не отвечали сложившейся обстановке.
Планируемое на 19 февраля Куропаткиным наступление основной массы войск на армию М. Ноги не состоялось. Сосредоточить более 112 батальонов и 360 орудий к этому сроку не удалось.
19 февраля отряд генерала Грекова вел разведку силами 2 сотен 1-го Читинского полка и 4 эскадронами Черниговских драгун на правом берегу Ляохэ. Несмотря на то что все японские войска ушли на восток, к Мукдену, и перед отрядом была полоса местности, совершенно свободной от значительных сил противника, принятое целесообразное решение — ударить по тылам японцев — без видимых причин осуществлено не было. Мелкие шайки хунхузов и японские разъезды не могли оказать серьезного сопротивления казакам в исполнении задуманного.
К вечеру отряд Грекова, отказавшись от рейда по тылам противника, отошел к Мукдену и расположился на фланге противника.
Конный отряд генерала Толмачева в этот день переправился через Хуньхэ на правый берег и в течение всего светлого времени оставался при отряде генерал-лейтенанта Ф.К. Гершельмана у Мадяпу, высылая разъезды «для розыска противника». Ночью опять ушел за реку в деревню Ланьца, где и заночевал.
1 — я и 4-я казачьи батареи заняли огневые позиции между деревнями Сяосатоза и Мадяпу.
В реляции Урало-Забайкальской дивизии указывалось, что «вся конница в качестве разъездов работала на фронте, оставаясь там даже после того, как сплошные линии наших и японских войск сходились на орудийный выстрел».
С началом наступления японцев обе казачьи батареи вели огонь в направлении Таюшупу и Цхаодятун, доставляя много хлопот японской артиллерии и пехоте своим метким огнем с закрытых огневых позиций. Противник пытался подавить батареи, сосредоточив по ним огонь 4 батарей сразу: серии в 24 снаряда рвались вокруг их позиций. Казаки-артиллеристы участвовали в бою весь день и только с наступлением темноты отошли на ночлег. Во время этого боя казачьи разъезды смело бросались на японских драгун в шашки, мешая им проводить рекогносцировку наших позиций.
20 февраля были сформированы 3 колонны (А.Л. Гернгросса, Д.А. Топорнина и К.В. Церпицкого), объединившие 12 наспех созданных из различных полков отрядов.
Куропаткин планировал оттеснить войска 3-й армии японцев и закрепиться на рубеже Ламуху, Мадяпу. Удар наносился разновременно. Первой переходила в наступление группа Гернгросса и, в зависимости от ее успеха, последовательно вводились в бой колонны Топорнина и Церпицкого в направлении на Улинпу.
После артиллерийской подготовки войска Гернгросса перешли в наступление. После захвата нескольких укрепленных деревень и позиций дальнейшее продвижение русских войск было приостановлено японцами, которые воспользовались нерешительностью русского командования, не сумевшего вовремя поддержать успешные действия на остальных участках, подтянули свои пехотные части. Значительная часть русской артиллерии в это время бездействовала.
В ночь с 19 на 20 февраля 1-я и 4-я Забайкальские казачьи батареи убыли в отряд генерала Церпицкого и в составе группировки русской артиллерии участвовали в артиллерийской подготовке атаки. Во время энергичных контратак японцев 1-я Забайкальская казачья батарея под ураганным ружейно-артиллерийским огнем выдвинулась на огневые позиции к русским цепям и своим шрапнельным огнем помогла пехоте остановить противника.
Во время этою сражения конница 2-й армии, или, как ее называли, «Западная конница», как всегда бездействовала, пассивно охраняя фланги.
Отряд Грекова, кроме того, прикрывал дороги на север, по которым никто не собирался идти. Вопреки приказу Каульбарса — «продолжать выполнение поставленной задачи в тылу и по флангам противника», — кавалерия выполняла задачи охранения, не осуществив даже попытки потревожить японские тылы.
Очередная возможность выйти в тыл скованным с фронта войскам 3-й армии М. Ноги была упущена бездарными генералами, руководившими конницей.
