Действия забайкальцев в турецком Курдистане и в Персии

Действия забайкальцев в турецком Курдистане и в Персии

11 сентября 2-й Аргунский полк по приказу генерала Чернозубова выступил на Ханесур, где получил задачу: «…в составе Башкалинского отряда (5 сотен аргунцев и 534-я дружина армян) прикрывать сообщения Хошавского отряда со стороны Сокана, Сукуниса, Акниса, Джулямерка и Дизы-Гяверской. Авангард в составе 2 рот и сотни выдвинуть к Рассулану, выставив впереди заставы…»

Казаки-аргунцы стали активно вести разведку противника в районе Рассулана, Дизы-Гяверской, снабжая командование достоверными и точными данными о противнике, за что были поощрены генералом Чернозубовым. В своей телеграмме на имя начальника бригады генерала Стояновского он указал: «Прошу передать мою благодарность командирам сотен, офицерам и молодцам-казакам за разведку района Рассулан и Дизы-Гяверские».

Казачьи разъезды и айсоры, ходившие в тыл к туркам, сообщили о большом движении турецких войск на Багдад против англичан.

2-й Аргунский полк выступил в поход после того, как казакам сделали противотифозные прививки, которые они переносили плохо. У многих температура поднялась до 40° С, люди сильно ослабли и, по докладу генерала Стояновского, бригада могла быть готова к выступлению только к 5 октября. 2-я Забайкальская казачья батарея после ремонта материальной части прибыла в Джульфу и, отбыв 5 дней в карантине, 15 сентября выступила на присоединение к бригаде.

11 октября штаб, 4 сотни 3-го Верхнеудинского полка с 2 орудиями 2-й Забайкальской батареи выступили в город Урмия, а 24 октября Урмийский отряд в составе 2 сотен верхнеудинцев, пулеметного взвода и 1-й сотни 3-го Кубанского казачьего полка под общим командованием полковника Веттершрандта убыл по направлению на г. Ушнуэ, где активизировались действия персидских курдов. С 25 октября они регулярно нападали на казачьи разъезды, отстреляв которые, немедленно скрывались в бесконечном хаосе гор. Но были случаи, когда при обороне своих селений курды проявляли упорство, и приходилось, усилив разъезды, выбивать их оттуда.

1 ноября разъезд от 6-й сотни 3-го Верхнеудинского полка прапорщика Павла Судакова был окружен и вступил в бой с превосходящими силами противника у горы Бейзов. Умело используя местность, казаки умудрились под сильным огнем, без потерь, выйти из окружения. Находясь на территории враждебной страны, доверчивым забайкальским казакам не раз приходилось сталкиваться с восточным коварством и вероломством своих противников. Воинственные курды в своем доме могли с большим почетом встретить казака, соблюдая закон неприкосновенности гостя, но стоило только покинуть гостеприимное жилище, как тот же хозяин дома не считал зазорным напасть на своих гостей. Иногда целые селения сначала показывали мирный характер, когда казачьи разъезды проходили через них, но потом, при удобном случае, стреляли в спину.

