Россия в XX веке (А.А. Данилов)

В XX век Россия вступала с грузом нерешенных проблем, являясь страной догоняющего развития.

Общенациональной задачей, стоявшей перед ней на рубеже веков, стало завершение индустриальной модернизации, предполагавшей решение двух ключевых задач: формирование эффективной экономической системы, основанной на рыночных отношениях, и создание демократических институтов и предпосылок к построению гражданского общества.

Россия к этому времени уже смогла достичь немалых успехов. Реформы 60-70-х годов XIX в. заметно преобразили российскую действительность. Был завершен промышленный переворот; капиталистические отношения достаточно глубоко внедрились не только в городскую жизнь, но и в патриархальный крестьянский уклад; самая протяженная в мире сеть железных дорог значительно ускорила товарный обмен и распространение достижений цивилизации в самые отдаленные уголки страны; Россия все активнее включалась в мировую экономическую систему, приобщалась к европейскому типу демократии. Достаточно сказать, что объемы производства промышленной продукции в России были самыми стремительно растущими из всех развитых стран (они выросли здесь за 1861–1900 гг. в семь раз, в то время как в Англии — в два раза, а во Франции — в 2,5 раза).

Тем не менее попытки Александра II вслед за отменой крепостного права приступить к реализации конституционных проектов Александра I и М.М. Сперанского так и не были осуществлены. Убийство царя-реформатора не только положило конец эпохе “великих реформ”, но и привело его наследников к твердому убеждению в том, что именно реформы, ведущиеся в направлении демонтажа самодержавной власти, грозят России катастрофой.

“Временные правила” о печати 1882 г. восстановили и даже усилили административный контроль за прессой; университетский устав 1884 г. ограничил автономию университетов; было ликвидировано высшее женское образование и запрещено обучение в гимназиях “кухаркиных детей”. Законодательные акты 1889–1892 гг. значительно урезали возможности местного самоуправления, отчасти вернув помещикам власть над крестьянским обществом. Вместе с тем все эти шаги нового монарха вряд ли можно назвать, как это утверждалось в советской историографии, “контрреформами”. Более уместным и правильным было бы определение “консервативная модернизация”, ибо остановить процесс перехода России к индустриальному обществу все эти меры не могли, да и не ставили такой цели. Перерастание сословно-феодального российского общества в гражданское было замедлено, но не повернуто вспять.

Вместе с тем замедление социально-политических изменений в стране приводило к диспропорции политического и экономического развития, так как самодержавный тип власти все более вступал в противоречие с нарождающимся новым типом экономического развития страны, обостряя и без того непростую социально-политическую ситуацию в российском обществе.

К началу XX в. в стране сложились две группы противоречий, определивших во многом ее последующее развитие. К первой из них можно отнести противоречия, имевшие место в стране еще в дореформенный период: между государством и личностью; между центром и окраинами страны; между русским народом и “инородцами”; между городом и деревней и т. п. Ко второй — связанные с нерешенностью задачи индустриальной модернизации российского общества. В числе назревших задач можно назвать необходимость ликвидации помещичьего землевладения, стремительной индустриализации, выработки нового общественного идеала, трансформации абсолютной монархии в парламентскую, формирование многопартийной системы, борьбы с бюрократизацией системы власти и управления и др. Сохранение же традиционного уклада (за что выступал император Николай II и его окружение) грозило стране серьезными социальными потрясениями.

Таким образом, выбор для власти в начале века можно определить как альтернативу между реформами и революцией.

Необходимость изменений в политической системе страны признавалась даже ортодоксальными ее представителями. Едва ли не центральным требованием земской общественности и интеллигенции в начале века стало предложение включить выборных представителей земств в состав членов Госсовета. За это ратовал даже П.К. Победоносцев, полагавший, что принятие царем такого решения будет меньшим злом, нежели возможный “бунт”. Однако последнее слово оставалось за царем. И это слово было “Нет!”.

Специфика социально-политического и экономического развития России этого времени определила и особенности генезиса российской многопартийности. Первые политические партии возникали в подполье.

Они в отличие от западноевропейских партий складывались не столько “снизу” (вырастая из сложившихся социальных общностей), сколько “сверху” (при помощи и участии российской интеллигенции, выступавшей в роли “дрожжей” социально-политического развития страны в начале века). Вначале в национальных окраинах страны возникли национальные и социалистические партии Гнчак (1887 г.), Дашнакцутюн (1890 г.), Социал-демократия Королевства Польского (1893 г.), Бунд (1897 г.) и лишь затем появились первые общероссийские партии левого крыла — РСДРП (1898–1903 гг.), партия социалистов-революционеров (1901 г.) и др.

Главной силой, оказывавшей давление на царизм с целью проведения реформ, стало полевевшее и организационно оформлявшееся либеральное движение. В 1903 г. возникли “Союз земцев-конституционалистов” и “Союз освобождения”. Уже через год — осенью 1904 г., в разгар “банкетной кампании”, связанной с 40-летием судебной реформы, либеральная оппозиция с новой силой потребовала амнистии политзаключенным, обеспечения независимости суда и др. Однако царь оставался непреклонным в стремлении сохранить незыблемым самодержавие.

Появление первыми партий революционного лагеря и давление на власть со стороны либеральных организаций вовсе не благоприятствовали реформаторским ожиданиям общества, подталкивая Россию к кровавым революционным катаклизмам. Достаточно было лишь небольшого толчка для мощного революционного взрыва.

Таким толчком стала русско-японская война 1904–1905 гг. Ее главная причина коренилась в столкновении интересов двух стран на Дальнем Востоке. Усилившаяся после “революции Мэйдзи” Япония оказалась более подготовлена к столкновению, чем остановившаяся на полпути в деле реформ Россия. Однако ближайшее окружение царя не только не понимало опасностей, таившихся в грядущем столкновении, но, наоборот, всячески поощряло такое развитие событий, полагая, что “маленькая победоносная война” с Японией лишь сплотит российское общество вокруг монарха. Это в немалой степени привело к срыву переговоров между двумя странами об урегулировании спорных вопросов.

В ночь на 26 января 1904 г. нападением японского флота на русскую эскадру в Порт-Артуре началась первая для России в XX в. война. В ходе ее проявились как героизм и самопожертвование русских солдат и матросов, так и общая неподготовленность страны к войне: не хватало оружия, развитой системы коммуникаций, талантливого военного руководства. В результате, несмотря на упорное сопротивление в течение пяти месяцев, Порт-Артур (главная база России на Дальнем Востоке) пал (декабрь 1904 г.), а русские сухопутные войска потерпели серию военных поражений под Ляояном (август 1904 г.), на р. Шахэ (сентябрь 1904 г.) и под Мукденом (февраль 1905 г.). Неудачными были и боевые действия на море.

Вслед за гибелью крейсера “Варяг”, 31 марта 1904 г. при выводе русской эскадры на внешний рейд Порт-Артура затонул флагман “Петропавловск”, на котором кроме команды погиб командующий Тихоокеанским флотом адмирал С.О. Макаров. А в мае 1905 г. в Цусимском проливе была разгромлена эскадра адмирала З.П. Рожественского, посланная на помощь с берегов Балтики. Россия практически осталась без флота, и ее поражение в войне стало очевидным. В августе 1905 г. Россия и Япония подписали в Портсмуте мирный договор, по которому Россия не только признавала интересы Японии в Корее, но и уступала ей Южный Сахалин и аренду Ляодунского полуострова с Порт-Артуром.

Русско-японская война, по образному выражению российского министра иностранных дел А.П. Извольского, “пошатнула все здание европейской политики”, усилив сближение России с Англией и принятие широкомасштабной программы развития российских вооруженных сил.

“Маленькая победоносная война” обернулась потерей для России до 400 тыс. человек (включая раненых и пленных). Она заметно сузила спектр влияния России на Дальнем Востоке и в мире. Но самое главное — она явилась катализатором первой российской революции.

В начале 1905 г. в Петербурге началась всеобщая стачка из-за увольнения трех рабочих Путиловского завода. По инициативе священника Г. Гапона 9 января было устроено мирное шествие рабочих к Зимнему дворцу с целью вручения петиции царю. В ней под влиянием социал-демократов содержались неприемлемые для властей требования не только восьмичасового рабочего дня, но и передачи крестьянам помещичьих земель, введения политических свобод и прекращения войны с Японией. Войска, встретившие демонстрантов на Дворцовой площади, открыли огонь. В результате погибло более 1200 человек, а около пяти тыс. человек были ранены и пострадали в создавшейся давке. Известие о “кровавом воскресенье” стало искрой, из которой возникла первая российская революция, охватившая всю страну. Начавшееся как стихийное, революционное движение к лету 1905 г. стало в ряде регионов носить организованный характер. В Иваново-Вознесенске был создан первый в стране Совет рабочих уполномоченных, который взял под свой контроль не только руководство забастовкой, но и ценами, поддержание общественного порядка в городе и др. С весны 1905 г. развернулось массовое крестьянское движение. Началось брожение в армии и на флоте. Наиболее яркими стали восстания матросов на броненосце “Потемкин” в Одессе и на крейсере “Очаков” в Севастополе летом 1905 г.

В октябре в 120 городах страны разразилась всеобщая политическая стачка, участники которой требовали политических свобод и созыва Учредительного собрания.

Под угрозой вооруженного восстания царь 17 октября подписал манифест, в котором объявлял о свободе слова, печати, собраний, союзов, а также о созыве Думы, которая должна была стать высшим законодательным органом. Этот документ был принят с восторгом либеральной общественностью, которая увидела в нем превращение самодержавной монархии в конституционную. Началось создание политических партий либерального (“Союз 17 октября”, конституционно-демократической) и правового толка (Русской монархической партии, Союза русских людей, Союза русского народа и др.).

Леворадикальные партии предприняли последнюю попытку добиться от власти еще больших уступок: в декабре 1905 г. в Москве по призыву большевиков началось вооруженное восстание, ставшее высшей точкой революции. Однако оно вскоре было подавлено.