11 сотен отряда Толмачева также не сдвинулись с места, находясь в 5 верстах от поля боя.
21 февраля наступление русских войск возобновилось. В бой был введен отряд полковника Л. В. Леша, который овладел деревней Цуанванче и готовился перейти в наступление на Ташичао. Из-за отсутствия четкого руководства войска 2-й Русской армии не поддержали совместные атаки отрядов Леша, Л.Э. Витте, В. Запольского, пытавшихся развить успех. Японцы, подтянув в этот район части 9-й и 1-й пехотных дивизий, отбили все атаки.
Одной из причин плохого руководства было незнание противника и, как отмечал историк И. И. Ростунов, «…недостаточное количество разведывательных групп не лучшим образом сказывалось на сведениях, поступавших о силах и направлении движения обходящих колонн Ноги».
Разведывательных групп не хватало, а в это время конница бездействовала, по-прежнему выполняя задачи сторожевого охранения.
5 сотен 1-го Читинского полка занимали позиции на рубеже Бугецзыво — Сяодяфан (Синдяфан), на протяжении 19 верст, то есть фронтом на запад к Ляохэ, а к ночи заняла линию сторожевого охранения от Лидиофана до Бугецзыво, протяженностью в 18 верст.
Одна сотня этого полка обеспечивала летучую почту.
Конницей Толмачева с 21 февраля стал командовать князь Орбелиани, которым были высланы две сотни 1-го Верхнеудинского полка под командованием генерала Павлова для ведения разведки перед фронтом отряда генерала К.В. Церпицкого в направлении Лингояпу — Линмисанза. Выдвинувшись к деревне Лугунтунь, сотни были обстреляны японской артиллерией, а подойдя к деревне Линмисанзы, наблюдали огонь нашей артиллерии по этой деревне. Зажатые между русским и японским фронтами, сотни Павлова, обстреливаемые постоянно японской артиллерией, так ничего толком выяснить не могли и действовали, как пехота.
Отряд генерал-майора Орбелиани в течение нескольких часов (с 8.00 до 14.00) получил шесть отменяющих одно другое приказаний штаба 2-й армии, но ни одного такого, который бы заставил кавалерию действовать активно.
Преимущества конницы по-прежнему не использовались. Впрочем, решение генерала Грекова — прикрыть спешенными казаками путь противнику к Телину, а не действовать активно в тылу измотанных постоянными боями японских частей — соответствовало взглядам командующего 2-й армией генерала Каульбарса. Последний поблагодарил казаков за «настойчивую разведку, выяснившую обход японских колонн к Мукдену со стороны реки Ляохэ» и поставил задачу: «…поддерживать тесную связь с пехотой, расположенной впереди станции Хушитай, и препятствовать распространению небольших отрядов противника к северу».
Скованный такой постановкой вопроса, генерал Греков не пытался проявить инициативу, которая в той войне расценивалась как непослушание.
В течение двух следующих дней конница выполняла задачи пассивного охранения путей на север, не проявляя даже при такой незначительной задаче должного усердия.
Небольшие японские отряды захватывали перед фронтом Грекова близлежащие деревни — никто им в этом не препятствовал.
Положение на правом фланге Русской армии ухудшилось из-за неудавшихся попыток 21 февраля продолжить наступление.
Вечером 22 февраля генерал Каульбарс приказал прекратить наступление и перейти к обороне. Армия Ноги, усиленная резервами, продолжала продвигаться в тыл Русской армии, но делала это нерешительно и слишком медленно.
На 22 и 23 февраля конница 2-й армии задачу не получила, и генерал Греков, продолжая выполнять ранее отданные распоряжения генералом Каульбарсом, «избегал лишних потерь». Находившиеся в сторожевом охранении сотни 1-го Читинского полка вели бой с мелкими подразделениями противника, вяло наступающими на казаков.