Опасность подстерегала казаков в горах везде. Порой невозможно было определить, откуда стреляют и где находится невидимый враг. Такая война требовала выдержки, мужества, большого напряжения моральных и физических сил. Предательские действия курдов ожесточали казаков, особенно, когда они видели, что делают те с убитыми и пленными, которые, как правило, подвергались истязаниям и надругательству. 2 ноября разъезд хорунжего Николаева от 6-й сотни 3-го Верхнеудинского полка, проходя через сел. Софиан, был встречен жителями с белыми флагами, которые уверяли казаков, что они мирные и с русскими не воюют. За селом на разъезд напал отряд конных курдов, в 4 раза превосходящий его по численности. Заняв возвышенность восточнее селения Калатиан, забайкальцы выступили в бой с атакующими всадниками. В это же время они были обстреляны в спину со стороны селения Софиан. Разъезд оказался под перекрестным огнем, в ходе которого погиб урядник Степан Сапожников. Курды повели наступление: в лоб — конные и с флангов — спешенные. Им удалось окружить горстку казаков и отрезать путь отступления к своим. В течение 2 часов шла ожесточенная перестрелка. Удерживая занимаемую позицию, казаки не позволяли противнику приблизиться и плотнее сомкнуть кольцо окружения. Отдельные курдские всадники подскакивали к возвышенности и на ломаном русском языке кричали, чтобы русские сдавались. Этих смельчаков расстреливали в упор. Патроны заканчивались. Видя безвыходность положения и не желая сдаваться в плен, хорунжий Николаев дал команду на прорыв. Вскочив на коней и выхватив шашки, верхнеудинцы бросились на не ожидавших такого дерзкого поступка курдов. Казакам удалось вырваться из окружения, но при этом они не досчитались одного своего товарища, оставшегося на поле боя, — Мирона Полоротова. Ни его, ни погибшего ранее Сапожникова и их оружие вынести не удалось, так как любое промедление грозило гибелью всему разъезду. Под непрерывным огнем курдов, отстреливаясь на ходу, казаки ушли к своему отряду.

На следующий день, утром, две сотни с пулеметным взводом под командованием есаула Косякова были отправлены в карательную экспедицию на селения Софиан и Джалдиан. На пути к ним отряд встретил 5 курдов без оружия с белым флагом, направлявшихся к г. Ушнуэ. На допросе они показали, что в районе селений Софиан и Джалдиан вооруженных курдов нет и что они бежали к югу в горы. И на этот раз полученные сведения оказались ложными и являлись частью заранее продуманного плана, устраивающего казакам ловушку. Пройдя небольшое селение, над которым развевались белые флаги, отряд попал под огонь курдов с тыла, со стороны селения, и с ближайших гор. За коварство и ложные данные селение было сожжено, а курдские всадники бежали в горы. Перед селением Софиан вновь произошел бой с противником, который силою до 100 человек занял позицию на скатах гор и препятствовал продвижению колонны. Потеряв несколько десятков убитыми и ранеными от огня казачьих пулеметов и винтовок, курды отступили. Над селением Софиан, куда вошли сотни, как и накануне, развевались белые флаги, но жители, чувствуя свою вину, покинули его. Продолжив движение, отряд у селения Джалдиан наткнулся на другую позицию, занимаемую спешенными курдами. Захватив противоположные возвышенности, казаки есаула Косякова и подъесаула Церельникова вступили с ними в огневой бой, длившийся до темноты. Во время перестрелки был ранен казак Спиридон Шадрин. Захватить селение не удалось, и отряд стал отходить. На обратном пути селение Софиан вместе с запасами продовольствия и фуража было сожжено. Во время боя, как бы издеваясь над казаками, на вершине горы, занятой курдами, стоял белый флаг. Цена его казакам уже была известна. Возле селения Софиан забайкальцы обнаружили раздетые и страшно изуродованные тела погибших товарищей.

4 ноября их похоронили с воинскими почестями в далекой от Забайкалья дикой и жестокой стране.

11 ноября селение Джалдиан и брошенная гарнизоном крепость Калапасоо с огромными запасами хлеба и сена были сожжены и разрушены, а курдские отряды загнаны в горы, где им предстояло пережить суровую и голодную зиму.

17 ноября действующая в направлении на г. Ушуэ колонна соединилась с Урмийским отрядом и вернулась в Урмию. Другая колонна этого же отряда была направлена на г. Соудж-Булат, южнее оз. Урмия. В него вошли по одной сотне от 3-го Верхнеудинского и 3-го Кубанского полков, одна рота 291-й армянской дружины, взвод 4-й конно-горной Кавказской батареи, санитарный отряд и искровая станция. Выполняя поставленную Урмийскому отряду задачу, выделенные из его состава небольшие отряды вели интенсивную разведку и отгоняли курдов от главной русской коммуникации, проходящей от Джульфы до Урмии и далее на Миандоаб.