После 17 октября власть вполне могла опереться не только на правые политические силы, но и на основную часть либералов. Однако ее главной опорой стал Союз русского народа, который насчитывал в 1907 г. 410 тыс. человек. Его главными идеями стали идеи русского патриотизма, защиты православия, незыблемости самодержавной власти и единства России, протест против русской буржуазии, “зараженной гнилью Запада”. Уже в 1905 г. появились дружины по борьбе с “крамолой” — “черные сотни”, организовавшие погромы в 150 городах страны. Власть также приступила к репрессивным мерам. Военно-полевые суды в 1907–1909 гг. вынесли более пяти тыс. смертных приговоров (приведено в исполнение было 3825 из них). На каторгу по политическим обвинениям было сослано свыше 26 тыс. человек. Размах репрессий был беспримерен. Однако не имел прецедентов и масштаб политического терроризма со стороны самих участников революционных действий. В 1905–1907 гг. в результате него было убито 4126 и ранено 4552 должностных лица.

23 апреля 1906 г. были утверждены Основные законы Российской империи, которые, по сути, стали первой российской конституцией. В стране вводился двухпалатный парламент (кроме Думы, считавшейся нижней палатой, реорганизованный Государственный Совет становился фактически верхней палатой). Половина членов Госсовета назначалась, как и прежде, царем, а вторая включала выборных представителей от духовенства, дворянских и земских собраний, торгово-промышленных организаций и университетов. Вводилось разделение законодательных полномочий между Думой, Госсоветом и императором. Полномочия императора были ограничены: он не мог, например, менять избирательный закон, указы царя, не поддержанные Думой, не имели силы. Все это означало превращение России в конституционную монархию.

Первая Государственная дума проработала недолго — открывшись 27 апреля 1906 г., она была распущена уже 9 июля. Причиной тому был уже сам состав Думы — она на 40 % состояла из избранников крестьян. Ими был поставлен и самый острый для страны вопрос — аграрный. Кадеты, составлявшие думское большинство, предложили полную безвозмездную ликвидацию помещичьего землевладения. Царь распустил Думу и назначил новые выборы. В тот же день Председателем Совета Министров России был назначен П.А. Столыпин.

Предложенная им правительственная программа сочетала жесткие меры борьбы с революцией с постепенными шагами по обновлению всех сторон жизни страны. То был правореформистский, а по существу, консервативно-либеральный политический курс.

Столыпин планировал аграрные преобразования, перестройку местного самоуправления, судов, системы образования и разработку нового рабочего законодательства. Конечной их целью должно было стать всестороннее развитие общества: укрепление государственности и авторитета верховной власти; модернизация экономики и армии; создание условий для формирования новой социальной опоры режима в лице крепкого и многочисленного сословия мелких земельных собственников и усиления их политического влияния.

Центральное место в реформах Столыпина заняли аграрные преобразования. По указу от 9 ноября 1906 г. каждый домохозяин, входивший в крестьянскую общину, получил право употребить причитавшуюся ему часть земли в личную собственность. Государство оказывало содействие формированию отрубного и хуторского хозяйств, активизировало деятельность Крестьянского банка, для наделения малоземельных крестьян землей предлагало им большие наделы земли в Сибири. Это была попытка решить аграрно-крестьянский вопрос без полной ликвидации помещичьего землевладения, а значит без серьезных социальных потрясений.

Однако правительство не могло рассчитывать на одобрение этого указа II Государственной думой, открывшейся 20 февраля 1907 г. Несговорчивая дума была распущена 3 июня 1907 г., когда царь издал и новый избирательный закон (на что он не имел права по Основным законам 1906 г.), сокративший, в частности, число выборщиков от крестьян в Думу на 56 %, равно как представительство от рабочих и национальных окраин. Оппозиция расценила действия властей как государственный переворот.

Ход реализации аграрной реформы показывает, что за короткий срок удалось сделать многое. К 1915 г. из общины вышло около 27 % всех общинных дворов. Были созданы 1265 тыс. хуторов и отрубов (10,3 % от всего числа крестьянских хозяйств). Покинули деревню и ушли в город 4 млн общинников, продавших свои земли. За Урал переселилось более 3 млн человек. Поощряемая правительством сельская кооперация к началу 1917 г. обслуживала 94 млн человек (82,5 % сельского населения).

Однако уже к 1911 г. реформаторский импульс вновь пошел на убыль. Царю и дворянству был нужен Столыпин-усмиритель, в Столыпине-реформаторе они видели опасность для себя. В преддверии ожидавшейся со дня на день отставки реформатор был в сентябре 1911 г. убит в Киеве агентом охранки Богровым. Сразу после похорон ни о реформах, ни о самом Столыпине старались больше не вспоминать.

Созданный Столыпиным политический режим, который должен был позволить провести индустриальную модернизацию страны в условиях внутриполитического перемирия, стал быстро разлагаться. Вступление в этих условиях России в мировой военный конфликт, участниками которого были мощные страны, уже завершившие индустриальную революцию, почти не оставляло шансов на историческое выживание созданной в стране политической системе. Накануне войны не только либерал Витте, но и консерватор П.Н. Дурново предупреждали императора о неготовности страны к войне. Дурново отмечал, что в случае войны Россию ожидает социальная революция и “беспросветная анархия, исход которой не поддается даже предвидению”. Однако начало мировой войны мало зависело от царя, хорошо усвоившего уроки русско-японской войны и не стремившегося к войне в Европе.

1 августа 1914 г. Россия вступила в мировую войну. В борьбе с Германией Франция и Англия рассчитывали на значительную военную мощь России, армия которой являлась самой многочисленной в мире и имела хорошую боевую подготовку. Россия, в свою очередь, используя английскую и французскую поддержку, стремилась не только устранить угрозу германской гегемонии в Европе, но и реализовать в войне свои стратегические интересы на Балканах и в Черноморских проливах.

Война внесла серьезную корректировку в расстановку политических сил и на время изменила общественно-политическую ситуацию в стране в целом. Грянувший на всю страну мощный патриотический подъем заглушил робкие голоса, предупреждавшие об опасности. На мобилизационные пункты в первые дни войны явились 96 % призывников.

Большинство партий (исключение составили лишь социал-демократы) высказалось за доверие правительству и отказалось от оппозиционной деятельности. Были созданы крупные и авторитетные общественные организации, оказывавшие помощь правительству в ведении войны (Всероссийский Земский и Городской Союзы, слившиеся в 1915 г. в “Земгор”; Военно-промышленный комитет и др.).

С самого начала Восточный фронт первой мировой войны стал основным по численности участвующих войск и протяженности. Русские войска были организованы первоначально в два фронта: Северо-Западный (против Германии) и Юго-Западный (против Австро-Венгрии).

Героическими усилиями и высокой ценой 1-й и 2-й русским армиям в Восточной Пруссии удалось вынудить противника снять с Западного фронта значительные силы и тем самым сорвать немецкое наступление на Париж. Осенью того же года значительного успеха русские войска добились на Юго-Западном фронте, где австро-венгерская армия в результате нашего успешного наступления потеряла около 400 тыс. солдат и офицеров, что составляло почти половину ее боевого состава. Со вступлением в октябре 1914 г. в войну Турции для России открылся еще и Кавказский фронт, где в течение первых трех месяцев борьбы турецкой армии было нанесено сокрушительное поражение.

Главным итогом военной кампании 1914 г. стал срыв странами Антанты германского плана ведения молниеносной войны. Война принимала затяжной характер. К тому же Германия была вынуждена вести борьбу одновременно на двух фронтах. Для России же первый год войны стал годом упущенных возможностей, чем не преминула воспользоваться Германия. В 1915 г. на Восточном фронте было сосредоточено не 31 %, а более 50 % всех сил противника. Их активные действия привели к тому, что к концу 1915 г. наши войска были вынуждены оставить Галицию, Польшу, часть Прибалтики и Белоруссии. Огромными были людские потери. Не хватало оружия и боеприпасов. Значительно упал моральный дух войск. Одновременно усилились оппозиционные настроения. В августе 1915 г. в Думе был создан Прогрессивный блок, в который вошли 236 из 422 депутатов. Его руководителем стал лидер кадетов П.Н. Милюков. Главным требованием прогрессистов стало формирование правительства “общественного доверия”, подотчетного Думе. Критика власти думской оппозицией проходила на фоне усиливающейся с каждым днем деградации царского режима, министерской чехарды (в короткий срок сменилось четыре главы правительства, шесть министров внутренних дел и др.) и “распутинщины”. В оппозицию Николаю II стали переходить даже представители правящей династии, участвовавшие в убийстве Г. Распутина в ночь на 17 декабря 1916 г. Деятельность думской оппозиции в условиях относительной свободы слова и печати фактически готовила массовое сознание к восприятию смены власти.

Обстановку не смог изменить даже крупный успех русской армии в 1916 г., когда в результате “брусиловского прорыва” на Юго-Западном фронте Австро-Венгрия потеряла почти 1,5 млн убитыми, ранеными и пленными и оказалась на грани военно-политической катастрофы.

Однако огромными были и потери России. К 1917 г. она потеряла убитыми около 2 млн, ранеными — около 5 млн и пленными — почти 2 млн человек. Особенно велики были потери в кадровом офицерском корпусе, составлявшем основу армии. Это сказалось на ее качественном составе. Армия, как и общество в целом, стала утрачивать веру к правящей элите. Начинались братания на фронте, в окопах с одобрением встречали агитаторов, призывавших к заключению немедленного мира на любых условиях. Теперь, когда сам царь стал верховным главнокомандующим, все неудачи на фронте стали связывать с его неспособностью к управлению вообще, “шпионажем” императрицы-немки и т. п. Сложной была и ситуация в тылу. Ощущалась усталость от войны, нехватка продовольствия, нарушение привычного уклада жизни, тяжело переживались потери в семьях.