Тем не менее японцы постепенно продвигались на север, охватывая правый фланг отряда Грекова. Читинцы медленно отходили и к вечеру 22 февраля находились на рубеже Бугэцзыво — Синлупай, протяженностью в 14 верст, прикрывая путь к Телину. Им на помощь были высланы два эскадрона 52-го драгунского Нежинского полка.
Отряд генерала Павлова, в составе 2 сотен 1-го Верхнеудинского полка и 4 сотен 4-го Уральского полка, прикрывал ближайшие подступы к Мукдену с севера у станции Унгентунь.
К вечеру отряд Павлова и генерала Орбелиани объединились и сосредоточились у деревни Цуэртунь, под общим руководством Орбелиани.
На западном фронте японцы начали более решительные действия.
С утра 22 февраля артиллерийская перестрелка распространилась по всему его фронту. 1-я и 7-я японские дивизии перешли в наступление на отряды В. Запольского и Л.B. Леша. До 17 часов длился обстрел русских позиций, с трудом удерживаемых пехотой. После артиллерийской подготовки японцы перешли в атаку и захватили ряд деревень. Упорные бои развернулись у деревни Юхуантунь, на участке сводного корпуса генерала Д.А. Топорнина, против которого действовала бригада Намбу из состава 3-й дивизии Ошима. 5-я, 8-я и бригада 3-й дивизии атаковали отряды К. В. Церпицкого и Ф.К. Гершельмана. Другая бригада 3-й дивизии, бригада Намбу, атаковала деревню Юхуантунь, которую генерал Куропаткин называл ключом позиции. После яростных атак японцы взяли ее.
Разгорелись ожесточенные бои за эту неприметную деревню из нескольких фанз. В конечном итоге, сосредоточив огромные силы против одной бригады, русские вернули Юхуантунь ценой больших жертв.
Если русское командование считало эту деревню ключом, то японское командование, вероятно, представляло ее как ловушку для русских войск, в которую попались 35 батальонов, связанные боем с одной бригадой и снятые с других участков западного фронта.
Преувеличив значение этой позиции у Юхуантуня и стянув сюда большие силы, русские позволили японцам отбросить авангард Гернгросса на северном участке фронта. Это способствовало успешному продвижению 3-й армии в обход русских позиций, отрезая пути отступления противника к Мукдену.
Учитывая сложившуюся обстановку, А.Н. Куропаткин принял решение сократить фронт, и 23 февраля 3-я и 1 — я армии русских отошли к реке Хуньхэ, что позволило выделить часть сил на северный участок фронта, где решался исход сражения.
23 февраля противник атаковал отряд Грекова мелкими группами, но все попытки их продвинуться вперед успеха не имели.
В течение 24 февраля отряд Грекова сам перешел в наступление и потеснил передовые части отряда Акиямы.
Казачьи разъезды вошли у деревни Ядычан в связь с разъездами генерала Орбелиани. Разъезд 1-го Читинского казачьего полка в 20 казаков, указывал в донесении генерал Греков, атаковал японский разъезд в 20 всадников и захватил в плен одного вахмистра и 6 рядовых 14-го конного полка. Пленные подтвердили, что «против нас на фланге японских войск действует отряд Акиямы в составе 3,6,9,14-го конных полков и 4–5 пеших батальонов».
Авангард конного отряда генерала Орбелиани, в составе 3 сотен 1-го Верхнеудинского полка, вышел к станции Хушитай, обнаружив своими разъездами противника на рубеже Уансытунь — Сансиотунь.
К вечеру 24 февраля отряд генерала Грекова сосредоточился у деревни Таушу, имея передовые части на рубеже Бугэцзыво — Индяопа — Ланаутунь — Ядычан, а на правом берегу Ляохэ от Бугэцзыво до Факумыня — 5 сотен Уссурийского казачьего полка.
Конный отряд Орбелиани находился в это время у разъезда № 96, в деревне Санчинпу, выслав разъезды на запад, на рубеж Ядычан — Сесинтунь.
