7. Оборона Тяньцзиня и взятие Пекина
7. Оборона Тяньцзиня и взятие Пекина
На восьмые сутки после начала боевых действий Никольского отряда казаки 1-й, 3-й, 4-й сотен 1-го Читинского полка, находившиеся в лагере под городом Никольск-Уссурийск, на пароходе добровольческого русского флота «Нижний Новгород» были перевезены во Владивосток, а потом в Дагу (Таку) в распоряжение вице-адмирала Алексеева.
По прибытии в Дагу (Таку) 3-я и 4-я сотни читинцев вошли в отряд генерала Стесселя, действовавшего на Печели, и сменили в Шанхайгуане 2-ю сотню 1 — го Верхнеудинского полка, ушедшую в Порт-Артур, а 1 — я сотня на пароходе «Орел» была отправлена в Порт-Артур, откуда выступила для разведки и охраны морского побережья.
Во время разведки противника в окрестностях Дагушаня и Сюянау деревни Лидзоухэ 1-я сотня читинцев подверглась нападению большого отряда ихэтуаней, которые, воспользовавшись темнотой и гаоляновым полем, бесшумно подкрались к биваку сотни. Часовой обнаружил их, когда они подошли на близкое расстояние, и выстрелом поднял тревогу.
Несколько дружных залпов заставили ихэтуаней отказаться от атаки бивака, тогда они открыли сильный огонь по казакам, седлающим коней. Перестрелка продолжалась до утра. Окруженные с трех сторон, казаки с рассветом стали отходить по рисовому полю, залитому водой, к Бицзыво, преследуемые китайцами. В ночном бою и при отходе сотня потеряла убитыми одного офицера, трех казаков, 23 лошади, а 10 казаков и 3 лошади были ранены. Тела убитых казаков вынести не удалось из-за непрерывного сильного огня противника.
На этом боевая служба сотни закончилась.
В Бицзыво она приступила к несению пограничной службы и обеспечению работы офицеров генерального штаба, производивших топографическую съемку вдоль линии железной дороги от Мукдена до Синминтина и Телина.
Незадолго до прибытия читинских сотен в Дагу (Таку), после объявления совместной ноты иностранных держав цинскому правительству, корабли интервентов 30 мая собрались на рейде Дагу (Таку), в 25 верстах от берега. Вскоре с кораблей был высажен десант.
Русский отряд полковника Анисимова, состоявший из 12-го Восточно-Сибирского стрелкового полка с 4 орудиями, саперной роты и трех взводов 6-й сотни 1 — го Верхнеудинского казачьего полка, прибыл из Порт-Артура на канонерских лодках «Отважный», «Маньчжур», «Гремящий», крейсере «Дмитрий Донской» и броненосцах «Наварин», «Петропавловск». Всего в отряде насчитывалось 36 офицеров, 1750 солдат и казаков.
Командир 12-го Восточно-Сибирского полка, сформированного в Одессе и перевезенного в Порт-Артур, был заслуженный боевой офицер, награжденный Георгиевским крестом зато, что во время Русско-турецкой войны, 23 октября 1877 года, в бою под Деве-Боину, с 15 солдатами своей роты первым ворвался на высоту, занятую турками, и отбил два орудия. Полк еще называли Тигровым, так как в Порт-Артуре он размещался на Тигровом полуострове.
После высадки непосредственно у города Дагу (Таку), расположенного на берегу Байхэ (Пейхо), неподалеку от впадения ее в Джилийский (Печелийский) залив, отряд по железной дороге прибыл ночью в город Тяньцзинь, который также находился на берегу Байхэ (Пейхо), на равнинной местности, и был обнесен со всех сторон земляным валом.
Кроме того, город разделялся на две отличающиеся друг от друга части: европейскую и китайскую.
Китайская часть была застроена без плана — дома стояли скученно, улицы кривые и узкие, разъехаться можно только на главных улицах. Проулки и второстепенные улочки затрудняли движение даже для двух идущих рядом людей. Улицы грязные, загаженные нечистотами и отбросами. Эта часть города пересекалась каналами и извивающейся рекой Пейхо. Европейская часть города располагалась на его южной стороне и отличалась от китайской плановостью застроек, красивыми зданиями, прямыми улицами, чистотой, опрятностью, порядком и, в свою очередь, разделялась на концессии или сеттльменты в зависимости от национальности хозяев.
Казаки 6-й сотни 1 — го Верхнеудинского полка размещались на берегу реки, рядом с французской концессией. Здесь к ней присоединился взвод этой сотни сотника Семенова, прибывший сюда ранее.
До прибытия в Тяньцзинь отряда полковника Анисимова в городе для обороны иностранных концессий находились следующие международные войска: русских — 25 казаков и 44 матроса под командой лейтенанта барона Каульбарса; около сотни англичан; 50 немцев; 35 итальянцев; 30 французов; 30 японцев и 25 американцев. У русских было 4 морские пушки малого калибра системы Баранова, у англичан — 2 полевых орудия и 2 морские скорострельные пушки, которые были установлены на железнодорожные платформы, У французов и немцев имелись пулеметы и десантные орудия малого калибра.
2 июня в 6 часов утра сотня казаков-верхнеудинцев, высланная на разведку, в 1,5 версты за городом встретилась с большими толпами ихэтуаней, приближающихся к Тяньцзиню. Вооружены они были копьями и мечами. Увидев казаков, не испугались, а угрожающе сомкнули свои ряды. Не имея приказа стрелять в ихэтуаней, пока они не нападают, сотник Ловцов приказал отойти назад.