К названным выше двум группам противоречий, обозначившихся в России к началу века и вызвавшим первую российскую революцию, добавилась в эти месяцы и третья, связанная с войной и лишениями военного времени. Несмотря на то что она носила временный, конъюнктурный характер, именно она при бездействии высшей власти и привела к новому революционному взрыву.

Революционные события Февраля начались в Петрограде. В ответ на забастовку рабочих Путиловского завода и его закрытие в городе начались массовые демонстрации, а численность забастовщиков росла с каждым днем (23 февраля она составляла 128 тыс., 24-го — 214 тыс., 25-го — 305 тыс.). С вечера 26 февраля к восставшим стали примыкать солдаты столичного гарнизона (27-го их было 67 тыс. человек, т. е. 25 % всего гарнизона; к вечеру 28-го — до 50 %, а к 1 марта — практически весь гарнизон). Днем 27 февраля была занята резиденция распущенной царем Думы — Таврический дворец. Здесь был образован Временный исполнительный Комитет Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. В тот же день был сформирован Временный комитет Государственной думы, который создавал хоть какую-то легитимную основу для новой власти. В ночь на 2 марта по договоренности этих двух органов было образовано Временное правительство во главе с известным земским деятелем и одним из потомков Рюриковичей князем Г.Е. Львовым. В тот же день отрекся от престола император Николай.

Он отказался от власти не только за себя, но и за цесаревича Алексея (что было незаконно и позже могло быть юридически оспорено) и передавал права на престол младшему брату Михаилу. Однако и тот после консультаций с несколькими депутатами Думы отказался от верховной власти до решения Учредительного Собрания. Его примеру последовали и другие члены императорского дома, которые могли претендовать на престол. 300-летняя монархия Романовых рухнула в одночасье.

Перед страной открывались два альтернативных пути развития ситуации: демократический, реформаторский и радикальный, революционный. С падением монархии и образованием Временного правительства Февральская революция завершилась. Власть вплоть до созыва Учредительного Собрания оказалась в руках Временного правительства. Однако она принадлежала не только ему. В стране сложилось двоевластие Временного правительства (“власти без силы”) и Петроградского Совета (“силы без власти”). В первом органе первоначально преобладали кадеты, а во втором — эсеры и меньшевики. И тех, и других роднило то, что они считали революцию исчерпанной.

Однако эту позицию разделяли далеко не все. Вернувшийся из эмиграции вождь большевиков В.И. Ленин нацелил свою партию на “перерастание буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую” и, несмотря на сопротивление своих умеренных сторонников, утвердил этот курс на VII (Апрельской) партийной конференции. Правда, в партийных установках большевиков не было тогда призывов к насильственному взятию власти. Ими был выдвинут лозунг “Вся власть Советам!”, предполагавший передачу Петроградскому Совету всей полноты власти, после чего должна была произойти “большевизация” Совета.

Временное правительство не спешило решать назревшие социально-экономические и политические проблемы, откладывая наиболее принципиальные из них до созыва Учредительного Собрания. В условиях новой волны радикализации общественных настроений это способно было вновь взорвать ситуацию. Так и произошло уже в апреле, когда министр иностранных дел Милюков объявил о продолжении войны “до победного конца”. Ценой этого заявления стала отставка Временного правительства и формирование нового его состава на коалиционной основе. Тем временем прошедший в мае I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов впервые объединил Советы в масштабах всей страны и создал ЦИК Советов. Съезд выступил в поддержку Временного правительства и проводимого им курса.

Попытка Временного правительства укрепить свой авторитет военным успехом на театрах военных действий в ходе наступления на Юго-Западном фронте обернулась военным поражением и серьезным политическим кризисом в июле. Большевики 4 июля предприняли попытку в ходе массовой демонстрации перехватить политическую инициативу и при возможности захватить власть. Разразился новый кризис Временного правительства, завершившийся формированием второго коалиционного правительства во главе с эсером А.Ф. Керенским.

Вслед за этим ЦИК Советов признал за Временным правительством всю полноту власти. Это означало конец двоевластия. Лидеры большевиков были обвинены в сговоре с немецким военным командованием и ушли в подполье. VI съезд большевистской партии взял курс на вооруженное восстание.

В августе в Москве было созвано Государственное совещание, главной задачей которого стояла выработка программы выведения страны из кризиса. Однако решена она так и не была. Тем не менее совещание показало, что значительная часть делегатов склонна поддержать “сильную руку” в лице популярного в стране и армии верховного главнокомандующего генерала Л.Г. Корнилова.

Эта поддержка вдохновила его на выступление. 25 августа он потребовал отставки Временного правительства, передачи ему чрезвычайных полномочий и двинул войска на столицу. Керенскому не оставалось ничего другого, как объявить генерала заговорщиком и снять его со всех постов. В блокировании верных Корнилову частей большую роль сыграли отряды красной гвардии, контролировавшиеся большевиками. Их участие в подавлении “корниловщины” значительно повысило авторитет большевиков в глазах рабочих, солдат, крестьян и способствовало “большевизации” Петроградского Совета. Таким образом, поражение генерала Корнилова означало поражение праворадикальной альтернативы развития политической ситуации. Более того, оно оставило ослабленного в этом противостоянии Керенского один на один с набиравшей силу большевистской партией. Это вынуждало его действовать более решительно, чем прежде. 1 сентября правительство провозгласило Россию республикой (ранее оно отказывалось вплоть до Учредительного Собрания предрешать вопрос о форме государственного устройства) и создало для управления страной Директорию. Было созвано Демократическое совещание в составе представителей Советов, профсоюзов и войсковых комитетов, призванное решить вопрос о власти. Оно, в свою очередь, создало из своих представителей Всероссийский демократический совет (Предпарламент), ставший совещательным органом при Временном правительстве.

Такое развитие ситуации не устраивало большевистское руководство, оказавшееся в начале сентября довольно близким к взятию реальной власти. Им помогала с каждым днем ухудшавшаяся социально-экономическая ситуация. Пропагандистская машина большевиков обвиняла в этом не только Временное правительство, но и поддерживавших его в Советах эсеров и меньшевиков. На волне нарастающей критики в сентябре-октябре состоялись перевыборы Советов, в ходе которых в большинстве случаев вместо меньшевиков и эсеров избирались большевики и левые эсеры. Одновременно под нажимом Ленина ЦК партии большевиков одобрил проведение уже в октябре вооруженного восстания в Петрограде, для подготовки которого был создан Военно-революционный комитет. 25 октября, перед открытием II Съезда Советов большевики установили контроль над столицей, а в ночь на 26 октября арестовали в Зимнем дворце Временное правительство. Тем самым завершился период демократических перемен в России, начатый в феврале. Россия вышла на принципиально иной путь развития, длившийся более 80 лет.

Новая власть была сформирована на открывшемся Съезде Советов. Эта задача для большевиков облегчалась тем, что меньшевики и правые эсеры, участвовавшие в работе съезда, покинули его заседание, как только услышали сообщение о начале штурма Зимнего дворца. Первыми декретами новой власти стали Декрет о мире (декларировавший “демократический выход из войны”: без аннексий и контрибуций), Декрет о земле (в основу которого была положена эсеровская программа социализации земли и крестьянские наказы), а также Декрет о власти (объявивший состав нового временного правительства — Совнаркома во главе с Лениным). Председателем ВЦИК был избран Л.Б. Каменев.

Не без оснований опасаясь массового недовольства, большевики не отменили выборов в Учредительное собрание, рассчитывая получить в ходе голосования большинство мест в нем. Выборы состоялись 12 ноября. В результате первых в истории России всеобщих прямых выборов при тайном голосовании было избрано 715 депутатов Учредительного Собрания, в числе которых оказались все крупнейшие политические деятели России, вне зависимости от их политических взглядов. Большевики в составе депутатов оказались далеко не ведущей по составу группой. 40,5 % голосов получили эсеры, 24 % — большевики, 17 % — либеральные партии, 2,6 % — меньшевики. Стремясь обезопасить себя “справа”, большевики в конце ноября запретили партию кадетов как партию “врагов народа”, его раньше закрыли оппозиционные издания. Были объявлены в розыск с постановлением на арест многие депутаты Учредительного собрания из числа правых политических партий.

Открывшееся 5 января 1918 г. Учредительное собрание проходило в обстановке чрезвычайщины. В зале заседаний наряду с депутатами было множество солдат и матросов, наводивших винтовки на не нравившихся им ораторов из “враждебного лагеря”. Попытки Чернова, Церетели и других депутатов умерить радикализм большевиков и найти компромиссные решения, успехом не увенчались. Оно и собрано было лишь для того, чтобы либо узаконить власть большевиков, либо быть распущенным в тот же день. После отказа обсуждать ленинский проект “Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа” большевики и левые эсеры покинули Таврический дворец, а остававшиеся там и обсуждавшие аграрные и иные проблемы депутаты к утру были выставлены вооруженным караулом. Последний шанс избежать гражданской войны оказался упущенным.

10-18 января III Всероссийский съезд Советов одобрил решение о разгоне “Учредилки” и принял постановление о слиянии Советов рабочих и солдатских депутатов с Советами крестьянских депутатов. СНК перестал иметь статус временного правительства и стал постоянным органом власти.

Если первым шагом на пути к гражданской войне стало насильственное взятие власти большевиками, а вторым — разгон Учредительного собрания, то следующим и не менее важным явилось заключение сепаратного мирного договора с Германией 3 марта 1918 г., по которому от России отходили Польша, Прибалтика, часть Белоруссии, Ардаган, Карс и Батум в Закавказье. Украина и Финляндия признавались независимыми. В результате общие потери России составили 780 тыс. кв. км территории, на которой проживало 56 млн человек (до 40 % пролетариев страны). Россия обязалась выплатить огромную контрибуцию в размере шести млрд марок. Таким оказался “мир без аннексий и контрибуций”. Это было первое крупное политическое поражение большевистского руководства, внесшее раскол в свои собственные ряды.