В полдень 24 февраля 1 — я японская армия прорвала фронт обороны 1-й Русской армии в районе Киузань и, не видя перспективы дальнейшей борьбы под Мукденом, в ночь на 25 февраля Куропаткин отдал приказ на отход к Телину.
В этот день оба отряда Западной конницы соединились. 25 февраля в командование Урало-Забайкальской дивизией вступил генерал Мищенко. После этого, ведя непрерывно бои, «конный отряд Мищенко, сдерживая наступление японцев, охранял правый фланг Маньчжурской армии».
Утром 26 февраля 3-я и 1 — я японские армии сомкнулись у Пухэ, отрезав некоторые части русских войск и обозы, которые не успели пройти. Однако основная масса русских армий была вне опасности.
Находившийся на месте событий А. И. Деникин, наблюдавший финал Мукденской драмы, напишет потом: «Одни части пробивались с боем, сохраняя порядок, другие — расстроенные, дезориентированные — сновали по полю взад и вперед, натыкаясь на огонь японцев. Отдельные люди, то собираясь в группы, то вновь разбегаясь, беспомощно искали выход из мертвой петли. Наши разъезды служили для многих маяком… А все поле, насколько видно было глазу, усеяно было мчавшимися в разных направлениях повозками обоза, лазаретными фургонами, лошадьми без всадников, брошенными зарядными ящиками и грудами развороченного валявшегося багажа, даже из обоза главнокомандующего… Первый раз за время войны я видел панику», 26 февраля головы русских колонн к вечеру начали подходить к Телину, а к 28 февраля 2-я и 1-я армии заняли позиции вдоль реки Чайхэ, 3-я армия была отведена в резерв.
В последние дни боёв под Мукденом сложилась благоприятная обстановка для выхода Западной конницы в тыл наступающего противника. Казаки готовы были пройтись по растянутым тылам японцев, но на это не могли решиться их начальники.
В итоге казачьи полки в боях под Мукденом существенной роли не сыграли. Главной причиной этому было не качество войск, как об этом кричали на всех углах критики казачества, а неумелое их применение. «Хороших рук» для казаков не нашлось.
Казачьи полки дробились, распределялись по различным отрядам, как, например, Урало-Забайкальская бригада Мищенко; получали начальников, порой далеких от командования кавалерией, и тем более казачьей.
В том же конном отряде генерала Мищенко в начале 1905 года в течение 41 дня поменялось 11 начальников, при этом были случаи назначения на должности сразу двух человек, никогда до этого не участвующих в боях. Генерал Ренненкампф то принимал конный отряд, то снова сдавал его.
Задачи казакам ставились шаблонно, в неопределенных формах: «коннице развернуться на линии… повести разведку в направлении… разведать силы и расположение у… и с началом боя отойти за такой-то фланг». Иногда в приказе проскальзывало: «…раскрыть намерения противника». Вместо приказа — «атаковать в конном строю…» — все чаще стали поступать распоряжения: «…коннице занять позицию…» или «коннице охранять» такой-то фланг, такое-то направление.
Попав в руки такого начальника, как генерал Штакельберг, казачьи командиры не знали, что делать. Хрестоматийным примером бессмысленною использования казаков стало распоряжение его на действие в сторожевом охранении среди бескрайних гаоляновых полей Сеньюченской равнины в период Ляоянских боев.
«Пусть спешатся», — писал генерал Штакельберг генералу Самсонову на представлении его по поводу невозможности нести сторожевую службу в гаоляне, в котором ничего не видно, не слышно, а движение возможно только по дорогам.
Ни в одном бою под Мукденом все силы забайкальской конницы не участвовали, ни одна колонна противника, обходящая правый фланг 2-й армии, не была атакована. Мелкие стычки разъездов и сотен с такими же подразделениями противника — вот удел казачьей конницы в тех боях. Когда одна группа конницы была прижата к правому флангу сводно-стрелкового корпуса, другая, нависнув над тылами армии М. Ноги, могла существенно повлиять на исход Мукденского сражения. Главные преимущества конницы — быстрота, внезапность, наступательность — не были использованы осторожными и нерешительными начальниками, типа генерала Грекова или приверженца оборонительных действий генерала Каульбарса.