В этот же день восставшие сожгли католический собор, началась резня христиан. Ненависть ихэтуаней к миссионерам и христианской религии была так велика, что призывы к расправе над ними раздавались повсеместно. Почти в каждой прокламации ихэтуаней говорилось об истреблении миссионеров и местных христиан, о разрушении их храмов. В них видели восставшие причину своего нищенского существования и всех бед. Так, в одной из прокламаций утверждалось, что «пятый день этого месяца (какого — не указывается) избран для подавления христианской религии, сожжения всей церковной собственности и убийства всех миссионеров и обращенных китайцев». В другой прокламации говорилось: «…протестантство и католичество порочат наших святых, третируют государя и сановников Китая, угнетают простой народ, поэтому святые и простой народ охвачены гневом…», «если в каком-либо поселении еще остались христиане, их следует немедленно прогнать, а церкви и другие принадлежащие им здания испепелить». В этой же прокламации содержалась угроза всем тем, кто попытается спасать христиан: «Кто не будет повиноваться нашему указанию и сохранит в целости эти дома либо укроет местных христиан, того мы сурово покараем: предадим огню, чтобы пресечь подобные действия». В уставе ихэтуаней прямо писалось в первом пункте: «Ихэтуани, выполняя волю неба и почитая буддизм, убивают иностранцев и истребляют местных христиан, чтобы защитить государство…»; в пункте третьем: «…задержанного бандита христианина следует привести к алтарю, где показать, честный он человек или нет»; в пункте восемь объяснялось, что надо делать с имуществом «после расправы с бандитами-христианами». В песне ихэтуаней «Нет дождей» поется:
Нет дождей,
Земля сохнет —
Христианские церкви заслонили небо.
Вот расправимся с заморскими чертями —
Хлынет проливной дождь.
Призывы к уничтожению христианства перекликались с призывами, направленными на разгром всего, что создали европейцы на китайской земле. В своих прокламациях ихэтуани призывали: «Крушите железные дороги, вырывайте телеграфные столбы, немедля уничтожайте пароходы. Пусть трепещет от страха великая Франция, а англичане, американцы, немцы и русские навсегда утихомирятся! И когда иностранцы будут полностью разгромлены, Великие Цины обретут господство над всей страной».
Пока восставшие в своих прокламациях, песнях и лозунгах поддерживали правительство Маньчжурской императрицы Цин, но после ее предательства дела ихэтуаней они будут взывать к восстановлению китайской династии Мин. Гнев ихэтуаней обрушится также на генералов, солдат и чиновников цинского правительства.
Это будет потом, а к периоду описываемых событий ихэтуани вместе с правительственными войсками окружили европейскую часть Тяньцзиня, обстреливали ее постоянно из орудий, убивали китайцев-христиан, сжигали деревни, жители которых не хотели примыкать к восставшим. Как и при любом восстании, к борцам за правое дело примыкали и шайки «черных ихэтуаней», т. е., попросту говоря, грабителей, которые, прикрываясь лозунгами ихэтуаней, грабили лавки, деревни, чинили беспорядки, убивали ради завладения имуществом богатых людей, обвиняя их в принадлежности к христианам.
Об этих мнимых ихэтуанях настоящие ихэтуани сложили песню, в которой объясняют разницу между ними:
У настоящих ихэтуаней справедливое сердце,
У лживых ихэтуаней лживое сердце.
Настоящие ихэтуани защищают Китай,
Лжеихэтуани думают о себе.
Настоящие ихэтуани убивают волосатых иностранцев,
Лжеихэтуани вступают в сговор с ними.
Настоящие ихэтуани готовы постоять за Китай,
Лжеихэтуани позорят Китай.
Понимая, какое значение может иметь вокзал города Тяньцзиня, «боксеры» непрерывно атаковали его, гибли сотнями под пулями союзников, но не прекращали атак. Им удалось поджечь несколько домов вокруг вокзала, но они так и не захватили его.
«Один из фанатиков с мечом в одной руке и с факелом в другой, простреленный в грудь, падал, но все продолжал совать свой факел в окно фанзы, заклеенное бумагой. Добитый штыком, он все-таки поджег постройку», — напишет потом в своих воспоминаниях командир 12-го Восточно-Сибирского стрелкового полка полковник Анисимов.
Полковник Анисимов увидел в ихэтуанях фанатиков, а подъесаул П. Беляев, командир 3-й сотни 1-го Читинского полка, в письме к жене назвал ихэтуаней не фанатиками, а патриотами: «Говорят, что „боксер“ фанатик, но не патриот. Грубая ошибка. Кроме религиозных своих чувств, враждебных нам, они истые патриоты. Они бесстрашны, храбры и любят свою родину. Все иноземное им чуждо и ненавистно».
По всей видимости, и патриотизм, и фанатизм на религиозной почве были присущи ихэтуаням, делая их бесстрашными перед лицом смерти.
Все переулки, выходящие к вокзалу, были завалены трупами ихэтуаней.
После штурма и взятия фортов Дагу (Таку) союзниками и официального объявления цинским правительством войны европейским государствам обстрел Тяньцзиня усилился. Казаки, спрятав коней за дома, отражали неистовые атаки «боксеров».
В полдень 3 июня один взвод казаков под командой сотника Григорьева был отправлен на рекогносцировку железнодорожного пути на Пекин.
4 июня отряд полковника Анисимова, имея в авангарде 6-ю сотню, выступил на помощь русским саперам, восстанавливающим железнодорожный путь и оказавшимся отрезанными от своих войск ихэтуанями. Подойдя к полуразрушенному мосту, сотня атаковала в пешем строю китайскую колонну. После нескольких залпов китайцы рассыпались по кустам и стали отвечать ружейным и артиллерийским огнем. Подошедшие через полчаса главные силы отряда атаковали их и ушли вперед, а сотня осталась обеспечивать охрану моста.
Несколько раз пытались ихэтуани атаковать казаков, но каждый раз откатывались назад, неся большие потери.
К вечеру вернулись вместе с саперами главные силы отряда, разгромив сильный заслон противника, пытавшийся остановить его отход к городу.
Ранним утром 5 июня начался артиллерийский обстрел Тяньцзиня, его европейской части, артиллерией регулярной армии Китая. Одновременно продолжались беспрерывные атаки китайских солдат и «боксеров» на позиции союзников. В этот же день 6-я сотня, обороняя вокзал, контратаковала в пешем порядке совместно со стрелками прорвавшегося к вокзалу противника, а ночью несла службу в охранении.