Страна стремительно скатывалась к гражданской войне. По существу, она началась с октябрьских событий 1917 г. в Петрограде. Но вплоть до мая 1918 г. она носила локальный характер. Во многом это объяснялось непопулярностью свергнутого Временного правительства не только в среде рабочих и крестьян, но и офицеров. В первые месяцы советской власти в вооруженную борьбу против нее вступило не более 3 % из 250-тысячного офицерского корпуса. Но постепенно в борьбу против большевистской власти втягивалось все большее число офицерского состава.

Гражданская война стала суровым испытанием для России. Ее невозможно свести лишь к боевым действиям двух или нескольких армий. Это сложный и противоречивый комплекс не только военно-технических и политических мероприятий, но также и социально-экономических, идейно-политических, духовно-нравственных перемен, затрагивающих самые основы существования общества.

Гражданская война в России прошла несколько этапов в своем развитии. Вслед за уже упомянутым первым этапом (октябрь 1917 — май 1918 г.) последовала стадия эскалации войны летом-осенью 1918 г., когда большевики взяли курс на “пролетаризацию” деревни. Введение продовольственной диктатуры и организация комбедов привели к созданию в деревне массовой социальной базы контрреволюции. В этот короткий период произошло временное объединение на антибольшевистской почве сил “демократической контрреволюции” и белого движения. Разрыв этой коалиции означал переход войны во вторую стадию (декабрь 1918 — июнь 1919 г.), главным содержанием которой стала ожесточенная борьба регулярных красных и белых армий, разгул красного и белого террора. На третьем этапе (июль 1919 — ноябрь 1920 г.) следует военный разгром белых армий, во многом обусловленный изменением политики большевиков в отношении среднего крестьянства. На четвертом этапе (декабрь 1920–1922 г.) завершается ликвидация очагов гражданского противостояния на Дальнем Востоке, в Средней Азии и Закавказье, а белое движение и остатки либерально-демократической оппозиции оказываются в эмиграции.

Социальную базу “красных” на протяжении всей войны составляли рабочие и беднейшие крестьяне. Средние слои города и деревни колебались в поддержке большевиков. Да и сами большевики считали их временными сторонниками, “попутчиками”.

Социальную базу “белых” составляли: офицерский корпус царской армии; до 70 % казаков; представители старой бюрократии, крупной буржуазии и помещичества; остатки право-монархических и либеральных политических партий; большинство духовенства, первым ощутившего на себе репрессивные меры новой власти; часть зажиточных крестьян и высококвалифицированных рабочих, недовольных политикой большевиков.

Гражданская война имела для России непомерно высокую цену. На фронтах войны, в мясорубке красного и белого террора, голода и массовых эпидемий страна потеряла 15 млн человек. Еще 2,5 млн лучших ее сынов и дочерей оказались в эмиграции. С учетом огромных потерь страны в годы первой мировой войны можно утверждать, что был подорван генетический фонд нации.

В годы гражданской войны большевики проводили политику “военного коммунизма”, которая должна была, по их мнению, обеспечить “военно-политический союз рабочего класса и крестьянства”. Ее основными элементами были:

в области экономики — ликвидация частной собственности; свертывание товарно-денежных отношений; налаживание прямого товарообмена между городом и деревней; национализация промышленности; введение продовольственной диктатуры на селе;

в социальном развитии — внедрение системы внеэкономического принуждения; господство государственно-распределительной системы; натурализация заработной платы; уравнительная система оплаты труда; введение всеобщей трудовой повинности; милитаризация труда;

в политической сфере — господство однопартийной политической системы; полный и безраздельный партийный контроль над деятельностью государственных и общественных структур; слияние партийного и государственного аппарата; внедрение командно-приказных методов управления обществом; жестокое преследование инакомыслящих;

в духовной сфере — насаждение марксизма в качестве господствующей идеологии; романтизация гражданской войны и мировой революции; формирование веры во всемогущество насилия; утверждение морали, оправдывающей любые действия в интересах революции.

Вынужденное мириться с этими мерами в условиях войны, население страны сразу после ее окончания выступило решительно против продолжения политики “военного коммунизма”. Политический кризис власти в конце 1920 — начале 1921 г. проявился, в частности, в массовых антибольшевистских выступлениях крестьян в Тамбовской и Воронежской губерниях, в Западной Сибири, Среднем Поволжье, на Дону и Кубани; рабочих в Петрограде и Москве; солдат и моряков Кронштадтского гарнизона. Все они требовали отмены продразверстки, разрешения свободы торговли, проведения демократических выборов в Советы, ликвидации политической монополии большевистской партии.

О размахе антибольшевистской борьбы в этот период красноречиво свидетельствует тот факт, что потери Красной Армии и специальных формирований ВЧК в борьбе с ними составили в этот период почти 150 тыс. человек. Власть была поставлена перед необходимостью смены политического курса.

В марте 1921 г. была провозглашена “новая экономическая политика” (нэп). Основными ее составляющими стали: замена продразверстки фиксированным продналогом; отказ от силового насаждения коммун в деревне; поощрение рыночных отношений, мелкого и среднего предпринимательства; отмена трудовых армий и трудовой повинности; переход от натуральной — к дифференцированной денежной оплате труда; введение элементов хозрасчета на уровне государственных трестов и объединений (“хозрасчет для начальников”); относительная стабилизация финансовой системы; привлечение иностранных инвестиций путем создания концессий; развертывание внешней торговли и т. п. При этом государство сохраняло “командные высоты” в банковской сфере, на крупных и отчасти средних предприятиях, на железнодорожном транспорте. Сохранялась почти в незыблемом виде жесткая авторитарная диктатура, хотя сфера непосредственного государственного вмешательства в общественную жизнь была несколько сужена.

Современниками и историками нэп всегда оценивался весьма противоречиво. “Сменовеховцы” и меньшевики полагали, что это могло стать началом трансформации Советской России в буржуазное общество. Предполагалось, что следующим шагом станет установление демократической республики. Популярными стали рассуждения о “самотермидоризации” большевистского режима. Однако сами большевики мыслили иначе. Ленин и ближайшее его окружение видели в нэпе лишь тактический шаг, позволяющий преодолеть острый политический кризис. Никаких изменений в политическом строе не предвиделось. Более того, именно в политической монополии большевистской партии Ленин видел главную гарантию успешного построения социализма. Именно она, по его мнению, могла выступить фактором, компенсирующим отсутствие в обществе необходимого уровня развития производительных сил и политической культуры.

Вместе с тем нэповская общественная модель таила в себе немало противоречий. Главное из них состояло в органической несовместимости многоукладной экономической системы, базирующейся на плюрализме форм собственности и авторитарного политического режима большевиков. Эти и другие противоречия в короткий срок существования нэповской модели привели к трем серьезным кризисам: кризису сбыта 1923 г., товарному кризису 1925 г. и кризису хлебозаготовок 1927–1929 гг.

Тем не менее экономические результаты были весьма успешными. Прирост промышленной продукции составил уже в 1921 г. 42 %, в 1922 г. — 30,7 %, в 1923 г. — 52,9 %, а в 1925 г. — 66,1 %. Высокими темпами развивался и аграрный сектор. Валовой сбор зерновых в 1925 г. превысил почти на 21 % среднегодовые показатели 1909–1913 гг. В короткий срок (уже к 1927 г.) был достигнут довоенный уровень развития животноводства. К этому времени потребление пищевых продуктов превышало уровень дореволюционной России.

В то же время рост крупного товарного крестьянского хозяйства искусственно сдерживался государством (к 1927 г. освобожденными от сельхозналога оказались 35 % беднейших крестьян, в то время, как зажиточные крестьянские хозяйства, составлявшие около 10 % платили почти 30 % всех налогов). Это, в свою очередь, вело к искусственному дроблению крепких хозяйств с целью избежать кабального налогообложения, что вело к снижению товарного крестьянского производства и замедлению назревших перемен в промышленности.

Социально-экономические процессы находились в тесной связи с политическими процессами, проходившими в обществе в 20-е годы. Центральное место в них заняли внутрипартийные дискуссии и борьба за власть. С завершением формирования однопартийной системы все дискуссии о путях движения страны и способах этого движения переместились внутрь большевистской партии. Ожесточенные дискуссии грозили взорвать правящую партию изнутри. Понимая это, Ленин добился в 1921 г. принятия специальной резолюции “О единстве партии”, которая запрещала создание фракций. Непререкаемый авторитет самого Ленина до поры до времени выступал твердой гарантией от раскола. Однако с мая 1922 г. вождя стали преследовать серьезные болезни, которые вначале ограничили его политическую деятельность, а в 1923 г. фактически окончательно вывели его из строя.

Авторитарный режим потерял авторитарного вождя. Выход из этой ситуации мог состоять либо в замене ушедшего харизматического лидера новым, либо в трансформации существующей модели партии в классическую социал-демократическую. Этот последний вариант был невозможным, если учесть многолетнюю борьбу с социал-демократическим типом партийного устройства всей существовавшей к тому времени большевистской элиты. Выдвижению же нового вождя мешало отсутствие легитимных механизмов смены руководства и разгоревшаяся в высшем руководстве борьба за власть. Она началась еще при жизни Ленина. К концу жизни он, казалось, был готов поддержать своим авторитетом Троцкого.

Однако его позиция в расчет уже не принималась. Победителем должен был стать тот, кто контролировал партийный аппарат. Этим лидером стал Сталин, укрепивший свои позиции вначале в борьбе с “троцкистами” (1923–1924 гг.), затем с поддерживавшими его в этой борьбе Каменевым и Зиновьевым (1925 г.) и, наконец, в ходе борьбы с объединенной “троцкистско-зиновьевской оппозицией” в 1926–1927 гг.