О напряженной работе казаков можно судить на примере 4-й сотни 3-го Верхнеудинского полка Соудж-Булагского отряда. С началом его движения сотня шла в голове колонны главных сил. На следующий день она выслала два разъезда и головную походную заставу. 26 октября 4-я сотня уже действовала в качестве правой боковой заставы, 27 октября выслала три разъезда по маршруту следования отряда и 4 поста летучей почты, 28 октября — опять три разъезда. 29 октября сотня в полном составе убыла на разведку к Соудж-Булагу и участвовала в захвате города. С 30 октября по 7 ноября отряд стоял биваком, а 4-я сотня выставляла ежедневно с 8 часов утра и до наступления темноты до пяти наблюдательных застав силой по 10 человек каждая. Редкий день проходил без перестрелки с курдами, двигаться приходилось часто вне дорог по сильно пересеченной местности, а если учесть, что в сотне было из 181 человека, положенного по штату, чуть больше 100, то при такой загруженности на отдых почти не оставалось времени. Тяжелая, незаметная и часто неблагодарная боевая работа, но так необходимая на войне.

К концу октября на левом фланге Кавказской армии сложилась тревожная обстановка. Немецкая агентура усиленно толкала Афганистан и Персию к войне с Россией. Свою агитацию в этом направлении она подкрепляла большими партиями оружия, которым вооружались отряды, формируемые из жандармов и бежавших из Русского Туркестана военнопленных немецких и австрийских солдат и офицеров. Необходимо было пресечь доставку оружия в Афганистан и усилить политическое положение России и Персии. Для этой цели был сформирован и послан туда кавалерийский корпус генерала H.H. Баратова в составе 3 пехотных батальонов, 39 сотен и 20 орудий. Войска из Баку по Каспийскому морю привезли в порт Энзели, где они высадились и стали быстро продвигаться двумя колоннами из Казвина на Хамадан и Кум. Оказывавшие сопротивление отряды жандармов и наемников были частично разбиты, а оставшиеся разоружены.

3 декабря русские войска вступили в Хамадан, а затем в Саве и Кум. Если бы Персия тогда объявила войну России, ее столица, Тегеран, была бы немедленно занята конницей генерала Баратова.

В итоге Хамаоанской операции оказалось, что все попытки немцев и турок втянуть государства Средней Азии в войну против России потерпели полный провал. Предложение русского командования организовать совместные боевые действия в Месопотамии было отклонено англичанами, за что они и поплатились. Наступавшая на Багдад 10-тысячная колонна генерала Таунсендта потерпела поражение и была отброшена в Кут-Эль-Амара, окружена в декабре 1915 года турецкими войсками и, во главе со своим начальником, в апреле 1916 года капитулировала.

Успех генерала Баратова под Хамаданом и Кумом отрезвляюще подействовал на население западных районов Персии, заставив его прекратить враждебные действия по отношению к русским войскам.

Зато со стороны Турецкого Курдистана не прекращались попытки перенести боевые действия на персидскую территорию и прежде всего в район города Урмия. Поданным русской разведки, как войсковой, так и агентурной, стало известно, что горы в районе Ушнуэ заняты крупными силами турок и курдов, а из Ушнуэ на Соудж-Булаг они предполагают двинуть 4-тысячный отряд с 2 пулеметами. Кроме того, в Ушнуэ ожидалось прибытие еще 400 турецких солдат с 2 орудиями.

Имелись сведения о прибытии из Битлиса в состав отряда Мосульского вали 4 офицеров и 200 немецких солдат.