Русский корреспондент газеты «Новый край», посланный в Тяньцзинь с первым русским десантом, так описывает действия казаков 6-й сотни: «Наши лихие казаки, которые днем и ночью носятся с приказаниями от концессии в концессию и вылетают на опасные разведки в поле, вызывают восторг… и пользуются общей симпатией всех европейцев. Если нужно что-нибудь узнать, разведать, приказать, донести или же разнести „боксеров“, посылают казаков. И они летят на своих лохматых забайкальских лошадках и лихо-весело делают свое дело. Им не страшны ни пики, ни алебарды китайского „боксёра“».
Европейская часть города была окружена плотным кольцом восставших и армейскими частями. Потери в людях и конном составе войска, оборонявшие Тяньцзинь, несли ежедневно. Положение с каждым днем становилось все более катастрофическим. В ночь с 5 на 6 июня три казака-добровольца 6-й сотни 1 — го Верхнеудинского полка вызвались доставить донесение командующему войсками, находящемуся в Дагу (Таку), о тяжелом положении в Тяньцзине. Ими были казаки Дмитриев, Каргин и Банщиков. Ночью, выйдя из Тяньцзиня, они наткнулись на китайский лагерь. Огромное скопление палаток, повозок, масса огней так подействовали на английского унтер-офицера Джима Вотса, сопровождавшего казаков, что он предложил вернуться. Но казаки оказались не из робкого десятка. Все четверо карьером бросились прямо через лагерь и гнали своих лошадей 40 верст по расположению противника. Благополучно прорвавшись под огнем китайцев, они на другой день прибыли в Дагу (Таку) и вручили донесение генералу Стесселю. За этот подвиг три храбрых казака и англичанин получили Георгиевские кресты.
Джим Вотс не случайно оказался среди казаков. Долгое время прожив в Тяньцзине, он отлично знал город и его окрестности, поэтому, когда русским казакам-добровольцам понадобился проводник, лучшую кандидатуру трудно было найти. Вотс с восхищением потом рассказывал всем, какие «смелые и храбрые забайкальские казаки», вызывая этим недовольство своих начальников, считавших, что лучше конницы англичан другой конницы нет.
Около 12 часов 7 июня на дороге в Дагу (Таку) были замечены двигающиеся войска. На разведку из Тяньцзиня была послана полусотня 6-й сотни 1 — го Верхнеудинского полка под командованием есаула Ловцова в количестве 3 офицеров и 55 казаков. Выполнив задачу по разведке противника, подходящего к городу, полусотня повернула назад, в расположение своих войск, но была отрезана от города огромной толпой «боксеров». Несколько сот ихэтуаней стали окружать казаков. Выхватив шашки, казаки рассыпались в лаву и атаковали противника, который, не выдержав стремительного удара, побежал. Преследуя убегающих, полусотня ворвалась в китайскую деревню, где снова была окружена массой «боксеров». Пробиться через плотно стоявшую толпу оказалось невозможно — тогда казаки спешились и залпами в упор с 10–15 шагов проложили себе дорогу. Как только противник отпрянул в разные стороны, казаки вскочили на коней и в конном строю буквально прорубились сквозь их толпу, изрубив шашками до 80 человек из окружения. Понесли потери и казаки. Пять первых атакующих в конном строю казаков были сорваны с лошадей и тут же изрублены мечами на глазах у товарищей, девять казаков получили различные ранения, под есаулом Ловцовым и сотником Семеновым были убиты лошади, сотник Григорьев был ранен копьем в грудь. Было убито также 6 лошадей и 12 ранено.
Осаду отряда Анисимова осуществляли регулярные войска генералов Суна и Ма, при поддержке огромных толп ихэтуаней.
8 и 9 июня обстрел города продолжался. Боеприпасы у осажденных были на исходе, а помощь не шла. Находившийся до прихода в Тяньцзинь русских отряд английского адмирала Сеймура, бросив город и жителей иностранных концессий на произвол судьбы, 28 мая выступил на Пекин, надеясь первым вступить в столицу империи. Но был окружен ихэтуанями и сам нуждался в помощи. Всего в отряде Сеймура было 915 англичан, 450 немцев, 313 русских солдат, 158 французов, 100 американцев, 52 японца, 40 итальянцев, 25 австрийцев. Обоз с собой не взяли, выступили налегке, имея продовольствия натрое суток и 200–250 патронов на стрелка.
10 июня в 3 часа ночи саперами отряда полковника Анисимова и казаками 6-й сотни 1 — го Верхнеудинского конного полка были погашены горящие брандеры, пущенные китайцами на наплавной мост. Этот мост, составленный из лодок, накрытых дощатым настилом, имел важное значение, так как по нему ожидалось прибытие подкрепления на помощь осажденным. Понимали это и китайцы, которые набивали горючим материалом шаланды, поджигали их и спускали по течению реки Пейхо, пытаясь сжечь его. Отбивать эту импровизированную атаку брандеров было тяжело и опасно, так как приходилось действовать казакам и солдатам под сильным ружейным огнем восставших с противоположного берега.
В 13 часов 10 июня добрую весть принес осажденным казак Дмитриев, умудрившийся пробраться обратно через все опасности и преграды с запиской: «Иду с боем с 5 часов утра, выходите со всем полком навстречу». Это шел на помощь авангард отряда генерала Стесселя — 9-й Восточно-Сибирский стрелковый полк.
Несмотря на то, что город-порт Дагу (Таку) был занят союзниками, вокруг него находилось много мелких крепостей и укрепленных деревень, которые были заняты восставшими. Казаки 3-й и 4-й сотен 1-го Читинского полка, входившие в отряд Стесселя, постоянно вели разведку подступов к этим крепостям, неся при этом потери в людях и лошадях. Так, при разведке одной из крепостей недалеко от Дагу (Таку) был смертельно ранен сотник Гусев и убиты двое казаков 4-й сотни 1 — го Читинского полка.