К концу жизни Ленин с сожалением констатировал, что в осуществлении властных полномочий почти не участвуют “рабочие и крестьяне, от лица которых действует власть”. В этой его тревоге обозначилась не столько тревога за судьбы страны, сколько за судьбу самой власти. Необходимо было “сменить лозунги”, доставшиеся стране от революционного порыва 1917 г., а еще лучше — развить и конкретизировать их.

Сила большевистских лидеров в тот период состояла в том, что к середине 20-х годов они сумели вернуться к тем общенациональным задачам, которые стояли перед Россией в начале века. Главной среди них была задача индустриализации страны. К этому вынуждала и международная обстановка, таившая в себе угрозу войны против единственного социалистического государства. С учетом этого, в 1925 г. партийное руководство взяло курс на социалистическую индустриализацию.

Однако вскоре стало ясно, то для ее реализации необходимы огромные средства. Как показывал опыт перехода к индустриальному обществу других стран, для этого требовалось увеличить долю накопления с 5-10 % до 20–30 % национального дохода (в основном за счет инвестиций и сокращения доли потребления). Нэп дать этих средств не мог. В 1926 г. разгорелась дискуссия о методе индустриализации и источниках накопления на ее нужды. Главным направлением индустриализации было провозглашено приоритетное развитие необычайно капиталоемких отраслей тяжелой промышленности. Это требовало еще большего увеличения капиталовложений. Провозглашенные в партийных документах установки на максимальные темпы индустриализации также усложняли задачу. Из двух вариантов первого пятилетнего плана (на 1928/29-1932/33 гг.) был одобрен “оптимальный” вариант, задания по которому были на 20 % выше. К тому же, по мере реализации этого плана, задания постоянно корректировались в строну увеличения. Использование значительных средств от социалистической промышленности, налогообложения крестьянства, монополии внешней торговли не могло дать нужного результата. Внутренние займы, начавшееся в 1929 г. массовое социалистическое соревнование и другие шаги также не дали необходимых поступлений. Не было и возможности получить иностранные инвестиции или кредиты. В руководстве страны все чаще звучала идея провести индустриализацию за счет усиления давления на крестьянство. Необходим был механизм перекачивания средств из деревни на нужды индустриализации.

В 1929 г. партийное руководство провозглашает курс на сплошную коллективизацию крестьянских хозяйств, которая позволяла, по мнению лидеров большевиков, решить сразу несколько важных для власти задач: обеспечить механизм перекачивания средств на нужды индустриализации; ликвидировать кулачество как класс и тем самым расширить социальную базу режима в деревне; распространить влияние государства на частный сектор сельского хозяйства (и тем самым обеспечить полное огосударствление экономики); ликвидировать так называемое “аграрное перенаселение”.

Сплошная коллективизация развернулась с января 1930 г. Проведенная с беспрецедентным насилием, она стала одной из крупнейших трагедий народа в XX в. и привела к тяжелейшим долговременным последствиям. От политики “раскулачивания” пострадало, по некоторым данным, до 15 млн человек. Первым результатом этой политики стал массовый голод, разразившийся в 1932–1933 гг. именно в наиболее богатых зерновых районах страны, где каток коллективизации прокатился по крестьянству сильнее всего. Жертвами голода стали до восьми млн человек.

За 1929–1932 гг. поголовье крупного рогатого скота сократилось на 33 %, лошадей — на 32 %, свиней — почти вдвое, овец — в 2,5 раза. Начался массовый исход сельского населения в города. Однако это также входило в планы руководства — индустриализации требовались рабочие руки. В течение 30-х годов из села ушли более 15 млн человек, а численность рабочего класса увеличилась с 9 до 24 млн. Объемы сельскохозяйственного производства в результате коллективизации почти не изменились (лишь среднегодовое производство зерна увеличилось на 6–7 млн т). Зато эти показатели теперь обеспечивали не 55 млн крестьян-единоличников, а 35 млн колхозников, к тому же полностью зависимых от государства.

Безусловно, главным историческим результатом коллективизации было другое — осуществленный ценой больших усилий и издержек индустриальный скачок. Темпы роста тяжелой промышленности были почти втрое выше, чем и без того высокие показатели индустриального развития страны накануне первой мировой войны и составляли, по официальным данным, ежегодно 17 %. По абсолютным объемам производства промышленной продукции СССР занял второе место в мире после США. СССР превратился из аграрной страны в индустриально-аграрную. Созданный мощный промышленный потенциал заложил основу для победы в Великой Отечественной войне.

Вместе с тем рост тяжелой индустрии был достигнут ценой отставания легкой и пищевой промышленности, стагнации аграрного сектора, сверхцентрализации экономической жизни и окончательного слома механизмов саморегуляции экономики. Вместо этого в стране в 30-е годы оформилась общественная система мобилизационного типа, получившая в литературе оценку “тоталитарной”, “классической советской” и.т.д.

Ее экономическую основу составляли полное подчинение производителя государству и зависимость от него; ликвидация свободы труда и замена ее внеэкономическим принуждением; фактическое присвоение государством средств производства и рабочей силы; государственное регулирование рабочего дня и заработной платы; запрет забастовок; экономическая автаркия; милитаризация экономики и труда; государственное регулирование имущественных отношений.

Ее политической основой являлись господство однопартийной политической системы; уничтожение политических оппонентов в лице других партий и внутри правящей партии; сращивание партийного и государственного аппарата; создание системы официальных (огосударствленных) массовых организаций; унификация всей политической и общественной жизни; культ харизматического вождя; мощный репрессивный аппарат; разветвленный аппарат обработки общественного сознания.

В сфере духовной жизни она характеризовалась огосударствлением партийной идеологии и символики; изъятием и уничтожением литературы, не укладывающейся в идеологические рамки режима; государственным контролем над средствами массовой информации; жестким контролем над единой системой идеологизированного образования; унификацией и стандартизацией духовной жизни; деятельностью пропартийных творческих союзов.

Такая система организации общества держалась на двух важнейших “китах” — масштабной идеологической и политико-воспитательной работе, призванной убедить население в правильности проводимого политического курса, и отлаженной репрессивной машине, позволявшей не только наказывать противников режима, но и профилактировать их появление путем “срезания” целых слоев населения, потенциально опасных для власти.

На это были нацелены не только органы НКВД, но и само советское законодательство. Оно позволило, например, только по РСФСР, на вполне законной основе привлечь к судебной ответственности за 1926–1952 гг. судами первой инстанции около 40 млн человек. В эту цифру не вошли репрессии в ходе сплошной коллективизации, внесудебные решения “троек”, депортация народов и т. п. По официальным данным, в 1930–1952 гг. по обвинению в контрреволюционной деятельности и антигосударственных преступлениях были осуждены 3 778 234 чел., из которых 786 098 были расстреляны.

Построенный в СССР “государственный социализм” явился не только материализацией марксистско-ленинской идеологической концепции, но иной, альтернативной капитализму моделью развития индустриального общества. Ее создание стало одним из вариантов выхода из общемировой структурной перестройки. В отличие от радикального правого, фашистского, это был ультралевый вариант общемирового общественного развития. Столкновение этих альтернатив (а также и неолиберальной модели выхода из мирового кризиса, предложенной США, Англией и Францией) во многом определило и последующее их противоборство в ходе второй мировой войны.

Внешняя политика советского государства с октября 1917 г. не претерпела серьезных изменений. Она оставалась в плену идеологических догм. Однако если первоначально она строилась на убеждении Ленина, Троцкого и других лидеров большевизма в близости мировой революции (на нужды которой тратились колоссальные средства полунищей страны), то к концу 20-х годов утвердилась иная идеологическая схема, согласно которой признавалось, что СССР в течение достаточно долгого времени может оставаться единственной страной социализма (народная Монголия была не в счет), а потому поведение на международной арене должна была определять формула: “СССР — осажденная крепость”.

В течение многих десятилетий советская внешняя политика отражала противоречивость, обусловленную курсом на поддержку мировой революции и необходимостью устанавливать “нормальные” отношения с капиталистическим миром.

Изначально приоритет во внешней политике Советской России долгое время оставался за Германией: их объединяло положение “изгоев” в послевоенном европейском и мировом сообществе, а также стремление обеих стран преодолеть с помощью друг друга международную изоляцию. Советской России было необходимо получение кредитов и машин для нужд индустриализации. Германия была заинтересована в преодолении с помощью России ограничений, наложенных на нее Версальским договором. Обеим странам не только удалось достичь своих целей, но и заметно изменить сам характер межгосударственных отношений, сделать их более доверительными (что было подтверждено Раппальским договором 1922 г.).

Ситуация изменилась с приходом к власти в Германии фашистов. Довольно скоро все основные направления сотрудничества были свернуты, а с 1934 г. начинается кратковременный период переориентации внешней политики СССР на страны западной демократии (выразителем этого курса стал сменивший Г.В. Чичерина М.М. Литвинов). В рамках этого курса СССР был принят в Лигу Наций, попытался стать центральным звеном создаваемой системы коллективной безопасности в Европе, ограничить начинавшуюся фашистскую экспансию.

Начало кризису этого направления внешней политики СССР положил мюнхенский сговор западных демократий с фашистскими лидерами в отношении судьбы Чехословакии, происшедший не в последнюю очередь из-за заметного падения международного авторитета СССР в ходе массовых репрессий 1937–1938 гг. Весной 1939 г. советские руководители начали контакты с германским руководством относительно нового сближения. Интерес СССР лежал, в первую очередь, в заключении кредитного соглашения с Германией (необходимого в том числе и для финансирования обширных военных программ). Гитлеру же был необходим нейтралитет Сталина в намечавшейся войне с Польшей. Окончательное решение о тесном альянсе с Германией было принято в августе, когда московские переговоры с миссиями Англии и Франции зашли в тупик, а у Сталина появился реальный шанс договориться с Гитлером о разделе сфер влияния в Восточной Европе.