Усилился поток беженцев-христиан в Урмию из селений между Ушнуэ и Урмией, что являлось одной из примет готовящегося наступления турок и поддерживающих их курдов. Неминуемая при этом резня христиан и распространяемые турецкими агентами слухи заставляли их покидать свои дома. В то же время разъезды аргунцев и кубанцев сообщали, что, по словам беженцев-айсоров, живущих в селениях Омар-Ага, Хитагава и других, в районе действий Башкалинского отряда, курды ушли на юг.

Все перевалы и дороги были завалены снегом выше стремени, что делало их непроходимыми. Таким образом, наступление противника ожидалось из района г. Ревандуза на Ушнуэ и Соудж-Булаг с последующим поворотом на Урмию.

В связи со сложившейся обстановкой в телеграмме от 12 декабря из Хоя, где находился штаб Азербайджанского отряда генерала Чернозубова, была поставлена задача генералу Стояновскому на удержание важных районов до подхода армейских резервов.

Эта задача формулировалась следующим образом: «Командующий армией приказал мне разбить наступающих из Ревандуза в Урмийский район турок, для чего из Джульфы начали движение 6 батальонов, 4 сотни, 32 пулемета и 12 орудий… Вашему отряду в составе пограничного полка, 4-й и 7-й армянских дружин, отдельной пулеметной команды, 2-й и 4-й Забайкальских казачьих батарей, 3-го Кубанского и 3-го Верхнеудинского полков, всего — 2 батальонов, 12 сотен, 18 пулеметов, 2 горных и 10 полевых орудий, приказываю: выяснить силы противника и удерживать Урмию, Кала-Зева, Талау и Соудж-Булаг… отход только в крайнем случае под напором значительных сил к Миандоабской переправе, которую занял 2 сотнями 2-й Читинский полк».

14 декабря пришло уточнение, что переправу обеспечивают 2 сотни 2-го Нерчинского полка.

16 декабря противник перешел в наступление в районе Миандоаба и потеснил отряд войскового старшины Захарова. Благодаря своевременной помощи 2 сотен 2-го Нерчинского полка, которые в конном строю атаковали во фланг турок и курдов и вместе с таманцами очистили от противника долину р. Татава, положение отряда Захарова улучшилось. Он занял позиции у селения Мехмандар, прикрыв броды через реку, и поддерживал своими разъездами соприкосновение с противником, занимавшим район Амир-Абад, юго-западнее Миандоаба. Как доложил генерал Чернозубов командующему Кавказской армией, «в происходивших столкновениях 16 и 17 декабря потери противника значительны вследствие конных атак нерчинцев».

Для усиления этого направления начальник Азербайджанского отряда направил в район Миандоаба еще 4 сотни 2-го Нерчинского полка, находившиеся в г. Тавризе.

19 декабря, с целью уточнения сил противника, в районе Ушнуэ была проведена усиленная рекогносцировка. Отряд войскового старшины Куклина, состоявший из 2 сотен верхнеудинцев, 2 рот пехоты и армянской дружины, двумя колоннами перешел в наступление на г. Ушнуэ.

Правая колонна подъесаула князя Ухтомского, двигаясь из селения Гялас, по хребту, что полевому берегу р. Рубар-Ушнуэ, вошла в соприкосновение с противником и атаковала его позиции на высоте 1100. Казаки действовали умело и напористо. Когда атакующая цепь спустилась в долину, пулеметчики верхнеудинцев открыли огонь через головы наступающих с дистанции 1000 шагов по окопам противника, не давая ему возможности вести прицельный огонь. Это позволило казакам и пехотинцам приблизиться к первой линии окопов на 300 шагов и броситься в штыки и шашки. Противник спешно бежал на вторую линию окопов, преследуемый наступающими и огнем пулеметов. Не удалось ему закрепиться и на ней, потом таким же образом была захвачена третья линия. Только сильная усталость людей помешала захватить четвертую позицию.