Узнав о тяжелом положении защитников европейской части Тяньцзиня, генерал Стессель прекратил разведку противника в этих крепостях и двинулся на помощь осажденным. Впереди авангарда отряда генерала Стесселя шла полусотня 3-й сотни 1 — го Верхнеудинского полка.
В отряд входили 9-й, 10-й Восточно-Сибирские полки и две сотни казаков-читинцев. В интересах отряда из Владивостока для восстановления телеграфа и железной дороги на Тяньцзинь прибыла полурота 1-го Уссурийского железнодорожного батальона со всем необходимым для ремонта.
К этому времени защитники европейской части Тяньцзиня потеряли до 200 человек убитыми и ранеными. В самое тяжелое время осады, с 4 по 12 июня, в сотне верхнеудинцев были убиты 6 казаков, 5 лошадей, а ранено 2 офицера, 9 казаков, 7 лошадей.
Большие потери понес отряд генерала Стесселя, в котором при движении к Тяньцзиню было убито и ранено 224 человека. После прибытия отряда Стесселя в Тяньцзинь 12-й Восточно-Сибирский стрелковый полк, 6-я сотня 1 — го Верхнеудинского казачьего полка вошли в его состав.
К 11 июня кольцо окружения, замыкавшее европейскую часть города, было разорвано, но осада продолжалась.
В этот же день 6-я сотня верхнеудинцев и присоединившаяся к ней полусотня 3-й сотни читинцев под командованием сотника Федосеева выступили в составе отряда Стесселя из города и стали биваком за городским валом. Полусотня казаков была отправлена вместе со стрелками на помощь адмиралу Сеймуру к арсеналу Сику (Сигу). Освободив из окружения англичан, колонна вернулась к Тяньцзиню, сопровождая носилки с 238 ранеными английскими солдатами.
Выручив Сеймура, отряд Стесселя приступил к очистке от противника окрестностей города. 6-я сотня с двумя пулеметами произвела рекогносцировку боем Восточного арсенала. Казакам пришлось действовать на открытой местности под сильным оружейным огнем. Изучив расположение противника, казаки под прикрытием огня пулеметов лавой отошли к главным силам. Во время атаки арсенала главными силами отряда Стесселя казачьи полусотни прикрывали оба фланга. Когда русская пехота уже ворвалась в арсенал, левая полусотня обнаружила движение большой колонны китайцев в сторону бивака отряда. Командир 6-й сотни есаул Ловцов, получив донесение об угрозе обхода наших войск, спешил сотню, занял городскую стену и 60 залпами остановил колонну. На помощь ей подошли русская знаменная рота и две немецкие роты. Противник с большими потерями отошел в китайскую часть города.
В течение 18 и 19 июня казаки вели разведку китайской позиции, вынудив при этом противника вести по ним огонь из орудий. Благодаря действиям казаков удалось обнаружить огневые позиции китайской артиллерии, которые были подавлены с началом наступления русских войск.
С прибытием отряда Стесселя положение осажденных улучшилось, атаки противника отбивались с большими для него потерями. Трупы погибших сбрасывались в реку, которая превратилась в могилу для китайских солдат и ихэтуаней. В некоторых местах не было видно воды, так плотно плавали трупы с красными шапками и повязками.
Различные отряды ихэтуаней имели свой отличительный цвет одежды и головного убора, но наиболее популярными были красные и желтые цвета.
Устав ихэтуаней, пункт девятый, предполагал «поддержание взаимного согласия с солдатами и полицией, как между членами единой семьи». Но на деле неприязнь большинства чиновников и генералов к восставшим была очень велика, так что этот пункт не выполнялся. Нередко в ходе атак на иностранцев ихэтуани подвергались обстрелу не только со стороны противника, но и со стороны цинских войск. Русские солдаты и казаки наблюдали, как во время атак на Тяньцзиньский сеттльмент солдаты генерала Не Ши-Чена стреляли в спину ихэтуаням.
Постоянное нахождение под сильным огнем иностранцев, предательство правительственных войск, стреляющих в спину восставшим, в совокупности с магической верой в свое бессмертие, что позволяло им бесстрашно бросаться на скорострельные винтовки и пулеметы союзников, приводили к огромным потерям ихэтуаней. Погибших в лучшем случае сбрасывали в реки, в худшем они оставались лежать неубранными на поле боя. Эпидемии холеры, брюшного тифа, дизентерии свирепствовали в Китае во время войны. Тропическая жара была невыносима, воды, пригодной для питья, не было. Из реки брать ее было нельзя, а других источников питьевой воды не имелось. Казаки рыли колодцы, чтобы напиться самим и напоить лошадей. Забайкальцев спасала привычка пить чай, который они умели быстро приготовить в любых условиях обстановки.
С рассвета 24 июня китайская артиллерия начала непрерывный обстрел европейской части Тяньцзиня и расположения отряда генерала Стесселя. Стрельба длилась с утра и до полуденной жары, потом все повторялось с началом заката солнца.
Европейская часть Тяньцзиня имела большие разрушения. Обстрелы продолжались до 30 июля, т. е. вплоть до взятия китайской части города войсками союзников.
25 июня 3-я и 4-я сотни 1-го Читинского полка участвовали в рекогносцировке, проводимой с целью разведки противника и местности в районе Лутайского канала. Их задача состояла в том, чтобы прикрыть, если в этом возникнет необходимость, разведывательную группу сотника 6-й сотни Верхнеудинского полка Григорьева, ушедшую к каналу. В этой группе находились два казака-добровольца 3-й сотни 1-го Читинского полка Семенов и Илья Раменский.