В рамках договоренностей, достигнутых в августе-сентябре 1939 г. между Сталиным и Гитлером, в состав СССР в 1939–1940 гг. оказались включенными территории, прежде входившие в состав Российской империи — Прибалтика, Западная Украина и Западная Белоруссия, Бессарабия. Лишь Финляндию не удалось вновь вернуть под власть великого восточного соседа. Но постепенно в рамках сотрудничества между СССР и Германией нарастала напряженность. Она была обусловлена прежде всего приближением сроков нападения Германии на СССР, объявленного Гитлером в качестве главной задачи нацистов еще при зарождении фашистского движения в Германии.

Для реализации своих намерений Москва оказывала на страны Прибалтики и Финляндию сильное политическое и военное давление; в 1940–1941 гг. были осуществлены массовые депортации многих сотен тысяч жителей Прибалтики в восточные районы Советского Союза.

Отказ Финляндии согласиться на советские требования привел к советско-финской войне, показавшей военную слабость Красной Армии и укрепившей уверенность Гитлера в успехе предстоящей войны с СССР. В период после заключения советско-германского пакта советское руководство не смогло осуществить крупные меры по укреплению обороноспособности страны и ее подготовке к войне. Сталин игнорировал многочисленные факты и предупреждения о готовящемся нападении Германии; в результате оно оказалось внезапным и неожиданным.

Разразившаяся 22 июня 1941 г. война с Германией стала второй в XX в. битвой народов нашей страны за свободу и независимость. Это была всенародная Великая Отечественная война, стоившая народу огромных материальных и людских потерь. Как и в августе 1914 г., летом 1941 г. волна патриотических настроений вылилась в стремительную мобилизацию, сплочение населения вокруг властных структур и общенационального лидера — Сталина.

Вместе с тем сам вождь и близкие ему члены высшего руководства пребывали первое время в состоянии шока не только от внезапно начавшейся войны, но и от катастрофических последствий ее первого периода. Всего за несколько недель боев Красная Армия потеряла более 100 дивизий (три пятых всех войск западных приграничных округов).

Были уничтожены или захвачены противником более 20 тыс. орудий и минометов, 3,5 тыс. самолетов (из них 1200 были уничтожены прямо на аэродромах в первый день войны), шесть тыс. танков, более половины складов материально-технического обеспечения. Основные силы войск Западного фронта оказались в окружении. Фактически в первые недели войны оказались разгромлены все силы “первого эшелона” Красной Армии. По оценкам Генерального штаба РККА, безвозвратные потери действующей армии за второе полугодие 1941 г. составили 5 млн человек, что составляло 90 % всей предвоенной численности Красной Армии.

В короткий срок вся страна превратилась в единый боевой лагерь. Одной из центральных задач была эвакуация созданного в годы первых пятилеток мощного промышленного потенциала (при невозможности перемещения заводов и фабрик они уничтожались). За короткий срок на Восток было перевезено свыше 1500 крупных предприятий. Большинство из них в рекордные сроки приступали к выпуску продукции, необходимой для фронта. Краматорский металлургический комбинат выпустил первую продукцию через 12 дней после прибытия на новое место. В ряде случаев оборудование монтировалось прямо под открытым небом, а осваивали его старики, женщины и дети. Небывалый героизм работников тыла позволил к лету 1942 г. завершить перевод экономики на военные рельсы. Располагая меньшим, чем Германия промышленным потенциалом, СССР произвел за годы войны почти вдвое больше военной техники и боеприпасов.

Ценой огромных потерь и нечеловеческих усилий всего народа германская военная машина была остановлена лишь на подступах к Москве осенью 1941 г.

Однако первые успехи Красной Армии были восприняты руководством как свидетельство наметившегося перелома в войне, которого на самом деле еще не было. В начале 1942 г. Сталин поставил перед действующей армией задачу развития широкомасштабного наступления против немцев, не считаясь с реальными ресурсами и возможностями. Результатом этого просчета стали не только крупнейшие военные неудачи в Крыму и под Харьковом, но и начало генерального немецкого наступления на Волгу и Кавказ. Лишь в ноябре 1942 г. советские войска перешли в контрнаступление в районе Сталинграда и нанесли крупнейшее военное поражение германской армии и ее союзникам (общие потери германских войск составили 1,5 млн человек). В ходе летней военной кампании 1943 г. коренной перелом в ходе всей войны был завершен победой советских войск в районе Курской дуги, где противник потерял 0,5 млн человек. Гитлеровская военная машина получила в результате поражения смертельную рану, от которой так и не смогла оправиться. В конце того же года Советская Армия вступила в Европу, как армия, несущая народам освобождение от немецкого “нового порядка”.

Советский Союз превратился в ведущую силу антигитлеровской коалиции, объединившей СССР, США, Англию, Францию, Китай и многие другие страны. 9 мая 1945 г. стало днем Великой Победы над врагом.

Цена ее была беспримерно велика. Страна заплатила за свободу жизнью 27 миллионов своих сынов и дочерей (в том числе на полях сражений остались 11,3 млн человек) и третьей частью национального богатства. Главным итогом великой победы над фашизмом для СССР стало превращение его в одну из двух сверхдержав (наряду с США), определявших основные процессы мирового развития.

Для советского народа победа в войне имела противоречивые последствия. С одной стороны, с разгромом фашизма значительно ослабла угроза новой войны, укрепился международный авторитет СССР, создавались предпосылки для возможных благоприятных перемен внутри страны (многие хотели ослабления репрессивной практики, демократизации общественной жизни и либерализации экономики). Однако, с другой — победа означала неизбежность не только консервации, но и еще большего укрепления существующей в СССР модели общественно-политического и социально-экономического развития.

Победа изменила облик СССР в глазах мирового сообщества. Впервые за долгие годы на него перестали смотреть через призму образа врага. Казалось, были забыты массовые репрессии, сплошная коллективизация, отказ платить по царским долгам. Даже крупнейшие деятели русской эмиграции скорректировали свои позиции, признав “державность” новой власти и возрождение былого величия России в мире.

В то же время и у многих представителей советского народа, побывавших в годы войны за пределами страны (8—10 млн в составе действующей армии и 5,5 млн репатриантов) изменилось восприятие Запада: были поколеблены многие идеологические стереотипы, усиливался интерес к зарубежной культуре, образу жизни, непривычным духовным ценностям.

Однако эти настроения не могли носить долговременного характера, так как с уничтожения фашизма прежние противоречия между странами антигитлеровской коалиции не только проявились вновь, но и еще более углубились в условиях радикального изменения расстановки сил на международной арене.

Поражение стран “оси” в войне коренным образом изменило соотношение сил в мире. СССР превратился в одну из ведущих мировых держав, без которой, по словам Молотова, не должен был теперь решаться ни один вопрос международной жизни. Этот новый статус Сталин потребовал подкрепить созданием на территории Турции советских военно-морских баз, а также протекторатом СССР над Триполитанией (Ливия).

Однако господство и могущество США за годы войны выросли еще больше. Их валовой национальный продукт вырос за эти года на 70 %, а экономические и людские потери в войне были минимальны. Став в военные годы международным кредитором, США получили возможность расширить свое влияние на другие страны и народы. Президент Трумэн в 1945 г. заявил, что победа во второй мировой войне “поставила американский народ перед необходимостью править миром”. Начался постепенный отход американской администрации от соглашений военной поры.

Все это вело к тому, что вместо сотрудничества в советско-американских отношениях наступила полоса взаимного недоверия и подозрительности. Советский Союз тревожила ядерная монополия США и попытки диктата в отношениях с другими странами. США были обеспокоены заметным ростом авторитета и влияния СССР в Европе и мире. Все это и привело к началу “холодной войны”.

“Похолодание” началось практически с последними залпами войны в Европе. Через три дня после победы над Германией США объявили о прекращении поставок в СССР военной техники по ленд-лизу и не только прекратили ее отгрузку, но и вернули американские суда с такими поставками, которые уже находились у берегов Советского Союза.

После успешного испытания американцами ядерного оружия, позиция Трумэна еще более ужесточилась. США постепенно отходили от уже достигнутых в годы войны договоренностей. В частности, было решено не делить поверженную Японию на зоны оккупации (в нее были введены лишь американские войска). Это настораживало Сталина, подталкивало его к усилению влияния на те страны, на территории которых в это время находились советские войска. Это, в свою очередь, вело к росту подозрительности у лидеров западных стран. Она еще более усиливалась в связи с резким ростом в них численности коммунистов (их число с 1939 по 1946 г. в Западной Европе выросло втрое).

Война унесла не только многие миллионы человеческих жизней советских людей, но и уничтожила треть национального богатства страны. Кроме почти полностью уничтоженной индустриальной базы в европейской части страны, здесь было разрушено более половины жилого фонда, треть домов крестьян. Вдвое сократилось производство зерна, почти наполовину — мяса.

Однако развернувшаяся “холодная война”, снова, как и в середине 20-х годов, диктовала необходимость первоочередного восстановления и развития не потребительского сектора экономики СССР, а тяжелой промышленности. Эта задача была решена в кратчайшие сроки. Согласно официальной статистике, уже к 1948 г. объем промышленного производства превзошел довоенный уровень, а в 1950 г. превысил его уже на 73 % (при плане — 52 %). Тяжелая промышленность увеличила выпуск продукции вдвое, а легкая и пищевая — на 23 %. Кроме самоотверженного труда советского народа немалую роль сыграли и репарации с Германии (почти 4,3 млрд долл.). Они не только обеспечили до половины оборудования, установленного в промышленности в эти годы, но и в некоторой степени способствовали техническому перевооружению производства. В то же время, вывезенный из поверженной Германии (а также Австрии, Венгрии, Чехословакии и Маньчжурии) технический потенциал не привел в целом к научно-техническому прогрессу отечественной промышленности. Наоборот, составив ее основу на долгие годы, он “законсервировал” тот уровень, который был современным в Германии и в ряде других стран еще в середине 30-х годов.