По этому поводу А.И. Деникин в своих воспоминаниях о Русско-японской войне отметил: «После отъезда Ренненкампфа руководимая последовательно тремя бесталанными генералами, получившая от всех инстанций разноречивые приказания, раздергиваемая по частям, так что к концу сражения полки наши оказались в девяти местах, Западная конница распалась, не сыграв своей решительной роли в самый роковой и ответственный момент. В ее судьбе, как в зеркале, отражается тот хаос, который воцарился на фронте 2-й армии».
В то время как пехота истекала кровью, кавалерия бездействовала.
Из всех потерь Русской армии в Мукденском сражении 97 % пришлось на пехоту и только 0,1 % — на конницу.
С 14 по 25 февраля все 8 полков и 3 батареи Западной конницы потеряли всего 5 офицеров, 73 казака и драгуна, а отряд Грекова — 2 офицера и 27 нижних чинов.
Потери забайкальских казаков за это же время составили:
Изданных, приведенных в таблице, видно, что если общую укомплектованность двух казачьих полков, вошедших в Западную конницу, принять за ту, которая была указана ранее, т. е. 44 офицера и 1234 казака, то в процентном отношении потери забайкальцев составят: по офицерам—0,25 %, а по казакам — 1,28 %. Такие низкие потери явились результатом того, что в решительных боевых действиях казаки не использовались. «Одна мощная атака массы конницы, пусть и при больших потерях, — как справедливо заметил штабс-капитан генерального штаба Голевский, описавший и проанализировавший действия кавалерии на правом фланге Маньчжурской армии, — принесла бы Русской армии больше пользы и славы, чем сохраненные полки при позоре поражения».
Казаки мужественно и самоотверженно выполнили свой долг, смело шли в бой, о чем свидетельствуют подвиги разъезда подпоручика 1-го Верхнеудинского полка Неклюдова, атаковавшего японский эскадрон и зарубившего 9 драгун; разъезда 1-го Читинского полка, уничтожившего в бою несколько солдат противника и взявшего в плен 7 японских кавалеристов; разъездов подъесаула Шимера 1-го Читинского полка, прорвавшихся в разведке к главным силам обходящих колонн противника и доставивших важные сведения русскому командованию; коллективный подвиг сотни казаков 1-го Верхнеудинского полка, стойко оборонявших в течение дня деревню Ашенюлу; умелые и смелые действия казаков-артиллеристов 1-й и 4-й Забайкальских батарей, наносивших противнику своим огнем большие потери.
Однако эти подвиги небольших казачьих подразделений не повлияли на общую обстановку, сложившуюся на правом фланге 2-й Русской армии.
Использование казачьей конницы под Мукденом наглядно показало, что даже отчаянно-смелые, храбрые воины в руках бездарных начальников мало что могут сделать для Отечества.
Другие части Забайкальского казачьего войска действовали на левом фланге Маньчжурской армии в Цинхэченском отряде, в командование которым 11 февраля вступил генерал Ренненкампф, сдавший начальство над армейской конницей 2-й армии генералу Грекову. В состав отряда вошли: 1-й Аргунский, 2-й Нерчинский, 2-й Читинский казачьи полки, 5-й Забайкальский пеший казачий батальон, объединившиеся в 71-ю пехотную Забайкальскую казачью дивизию, которая вместе со Сводно-Сибирской пехотной и 26-й кавалерийской бригадой вели упорные бои на Тюпентайской позиции.
Сначала отряд занимал оборону у деревни Цинхэчен. В ночь на 5 февраля две дивизии 5-й японской армии генерала Кавамуры повели демонстрационные наступательные действия на передовые части отряда с целью отвлечь значительные силы русских от 3-й японской армии М. Ноги. Армии Кавамуры оказывали поддержку правофланговые части 1-й армии Куроки.