В результате разведки сотник Григорьев нашел удобное для переправы войск место, за что был представлен к Знаку Отличия Военного ордена IV степени. Кроме того, благодаря этому храброму казачьему офицеру удалось выяснить, что за Лутайским каналом нет никаких других препятствий для движения русских войск, хотя на трофейной китайской карте, которой пользовался генерал Стессель, был нанесен еще один канал. Несколько часов генерал Стессель не мог принять решения на переправу через Лутайский канал, опасаясь непредвиденного препятствия на пути войск в глубине обороны китайцев, и был очень обрадован, когда сотник Григорьев доложил ему, что противник находится в двух верстах от Лутайского канала, а другого канала за ним нет.
В ночь со 2 на 3 июля 3-я и 4-я сотни 1-го Читинского полка охраняли переправу русских войск через Лутайский канал в месте, где проводилась разведка сотником Григорьевым.
Командир 6-й сотни 1-го Верхнеудинского полка есаул Ловцов с шестью казаками во время самой переправы проводил ночную рекогносцировку маршрутов выдвижения, что позволило успешно осуществить переправу и избежать больших потерь. Переправившиеся войска повели наступление на китайскую часть Тяньцзиня.
Впереди шли казаки, рассыпавшись лавой вдоль левого берега канала. Во время боя, только казаки 6-й сотни проскочили арсенал, как раздался мощный взрыв, ударной волной которого были сброшены с лошадей казаки Читинской сотни, находившиеся вблизи него. Взорвался склад динамита, в результате взрыва погибло много японских солдат.
По окончании боя 6-я сотня вернулась на бивак.
4 июля 3-я сотня 1 — го Читинского полка участвовала в разведке противника у четвертого железнодорожного моста за Тяньцзинем. В ходе ее в разъезде сотника Сарычева был тяжело ранен в шею казак, который на другой день умер. Этот мост имел важное стратегическое значение и хорошо охранялся противником.
Казак Илья Раменский, посланный с донесением о результатах разведки в арсенал Сику (Сигу) вместе с урядником Комогорцевым, наткнулся на передовой китайский пост. Комогорцев в ходе перестрелки был ранен в руку, а у Раменского убита лошадь. При падении лошади Раменский был сброшен в канаву. Посчитав, что товарищ убит, Комогорцев, вторично раненный в бедро, сумел оторваться от преследователей и доставил пакет по назначению.
Казака Раменского считали убитым, когда неожиданно он появился и доложил командиру 3-й сотни подъесаулу Беляеву о своем возвращении. Вот что рассказал казак о своем счастливом спасении: «Упав с лошади в ров, я притворился убитым. Китайские кавалеристы, преследовавшие нас, остановились надо мною, о чем-то посовещались и помчались за Комогорцевым. Оставшись один, я покинул место своего падения и спрятался в глубокий ров за кустами. Через некоторое время китайцы вернулись к убитой лошади и, не обнаружив меня, бросились искать. Вернувшись с поисков, они уселись недалеко от меня и стали есть.
Начало уже светать. Сообразив, что с наступлением рассвета мне не уйти, я решил их атаковать сам, а потом будь что будет. Подобрался ближе и что было силы заорал „ура!“. Выскочил перед опешившими „боксерами“, одного свалил выстрелом в упор, другого хватил прикладом по голове и, продолжая кричать „ура“, бросился на остальных. Оставшиеся в живых трое китайцев бросились бежать, посчитав, наверное, что нас здесь много. Сделав вдогонку пять выстрелов, сам бросился бежать напрямик к своим».
Храбрость и находчивость казака спасли ему жизнь. За этот подвиг казака Раменского представили к Знаку Отличия Военного ордена IV степени.
В течение нескольких дней, вплоть до 10 июля, 6-я сотня несла сторожевую службу, будучи в передовом отряде. С 10 июля казаки стали проводить рекогносцировки Бейцана, находившегося на пути в Пекин.
Сотник Семенов с 20 казаками-добровольцами, заняв деревню Исифу, в течение двух недель находился в непосредственной близости от огромного скопления китайских солдат и ихэтуаней, ведя за ними наблюдение.
17 июля 3-я сотня вместе со 2-й и 6-й сотнями 1-го Верхнеудинского полка под общим командованием войскового старшины Головачева произвела разведку позиций у деревни Бейцан.
20 июля 1900 года в Тяньцзинь прибыл генерал Н.П. Линевич, который принял командование над 10-тысячным отрядом союзников как старший из генералов.
23 июля союзники под командованием Линевича двинулись на Пекин.
3-я сотня 1-го Читинского полка выступила на сутки раньше для демонстрационных действий совместно с русской пехотой и французской батареей на правом фланге отряда у станции Бейцан.
На этом фланге союзных войск наступали японцы, на левом — русский отряд, в центре действовала артиллерийская группа из 18 русских и 4 французских орудий полковника П.К. Келлера.
Атаку начали в 5.30, и к 8.00 китайцы, оставив укрепленную позицию у Бейцана, стали отходить к Янцуну. Китайские солдаты и ихэтуани при отходе старались, где только можно, задержать продвижение союзных войск.
Они даже использовали как укрытия могилы умерших, которые находились на каждом поле, принадлежавшем китайской семье, и считались священными. По существовавшим тогда обычаям, китайцы хоронили своих покойников, не зарывая в землю, а присыпая землей сверху, образуя конусообразный холм. Величина его зависела от размера гроба и важности покойника. Используемые стрелками как укрытия, эти могилы разрушались огнем артиллерии союзников, что вызывало негодование у населения, ловко используемое ихэтуанями в своих пропагандистских целях.
Чтобы затруднить продвижение союзников, китайцы сделали искусственное наводнение, спустив воду из водохранилища и затопив местность версты на две.
В этот же день четыре сотни казаков (3-я и 6-я 1-го Верхнеудинского полка, 4-я и 3-я 1 — го Читинского полка), сведенные в полк, под командованием войскового старшины Маковкина двинулись на соединение с японцами, наступающими на правом фланге.
Благодаря совместным действиям удалось сломить упорное сопротивление китайских солдат и ихэтуаней.