Немаловажным фактором был и труд заключенных (в 1950 г. их только в системе ГУЛАГа было свыше 2,5 млн чел.) и спецпереселенцев (около 2,3 млн человек), которые только в 1951 г. выпустили продукции и выполнили работ более чем на 30,5 млрд руб.

В годы четвертой пятилетки было восстановлено или вновь построено 6200 крупных промышленных предприятий, что было равно всему промышленному потенциалу, созданному за годы предвоенных пятилеток. С учетом обострения “холодной войны” были созданы огромные резервные запасы. Они превышали в начале 1953 г. довоенные стратегические резервы страны по зерну — в четыре раза, цветным металлам — в 10 раз, нефтепродуктам — в три раза, по углю — в пять раз. Значительно выросли золотые запасы СССР, составлявшие к концу 40-х годов 1500 тонн.

“Большой скачок” второй половины 40-х годов был подготовлен и еще большим усилением административно-политического нажима властей на деревню. Крестьяне вынуждены были сдавать молоко по 25 копеек за 1 литр при розничной цене в продаже 2 руб. 70 коп., а 1 кг мяса — по 14 коп. при его цене в магазине 11 руб. 40 коп. Отсутствие экономических стимулов к труду вело к неуклонному сокращению производства важнейших видов аграрной продукции. Если в 1937 г. урожай зерновых составлял 87 млн т, а в 1940 г. — 76 млн т, то в 1950 г. — лишь 66 млн т (и это несмотря на то что территория страны и посевных площадей выросли за счет Прибалтики и Западной Украины, Белоруссии и Молдавии). Официальная же пропаганда давала совершенно иную картину. В 1952 г. власти объявили о решении новой “исторической задачи” — полном и окончательном “решении зерновой проблемы”. На самом же деле для обеспечения снабжения армии и городов хлебом они были готовы вновь принять чрезвычайные меры. Свертывание остававшихся экономических стимулов поставило сельское хозяйство страны на грань катастрофы.

Главным направлением развития политической системы страны стало ужесточение политического режима. Объясняя в 1946 г. необходимость преобразования Совета Народных Комиссаров в Совет Министров, Сталин отмечал: “Народный Комиссар или вообще комиссар — отражает период неустоявшегося строя… Этот период прошел. Война показала, что наш общественный строй очень крепко сидит и нечего выдумывать названия такого…” Реальная власть в стране окончательно оказалась в руках узкого круга лиц — “ближнего” (или “узкого”) Политбюро в составе пяти человек во главе с самим Сталиным.

В стремлении ограничить влияние западных идей и образа жизни на советских людей партийное руководство значительно расширило “население” ГУЛАГа. В Сибири и Коми АССР оказались сотни тысяч бывших военнопленных. Сюда же попали бывшие работники госаппарата, помещики, предприниматели, зажиточные крестьяне из Прибалтики, Западной Украины и Белоруссии. В лагерях оказались и сотни тысяч военнопленных Германии и Японии. С конца 40-х годов стали прибывать и многие тысячи рабочих и крестьян, не выполнявших нормы выработки или посягнувших на “социалистическую собственность” в виде нескольких картофелин или колосков, вмерзших в землю после уборочной страды. Лишь смерть Сталина остановила подготовку нового крупного политического процесса, главными обвиняемыми на котором могли оказаться его ближайшие соратники по Политбюро.

Со смертью Сталина в марте 1953 г. завершилась целая эпоха в жизни СССР. Отсутствие легитимных механизмов передачи верховной власти вызвало затяжной ее кризис. Борьба за личное лидерство длилось вплоть до весны 1958 г. и прошла несколько этапов.

На первом из них (март-июнь 1953 г.) ключевые позиции в руководстве заняли новый глава правительства Г.М. Маленков и его первый заместитель Л.П. Берия.

Первые шаги нового руководства были обнадеживающими. Началось осуждение “культа личности” Сталина; реальная власть оказалась сосредоточена в руках не партийных, а государственных органов; была объявлена широкая амнистия; прошла реорганизация карательных органов. Однако попытки ограничить функции партийного аппарата имели для Маленкова и Берии роковые последствия. В июне 1953 г. Берия был арестован, а позже осужден и расстрелян. Маленков еще не понимал, что следующей жертвой партаппарата будет он сам.

С лета 1953 по февраль 1955 г. продолжался второй этап борьбы за власть. Теперь она развернулась между терявшим свои позиции с каждым днем Маленковым и все более набиравшим силу первым секретарем ЦК КПСС Н.С. Хрущевым. Завершился он снятием Маленкова с поста главы правительства.

На третьем этапе (февраль 1955 — март 1958 г.) усилившийся Хрущев противостоял “старой гвардии” Президиума ЦК. Он завершился его назначением на пост главы правительства при сохранении обязанностей главы партии. Это означало не только его полную победу, но и возврат к сталинской практике единоличного управления.

Вместе с тем наследники Сталина не могли сохранять оставленную им Систему без перемен. Они постарались не только стремительно избавиться от ее наиболее одиозных проявлений, но и возложить ответственность за них на покойного вождя. В короткий срок были приняты меры по реабилитации невинно осужденных; укреплению законности; развитию коллегиальности в руководстве; расширению прав союзных республик в экономической и правовой сферах; восстановлению автономии ряда народов Северного Кавказа; реорганизации системы управления экономикой.

Особое значение имели решения XX съезда КПСС, главной задачей которого было подведение теоретической базы под наметившиеся коррективы сталинской внутренней и внешней политики. В докладе “О культе личности и его последствиях”, с которым было поручено выступить Хрущеву, впервые приводились многие примеры беззаконий сталинского режима. Однако его жертвами рассматривались лишь “невинно пострадавшие” коммунисты сталинской ориентации. Сторонники троцкистской оппозиции, “правого уклона”, а тем более представители “бывших” оправданию не подлежали. Более того, в доклад были включены традиционные положения о “врагах народа”, о справедливости борьбы с ними сталинского руководства ВКП(б). Говорилось и о том, что сталинизм “не изменил природы социализма”. Все это показывало, что на XX съезде был осужден Сталин, а не сталинизм, сущности которого, вероятно не хотели понимать, да и не могли понять соратники и наследники вождя. Тем не менее доклад Хрущева имел поистине историческое значение. Это был безусловный прорыв в осмыслении феномена сталинизма, осуждении его преступлений. Съезд имел значение и в деле продолжения реабилитации жертв сталинизма. За период 1956–1961 гг. было реабилитировано в общей сложности почти 700 тыс. человек, т. е. в сто раз больше чем за 1953–1955 гг.

Серьезные перемены были осуществлены в социально-экономической политике. Маленков вернулся к предложениям, высказанным в середине 40-х годов Н.А. Вознесенским о необходимости перенесения центра тяжести на развитие аграрного сектора и легкой промышленности, что могло бы в короткий срок улучшить снабжение населения товарами первой необходимости (к этому времени капиталовложения в сельское хозяйство составляли лишь пятую часть финансирования промышленности). Были приняты меры по возрождению экономических стимулов к труду. Крестьяне восприняли эти шаги с явным одобрением. Не замедлили сказаться и результаты — среднегодовые темпы прироста продукции сельского хозяйства и легкой промышленности вскоре достигли 7 %.

Однако после отстранения Маленкова от дел предложенные им меры были постепенно свернуты, а сам он обвинен в “буржуазно-меньшевистском перерождении”. Но различия экономической политики не могли быть кардинальными и ограничивались как при Маленкове, так и при Хрущеве жесткими рамками коммунистической идеологии: господством государственной (“социалистической”) собственности, централизованным планированием; отсутствием серьезных экономических стимулов к труду. Поэтому большинство экономических новаций 50-х годов сводилось к государственным программам и реорганизации управленческих структур. Однако и эти перемены были весьма результативными. За 1953–1958 гг. прирост продукции сельского хозяйства составил 34 % в сравнении с 1948–1952 гг. В ходе пятой и шестой пятилеток вошли в строй более восьми тысяч крупных промышленных предприятий.

Выплавка чугуна и стали выросла в 5,3 раза, проката — в 6 раз, добыча электроэнергии — в 3, а угля — в 3,4 раза, нефти — в 7,6 раз, газа — в 14 раз. Темпы развития основных отраслей хозяйства в 1956–1958 гг. составили 10–15 % вместо 7,6 % по плану. Основные производственные фонды в промышленности за годы семилетки (1959–1965 гг.) удвоились. Все это свидетельствовало о том, что к началу 60-х годов СССР вступает в качественно новый этап своего развития — были созданы экономические основы индустриального общества, т. е. решена в основных чертах та историческая задача, которая стояла перед страной в начале века.

Это проявилось, в частности:

— в изменении структуры экономики страны (она была теперь уже не аграрной, как в начале века и не индустриально-аграрной, как перед войной, а индустриальной);

— появились новые отрасли производства, отражающие новый уровень индустриального развития (нефтехимия, электроэнергетика, электротехника, производство искусственных материалов и т. п.);

— в ведущих отраслях производства машинный труд заменил ручной;

— выросла энергообеспеченность промышленного и сельскохозяйственного производства;

— выросла производительность труда;

— значительно увеличились темпы экономического развития (при этом темпы экономического роста превысили темпы прироста населения);

— сформировались условия для повышения общеобразовательного уровня населения и культурно-технического уровня работающих;

— значительно увеличился удельный вес городского населения;

— наметился поворот страны к научно-техническому прогрессу (величайшими достижениями на этом пути стали запуск в 1957 г. первого в мире искусственного спутника Земли и первый в истории человечества пилотируемый полет вокруг Земли Ю.А. Гагарина). Однако, как и прежде, новейшие научные достижения и открытия использовались, главным образом, в военно-технической области и почти не влияли на техническую оснащенность производства.