Левая колонна подъесаула Церельникова, выступив утром из селения Молла-Иса, дошла до высоты 863,0, северо-западнее селения Имам, где вступила в бой с 60 спешенными курдскими всадниками. Спустя час левый фланг развернувшейся в боевой порядок колонны был атакован 2 эскадронами конницы, но подогнем казаков и пехоты противник отступил. В целях развития наступления, по приказу войскового старшины Куклина, из левой колонны на позицию, отбитую у турок, в помощь казакам и пехоте правой колонны передали 2 пулемета и сотню конно-армянской дружины. Этими силами удалось заставить противника отступить к селению Гирдкашан. Попытки турок и курдов атаковать фланги отряда пресекались высланными для их прикрытия казачьими взводами.

Казаки и пехотинцы могли бы ворваться в г. Ушнуэ и захватить его, но заканчивались боеприпасы, а на флангах сосредоточивались превосходящие силы противника, поэтому отряд закрепился на достигнутом рубеже. В рапорте о результатах боя войсковой старшина Куклин отметил: «Донося о вышеизложенном, не могу, по долгу службы, умолчать, что как офицерские, так и нижние чины отряда вели себя как истые герои, проникнутые любовью к родине и духом побить врага и готовые броситься в безумную атаку, презревая опасность…»

Казаки отряда войскового старшины Куклина были отведены в тыл, а на позициях для наблюдения за противником у высоты Молла-Иса осталась сводная рота армянских дружинников. Она состояла из жителей Ванского района, наиболее пострадавшего от резни, устроенной там турками и курдами в 1914 году. Дружинники питали неистребимую ненависть к своим мучителям. Они яростно шли в атаку и стойко оборонялись, чем заслужили уважение у забайкальских казаков, с которыми им приходилось часто действовать. Через 2 дня после боя под Ушнуэ 2 роты турецких нукеров и большое количество конных курдов атаковали позицию роты. Армяне отразили натиск с фронта, но после обхода курдами левого фланга стали отходить. Во время отхода часть роты в количестве 28 человек была окружена и приняла неравный бой. Встретив конницу противника частым ружейным огнем, дружинники бросились в рукопашную схватку и погибли в ней героями. Остальная часть роты, отстреливаясь, отходила. Посланные на выручку окруженным верхнеудинцы с пулеметами и артиллерией подошли, когда бой закончился. В сводной роте погибло 23, без вести пропало 6 и ранено 6 человек. Турки и курды были отброшены казаками на исходные позиции. «Армяне, — по словам войскового старшины Куклина, — действовали молодцами и нанесли противнику большие потери».

23 декабря около 500 курдских всадников повели наступление, пытаясь переправиться через р. Джиготу, но были остановлены 4 сотнями нерчинцев.

24 декабря перешедший в наступление 2-й Нерчинский полк выбил под вечер противника из Миандоаба, но ввиду обхода курдами левого фланга отошел к селению Кара-Топа, севернее Миандоаба. За день боя потери нерчинцев составили 7 казаков убитыми и 8 — ранеными.

Это событие нашло свое место в ежедневных сводках Русского верховного командования, передаваемых всеми телеграфными агентствами мира. В очередной сводке за 23 декабря о бое было сказано следующее: «Кавказский фронт в Персии. К югу от Урмийского озера курдские скопища сделали попытки переправиться на правый берег р. Джигаты, и они с легкостью были прекращены в районе города Асад-Абада».

Немецко-турецкая агентура продолжала действовать, несмотря на то, что многие их агенты были ликвидированы после вступления русских в Персию. В ночь с 22 на 23 декабря в г. Урмия были расклеены листовки, предупреждающие население о прибытии в скором времени в Урмию турецко-курдских отрядов Халил-бея и Хейдар-паши. Это вызвало панику. Жители стали покидать город. Русские контрразведывательные органы вели борьбу со шпионами, часто привлекая для этого казаков. Так, разъезд нерчинцев в селении Айдар-Абад захватил смертельно раненного турецкого агента, оказавшего казакам вооруженное сопротивление. В селениях Геогане и Мараге были сняты все телеграфные аппараты, так как они использовались для передачи шпионской информации и, кроме того, персидские телеграфисты умышленно мешали работе русских связистов.