Японцы понесли большие потери. Будущие противники, а сейчас — союзники, они не могли представить себе тогда, что через четыре года сойдутся в жестокой схватке на сопках Маньчжурии. Малорослые, чистенькие, исполнительные, идеально дисциплинированные, они вызывали уважение у казаков.
Тяжелый бой закончился к 16 часам. Казаки 3-й сотни читинцев отбили у китайцев исправное горное орудие и снаряды. Отличились при этом урядники Сухарев, Тарханов и казак Раменский. Все были представлены к наградам.
Китайцы отступили с большими потерями, но и японцы, наступавшие на главном направлении, потеряли до 296 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести.
24 июля союзный отряд без остановок двинулся на Янцун. Сотни читинцев и верхнеудинцев под командованием войскового старшины Маковкина первыми подошли к Янцуну и провели разведку противника.
Для ускорения движения после взятия Янцуна в качестве авангарда 26 июля была выслана вперед союзническая кавалерия в составе 3-й сотни 1 — го Читинского и 6-й сотни 1 — го Верхнеудинского полков, трех кавалерийских эскадронов японских драгун и двух эскадронов английских кавалеристов, под общим командованием японского командира полка. Вся союзная кавалерия собралась, не доходя 3 версты до китайской деревни Амоссо, занятой сильным отрядом противника. С началом наступления сводного кавалерийского отряда японцев, англичан и русских китайцы открыли сильный огонь, а потом быстро стали отходить. Нарядная, но не внушительная японская конница, английские кавалеристы на красивых и рослых конях, забайкальские казаки на низкорослых, но неприхотливых и выносливых «забайкалках» преследовали отступающие части генерала Дунфусяна.
Двигались все время рысью. Подойдя к деревне, японец-командир поставил задачу: ворваться в село и атаковать арьергард, состоявший из нескольких частей китайской кавалерии. Рассыпавшись в лаву, с громким гиканьем и свистом забайкальцы обрушились на передовые подразделения противника. Слева наступали англичане, справа — японцы.
Китайские кавалеристы и пехота отступили в полном беспорядке, теряя убитых и раненых. 3-я сотня заняла деревню, не преследуя противника, так как болотистая местность не позволяла развернуться в конном строю. От полного уничтожения китайцев спас гаолян, в котором они укрылись как в лесу. Везде валялись трупы убитых, изрубленных людей, уцелевшие кони, потерявшие своих хозяев, бродили среди них.
Высланный вперед для наблюдения за отходящим противником казачий разъезд доложил, что основные силы противника отступают к крепости Матоу.
В этот же день, преследуя противника и пройдя с рассветало 10 часов утра 36 верст, конный отряд союзников был остановлен сильным огнем китайцев с опушки леса у деревни Хесиву.
Две полусотни казаков и два полуэскадрона японцев спешились и заняли оборону за удобным валом на северной окраине деревни, ведя огонь с 700 шагов по наступающим китайцам. «Их было так много, что трудно было выбирать, куда целиться. Стреляли залпами в сплошную массу», — вспоминал командир читинской сотни подъесаул П. Беляев.
Англичане участия в бое не принимали, несмотря на то, что за ними посылались посыльные. Только когда китайская пехота стала обходить правый фланг оборонявшихся, английский эскадрон вышел на направление обхода и, ведя залповый огонь, заставил противника отступить. Бой продолжался более часа, 27 июля у села Матоу увлеченные боем 3-я сотня читинцев и 6-я сотня верхнеудинцев вошли вслед за отходящим противником в заросли гаоляна, где были окружены. Ихэтуани стаскивали казаков крючьями с коней и немедленно набрасывались с мечами на упавших. Высокий гаолян мешал маневрировать, отбиваться шашкой от наседавшего многочисленного противника, а из винтовки больше одного выстрела сделать было нельзя, так как не успевал казак перезарядить ее, как на него набегало сразу несколько вооруженных «боксеров». Многих недосчитались казаки в этот день. Благодаря своевременной помощи японских эскадронов, атаковавших ихэтуаней с тыла, две казачьи сотни прорвались из кольца окружения. Вырвавшись из гаоляна, они атаковали в конном строю находившуюся на их пути толпу китайской пехоты. В течение получаса она была почти полностью уничтожена. Понеся большие потери, китайцы организованно отошли. За 28 июля у казаков оказался только один раненый, потери японцев были больше. Союзный отряд расположился на отдых в деревне Матоу. Медицинскую помощь русскому оказывал фельдшер сотни, а японским раненым — их врач и фельдшер. Подъесаул Беляев попросил японского врача извлечь пулю, застрявшую в лобной кости раненого казака. Тот осмотрел рану, долго рылся в сумке казачьего фельдшера, пытаясь найти необходимый инструмент, и, не найдя его, открыл сумку своего фельдшера. Чего там только не было — «целый магазин». Взяв, что нужно, японец ловко извлек пулю и сделал перевязку. Этот столь незначительный эпизод в описываемых событиях еще раз подчеркивает, что на войне мелочей не бывает, особенно там, где дело касается спасения жизни раненому, и что к войне надо готовиться всесторонне.
К сожалению, из этой войны необходимые выводы сделаны небыли. В Русско-японскую войну 1904–1905 годов, как и во время похода в Китай, по-прежнему не хватало бинтов, ваты, лекарств, медицинского инструмента и транспорта для перевозки раненых. Много их погибло, несмотря на самоотверженный труд русских врачей и сестер милосердия.
29 июля 3-й Читинской и 6-й Верхнеудинской сотням была поставлена задача совершить 20-верстный марш в обход Тонжу (Тунгжоу) и стать между Тунгжоу и Пекином, чтобы задержать на единственной Мандаринской дороге отступающие отряды ихэтуаней и правительственных войск. Выступили совместно с тремя японскими эскадронами. Англичане на сборный пункт конницы к установленному сроку не прибыли. Их изнеженным лошадям без хорошего корма такая работа оказалась не по силам; а может, здесь сыграло свою роль и их политическое кредо — загребать жар чужими руками в своих интересах. Опытная английская дипломатия поднаторела на этом и приучила своих соотечественников особо не напрягать усилий, предоставляя решение задач боем — русским, японцам, немцам.
Как бы там ни было, через час без англичан, преодолев 20 верст, казачьи сотни и японские эскадроны стали в боевом порядке на пекинской дороге. Справа и слева от Мандаринской дороги тянулись болота и реки, что исключало изменение маршрута отхода противника.
Но китайцы боя не приняли. Узнав о движении союзной кавалерии в обход Тунгасоу, они еще ночью покинули сильно укрепленную крепость и отступили на Пекин. По этому случаю состоялся совместный завтрак русских и японских офицеров. «Расходившийся от смирновской водки японский полковник благодарил за совместные действия казачьих офицеров и умиленно жал всем руки. Мы были рады, что он не знал русского обычая целоваться в этом случае», — писал в своем письме к жене командир 3-й Читинской сотни подъесаул П. Беляев.
В начале августа 1900 года положение союзных войск на Печелийском театре военных действий было незавидным, несмотря на прорыв блокады Тяньцзиня и успешное движение на Пекин. Общая численность отряда союзников, нацеленного на Пекин, доходила до 15 тысяч человек, в то время как на Тяньцзинь двигалась хорошо подготовленная армия генерала Юаньшикая численностью в 25 тысяч человек. Начальник Тяньцзиньского гарнизона полковник Анисимов располагал только 300 боеспособными солдатами для обороны города.
Союзники могли оказаться в очень тяжелом положении, если бы армия Юаньшикая захватила Тяньцзинь и нанесла удар в тыл отряда союзников, наступающему на Пекин. Однако этого не произошло. Простояв месяц под Тяньцзинем, китайский генерал так и не атаковал его. Причиной этому, возможно, было то, что Юаньшикай ненавидел ихэтуаней и не желал ссориться с иностранцами, давая возможность последним расправиться с восстанием.
Тем не менее со взятием Пекина нужно было спешить, чтобы освободить силы для борьбы с армией Юаньшикая, если она попытается перейти в наступление.
В ночь с 31 июля на 1 августа 3-я сотня читинцев и 6-я сотня верхнеудинцев под общим командованием сотника Григорьева вместе с японцами участвуют в ночной рекогносцировке в составе войск генерал-майора Н.А. Василевского у ворот Пекина, и разведчики казаков одни из первых проникают в Пекин.
После разведки подступов к Пекину казаки 6-й сотни и японские кавалеристы остановились на отдых в лесу. Японский офицер подошел к командиру читинцев, достал карманный Русско-японский разговорник и довольно хорошо стал вести беседу. В Русской армии ни в эту войну, ни в Русско-японскую таких разговорников не было. Пользовались услугами переводчиков, которых всегда не хватало, а обстоятельства складывались иногда так, что возникала необходимость допроса пленного или местного жителя немедленно. Пока казачий разъезд доставлял ценного пленного в штаб части, пока его там допрашивали, проходило много времени, и важные данные, требующие немедленного решения, устаревали.
1 августа Пекин был взят. Казаки 6-й сотни Верхнеудинского полка в бою непосредственного участия не принимали. Их действия в этот день ограничивались несением посыльной службы, охраной и наблюдением за флангами.
В ходе ночного боя 1 августа, разрушив ворота города артиллерийским огнем, стрелки и казаки 3-й сотни 1-го Читинского полка ворвались с криком «ура» в город, В 16.00 1 августа командующий Печелийским отрядом генерал Линевич в сопровождении 3-й сотни 1-го Читинского и 6-й сотни Верхнеудинского полков прибыл в российскую миссию.
В конце боя 50 казаков 3-й сотни 1-го Читинского полка в составе небольшого французского отряда генерала Фрея были посланы для освобождения миссионеров и католиков-китайцев, осажденных в Императорском городе.
Через 5 дней казаки обеих сотен под начальством полковника генерального штаба Илинского выступили для занятия летнего императорского дворца и Ихэюаня («Сад отрады и покоя»), что в 15 верстах от Пекина. С этой задачей сотни справились без боя, опередив японскую пехоту, следовавшую в этом направлении. Казаки водрузили русский флаг над дворцом «Отрады и покоя».
9 августа 3-я и 4-я сотни 1-го Читинского полка, совершив марш в район императорского парка, где, по слухам, якобы собрался многочисленный отряд ихэтуаней, и не обнаружив там противника, вернулись в Пекин. На этом боевая работа казаков Печелийского отряда закончилась. Казачьи сотни стали нести свою обычную службу при пехотных заставах, по охране дорог, на постах летучей почты и охране штабов. По окончании войны 3-я сотня 1 — го Читинского полка разместилась в городах Ляояне и Фынхуанчене; 4-я сотня до 1902 года охраняла Русское посольство в Пекине, а 5-я сотня до февраля 1902 года находилась в Шанхайгуане.
5 сентября 6-я сотня 1 — го Верхнеудинского полка и 2-я сотня этого же полка, несшая службу по охране железной дороги от Таку до Тяньцзиня, были отправлены в отряд, направленный на Бейтан (Бейцан).
С освобождением Русской миссии и посольства в Пекине кошмар осады для их защитников закончился. Под охраной казаков 4-й сотни 1-го Читинского полка, прибывшей в составе охранного отряда из Тяньцзиня 31 октября, дипломаты стали чувствовать себя уверенно.
Однако о работе Русской миссии и посольства в дни восстания ихэтуаней следует отметить, что незнание положения дел в Китае, настроения народа и чиновников, элементарная беспечность могли стать причиной трагических последствий.
Еще в 1898 году, когда начались стихийные выступления ихэтуаней, уже было ясно, против кого они направлены, но соответствующей информации с глубоким анализом событий и перспективой на будущее Русскому правительству не поступало.