Таким образом, забайкальским казакам приходилось вести борьбу не только с явным противником, но и тайным.

Попытки турецких и персидских отрядов выйти в район Урмия не прекращались. В конце декабря разъезды 2-го Аргунского полка, прикрывавшего главную русскую коммуникацию от проникновения к ней диверсионных групп противника из районов Диза и Баш-Кала, стали сообщать об участившихся случаях их обстрелов. Выстрелы в спину в селениях или из засад в горах можно было ожидать в любое время даже при нахождении на местности, где проживали так называемые мирные курды. Например, 27 декабря посланный от 2-го Аргунского полка разъезд для покупки скота был обстрелян курдами в районе селений Баджирча и Мамокан, в 20 верстах к югу от Дильмана. Вместе с разъездом находился и помощник местного губернатора Юсуф-хан, ставший свидетелем провокационных действий курдов.

На запрос начальника 3-й Забайкальской бригады по этому поводу генерал Чернозубов разрешил эти селения, считавшиеся мирными, примерно наказать, о чем были поставлены в известность консул в Дильмане Акимович и посол в Персии князь Шаховской. Генерал Стояновский указал, что меры наказания будут ограничены «арестованием старшин, взысканием денежного штрафа в 600 рублей и регистрацией вооружения на предмет их отобрания».

Как видно из приведенного факта, усмирение протурецко настроенных курдов проходило не только силой оружия, но и административными мерами с уведомлением официальных представителей России в Персии.

С наступлением холодов, когда все перевалы были занесены снегом, боевые действия в районе озер Ван и Урмия прекратились. На важнейших направлениях и перевалах расположились казачьи заставы, бедствующие без фуража и дров. Держать их там не было смысла, но командование не решалось убрать казаков поближе к путям снабжения и теплу. На некоторых перевалах находились сотни в полном составе. Например, 4-я сотня 2-го Аргунского полка стояла на перевале в селении Чиари-Калы. Казаки жили в конурах, многие болели, дрова и продукты своевременно не доставлялись, кони от бескормицы и холода истощились и тоже болели. Только после настоятельных просьб командира полка войскового старшины Бутакова удалось добиться того, чтобы снять сотню и оставить там один взвод.

Бессмысленно было посылать также конные разведки за перевал. Один из разъездов аргунцев, направленный в Дизу через перевал Гедук-Делиза, застрял на нем и не мог спуститься. С трудом удалось вернуться назад по пробитому снежному коридору. Разведданные о противнике можно было получить только от агентов, отправляемых за перевалы пешком, и то если эти агенты из местных жителей.

Если 17 декабря разъезд из отряда подъесаула Метелицы сумел проникнуть за перевал и разрушить телеграфную линию на направлении Гумзит — перевал — Делиза, общей протяженностью в 5 верст, то уже 20 декабря в своем донесении подъесаул Метелица сообщал, что «сейчас туда верхом не пройти».

Из штаба Азербайджанского отряда поступили телеграммы за подписью генерала Чернозубова о «непрерывности разведки» и об организации «непрерывного наблюдения». Противник свои части отвел в города и селения и, чтобы войти с ним в соприкосновение, что «является делом чести кавалерийского офицера», как подчеркнул генерал Чернозубов в одной из телеграмм, надо преодолеть непроходимые перевалы. За незначительную плату айсоры брались доставлять любые сведения о противнике и делали это лучше, чем казаки, загнанные в горы и не имеющие возможности войти в соприкосновение с противником.

1916 год забайкальские казаки встретили на фронте Ван-Азербайджанского отряда, переименованного затем во 2-й Кавказский отдельный кавалерийский корпус, а позже — в 7-й Кавказский отдельный корпус.