Русские инженеры спокойно строили железные дороги, привозили свои семьи в Маньчжурию, не опасаясь за их жизни. Сотни охранной стражи Китайско-Восточной железной дороги располагались по станциям, казаки несли службу, наблюдая за побережьем Квантунского полуострова, больше опасаясь японцев, чем китайцев. Никто не насторожился даже тогда, когда ихэтуани прямо заговорили о захвате столицы цинской империи. Не побеспокоилось Русское посольство даже о собственной охране.
До января 1899 года посольство охранялось отрядом моряков под командованием лейтенанта А.Н. Неелова в 30 человек и полусотней казаков 6-й сотни 1 — го Верхнеудинского полка сотника В.Г. Раткевича в количестве 35 человек. Джигитовка казаков во дворе посольства всегда собирала толпу китайцев, восхищавшихся лихостью казаков, которые выделывали замысловатые трюки на своих маленьких косматых лошадках.
Приходили посмотреть на казаков и англичане, скептически относившиеся к забайкальской лошади. Спеси у них, впрочем, поубавилось, когда сотник Радкевич и двое казаков совершили 6-дневный пробег между Пекином и Калганом (город на границе с Монголией) длиной в 450 верст в оба конца. Вес багажа при этом был не менее 5 пудов. Но еще больше были удивлены и поражены иностранцы, увидев, как казаки с началом морозов после усиленной выездки лошадей обливали их холодной водой. Мокрые лошади покрывались ледяной коркой. На вопрос, зачем они так делают, Раткевич ответил, что такой порядок практикуется в Забайкалье, и если так не сделать, то весной, во время линьки лошадей, они болеют нарывами и погибают, а облитые на морозе — нет.
Казаки быстро завоевали почет и уважение среди иностранных военных и жителей Пекина.
В разгар восстания отряд моряков 13 февраля 1899 года покинул посольство, отозванный на свой боевой корабль.
Спустя месяц ушли из Пекина казаки. И только в мае посол забил тревогу, обеспокоенный отсутствием охраны посольства и надвигающейся угрозой со стороны ихэтуаней.
16 мая 1900 года взвод казаков от 6-й сотни 1-го Верхнеудинского полка под командой сотника Семенова в составе одного урядника, одного трубача, 26 казаков, 30 лошадей был отправлен из Порт-Артура вместе со взводом морского десанта через порт Таку в город Пекин на канонерских лодках «Гремящий» и «Кореец».
Прибыв в Тяньцзинь, откуда казаки и моряки должны были 3-часовым поездом убыть в Пекин, казаки остались в городе, а моряки отправились с русским военным агентом при посольстве полковником Вогаком по назначению. Удивительно, чем руководствовался Вогак как военный человек, забирая с собой 70 моряков и оставляя казаков, лучше первых знавших военное дело на суше и привыкших ко всем тяготам службы. То, что произойдет потом, можно было предполагать.
По договору с китайским правительством, все европейские державы, имевшие свои посольства в Пекине, для их охраны могли иметь по 75 солдат.
Куда разумнее было бы взять взвод казаков и полсотни моряков.
Правда, в воспоминаниях штабс-капитана И.П. Врублевского, прибывшего в Пекин для изучения китайского языка и пробывшего там от начала и до конца осады Русской дипломатической миссии, указывается, что для охраны посольства имелось «70 моряков и 161 казак под руководством генерала Вогака и подпоручика Блонского».
Возможно, это были казаки другого войска, но общая цифра 231 человек противоречила договору. Как бы там ни было, забайкальские казаки в обороне посольского квартала участия не принимали.
В это время ихэтуани уже вошли в Пекин. Русское посольство так и оставалось в неведении, сколько этих «боксеров», кто ими руководит, каково отношение к ним цинского правительства.
Между тем в столице Китая началась резня китайцев-христиан. Для их спасения (жили они, как правило, кучно) отправился отряд русских матросов и американских солдат. Пройдя 5 верст, они пришли на место побоища. В живых нашли 300 человек, прятавшихся в обгорелых развалинах своих жилищ. Некоторые из спасенных имели множество колотых ран. Спасенных привели и укрыли в Русском посольстве.
Наткнувшись в узком переулке на убийц христиан, отряд открыл по ним огонь. Те бросились бежать. Неожиданно из-за угла вышел старик с зеркалом в руках (магический предмет в китайской традиции. — Примеч. ред.) и своим телом пытался прикрыть убегающих «боксеров». Пораженные таким зрелищем, русские и американцы прекратили огонь. Как потом выяснилось, это был ихэтуаньский заклинатель, считавший, что его пуля не берет. Часты были случаи, когда впереди отрядов ихэтуаней на осликах ехали девочки, одетые в красное одеяние, с красным фонарем в руке. Они вели восставших, веря в свое призвание и неуязвимость, в бой против европейских солдат и первые погибали под пулями, становясь жертвами слепого народного невежества и фанатизма.
По поверию ихэтуаней, заговорами, заклинаниями и специальными упражнениями они добивались для себя бессмертия; каждый ихэтуань имел свое священное, дедовское оружие. С этим оружием он считал себя неуязвимым, а если бы его и убили, то он должен был бы воскреснуть через 2 дня. Этим объяснялись их необычные храбрость и фанатизм в сражениях. Штабс-капитан В. Врублевский описал случай, когда один ихэтуань с мечом в руке бросился на семерых американских солдат, вооруженных винтовками со штыками.
Войдя в Пекин, ихэтуани стали, кроме убийств своих соотечественников-христиан, громить лавки с иностранными товарами, жгли дома иностранцев, миссии.
Среди ихэтуаней очень много было молодежи от 15 до 18 лет. Вовсю свирепствовали «черные», или лжеихэтуани, старавшиеся нажиться на грабежах. Постепенно они подбирались к посольскому кварталу.
2 июня был убит германский посол, после чего цинскому правительству был предъявлен ультиматум, который не был принят, и Китай объявил войну европейским державам.