Экономический прорыв сделал возможной проведение сильной социальной политики. Самым ярким социальным достижением 50-х — начала 60-х годов стала программа широкомасштабного жилищного строительства. За 1955–1964 гг. жилой фонд в городах увеличился на 80 %. Это дало возможность переселиться в новые квартиры каждому четвертому жителю страны (54 млн человек). Менялся и сам жилищный стандарт: семьи чаще всего получали не комнаты в коммунальной квартире, а отдельные (хотя и небольшие) квартиры. Быстрыми темпами шло строительство новых школ, больниц и институтов. Они оснащались новыми видами технического оборудования.

Однако по мере нарастания экономических проблем, все более отчетливой становилась тенденция правительства решать возникающие трудности за счет населения. В начале 60-х годов почти на треть были снижены тарифные расценки на производстве. Цены на продукты повседневного спроса выросли на 25–30 %.

Все более отчетливо заявляли о себе и недостатки новой системы управления экономикой. Особенно отчетливо они проявились в сельском хозяйстве. После кратковременного периода подъема 1954–1958 гг. (когда среднегодовые темпы роста его производства составляли 7–8%, а доля капиталовложений достигла 1/3 от всего их объема) ситуация вновь обострилась. Новое падение темпов производства привело к перебоям в снабжении продовольствием. С 1963 г. начались регулярные закупки зерна за границей. Среди причин кризиса аграрной политики КПСС следует назвать прежде всего постепенный отход от принципов материальной заинтересованности крестьянства. Другой причиной стало снижение объемов капиталовложений в аграрный сектор в начале 60-х годов. Неправильное землепользование привело к эрозии почв на целине, отдача от которой упала на 65 %. “Кукурузная эпопея”, в ходе которой площади под эту культуру волевым решением партийного руководства были увеличены вдвое (с 18 до 36 млн га), привела к значительному снижению сбора зерновых. Кроме того в условиях “коммунистического скачка” и развертывания масштабных социальных программ (главным образом, в городах) сельское хозяйство вновь превратилось в “пасынка” экономики, в канал перекачивания средств (теперь уже для нужд “развернутого коммунистического строительства”). Ситуация в сельском хозяйстве начала 60-х годов показала, что ориентированные на изъятие сельскохозяйственной продукции у производителя принципы организации колхозного производства делали невозможным ее расширенное воспроизводство.

Глубинные же причины кризиса советской экономики к середине 60-х годов заключались в начавшемся после ликвидации сталинской системы репрессий разложении традиционной советской экономической и политической модели.

Весьма важные перемены происходили и в национальных отношениях. Предоставление больших прав союзным и автономным республикам, “коренизация” их руководящих кадров ускорили формирование национальных элит.

Все это свидетельствовало о том, что “мобилизационная” модель не только экономической, но и политической системы СССР с созданием основ индустриального общества выполнила свою главную задачу и нуждается в серьезных изменениях.

Отчасти это понимало и высшее руководство, предпринявшее в начале 60-х годов попытки политического реформирования, а в середине 60-х приступившее к реализации серьезной экономической реформы.

Однако довольно скоро эти реформы были свернуты. Политические реформы завершились с отстранением от власти Хрущева в октябре 1964 г. Экономическая же реформа 1965 г. была сведена на нет после “Пражской весны” 1968 г.

Политическое развитие СССР в середине 60-х — середине 80-х годов характеризовалось, главным образом, “контрреформами”, не просто вернувшими реальную силу партийному аппарату, но и еще более усилившими ее и законсервировавшими это новое положение дел.

По сути, партийно-государственный аппарат в эти годы обрел статус нового господствующего сословия, которому не хватало лишь одного — наследования своих полномочий и привилегий. Значительно выросло влияние руководства армии и КГБ на принятие важнейших для страны решений.

Экономическое развитие страны в середине 60-х — середине 80-х годов показало, что директивная модель экономического развития свой ресурс окончательно выработала. Она могла какое-то время развиваться по инерции. Но в историческом плане она была обречена. Самой главной проблемой стала ее невосприимчивость к научно-техническому прогрессу и отвлечение огромных средств для развития военно-промышленного комплекса. В то время как ведущие страны Запада в начале 70-х годов вступили в эпоху перехода к информационному обществу, СССР так и не сумел до конца завершить переход к обществу индустриальному. Назревала угроза нового стадиального отставания страны от индустриально развитых держав мира.

Наряду с экономическими проблемами, нарастали предпосылки для духовного кризиса советского общества. Его главной предпосылкой стал кризис официальной идеологии, а наиболее ярким проявлением — движение диссидентов.

Назревал и кризис в межнациональных отношениях, проявившийся в росте национальных движений практически во всех союзных республиках СССР.

Вместо своевременного и внимательного анализа складывающейся ситуации власти взяли на вооружение концепцию “развитого социализма”, в основе которой лежал вывод о бесконфликтности развития общества, отсутствии в нем реальных противоречий и проблем. Она была настолько туманна и непонятна даже самим партийным лидерам и идеологам, что долго объяснять причины неудач в строительстве коммунизма не могла. Разрыв между заявлениями партийных идеологов и реалиями жизни были настолько велики, что весьма скоро у людей угасла не просто вера в конечную цель (коммунизм), но и был утрачен идейный стимул к труду (экономического же не было и прежде).

Кризис в обществе к середине 80-х годов принял системный характер. Необходимы были срочные и эффективные меры по его преодолению. Начавшаяся в 1985 г. с приходом М.С. Горбачева “перестройка” стала последней попыткой социалистического реформирования советского общества.

В качестве стратегической задачи новое руководство страны определило курс на ускорение социально-экономического развития страны. При отсутствии экономических стимулов к труду нужно было задействовать стремление людей к изменению общества (“человеческого фактора”, как отмечалось в официальных документах). А это, в свою очередь, требовало обновления обветшалой идеологии. Задача построения коммунизма была объявлена “несвоевременной” и отнесена на неопределенный срок (а, по существу, снята с повестки дня). В качестве главной партийной задачи теперь значилось “совершенствование социализма”. Более общими, неконкретными стали и партийные установки.

Первая развернутая экономическая программа появилась лишь летом 1987 г. Она нацеливала на расширение самостоятельности предприятий на принципах хозрасчета и самофинансирования; постепенное возрождение частного сектора экономики; отказ от монополии внешней торговли; возможность закрытия убыточных предприятий; создание банковской сети. Однако предприятия получали право вести самостоятельную экономическую деятельность лишь после выполнения обязательного государственного заказа, а министерства поспешили установить госзаказ практически на весь объем производства. Сохранялись также централизованная система снабжения предприятий материальными ресурсами и госконтроль над системой ценообразования. Все это не давало предприятиям реальной возможности самостоятельной экономической деятельности. Тем не менее одним из немногих результатов этой реформы стало начало формирования частного сектора в экономике. Началась и легализация “теневой” экономики, в которой заметное место заняли и представители номенклатуры, скопившие немалые средства на коррупции и казнокрадстве. По самым скромным подсчетам, ежегодно частный сектор “отмывал” до 90 млрд руб. В стремлении показать населению результативность реформ, власти постоянно шли на увеличение заработной платы, которая стала расти темпами, опережающими возможности производства (в 1985 г. средняя зарплата составляла 190 руб., а в 1991 г. — 530 руб.). В результате неудовлетворенный спрос населения на товары и услуги в 1990 г. составил 165 млрд рублей (275 млрд долларов по официальному курсу). С прилавков магазинов исчезли товары.

Ухудшавшаяся с каждым днем ситуация в экономике вынудила власти в 1990 г. объявить как о главной задаче о переходе к рыночной экономике. Это вызвало всплеск разногласий в высшем партийном руководстве. Поскольку союзное правительство затягивало решение этой задачи, республики Союза начали разрабатывать собственные программы экономических преобразований. Руководство РСФСР поддержало программу С.С. Шаталина и Г.А. Явлинского, предполагавшую обеспечить переход к рынку за 500 дней. Ее основу составляла стремительная приватизация государственных предприятий и значительное ограничение экономических полномочий Центра. После отказа Президента СССР Горбачева одобрить эту программу руководство России (Б.Н. Ельцин, избранный в 1991 г. Президентом РСФСР) объявило, что начинает реализацию этой программы в одностороннем порядке. Причем она означала уже не частичное обновление прежней экономической системы, а ее полный демонтаж.

Главными причинами неудач экономического реформирования в годы “перестройки” стали: непрерывные корректировки принимаемых экономических реформ; промедление в осуществлении уже принятых решений; начало демонтажа прежней вертикали управления экономикой без создания новых механизмов управления; отставание процессов экономического реформирования от быстрых перемен в политической и духовной сферах жизни; обострение проблемы национального сепаратизма и ослабление роли Центра; активизация политической борьбы вокруг путей экономического развития страны; утрата населением веры в способность Горбачева добиться реальных перемен к лучшему.

К лету 1991 г. экономические реформы Горбачева потерпели окончательный крах.

Таким образом, советская экономика в своем развитии в 1985–1991 гг. прошла сложный путь от планово-директивной модели к рыночной. Это означало полный демонтаж системы управления экономикой, работавшей десятки лет. Однако и экономической системы, основанной на материальном стимулировании производителя создать так и не удалось. В результате прежние структуры управления оказались разрушены, а новые созданы не были. Коллапс советской экономики в этих условиях был неизбежен.

Главным достижением в духовной сфере в годы “перестройки” стало зарождение свободы слова и независимых средств массовой информации. Они во многом обусловили необратимость начавшихся в обществе перемен. В то же время, эти годы были отмечены самым серьезным кризисом коммунистической идеологии, приведшим к возрождению идейного плюрализма и ренессансу либеральных идейных ценностей и политической доктрины.

Перемены в политической системе общества на первых порах не планировались. Вместо них, как и прежде, начались кадровые перемещения номенклатурных работников (в короткий срок были заменены на своих постах половина членов Политбюро, 70 % руководителей обкомов КПСС, более 50 % министров союзного правительства). Однако результат этих передвижений мало сказался на общей ситуации в стране.

Перелом в ней наступил летом 1988 г., когда было объявлено о начале политической реформы. Главной ее идеей стала попытка соединить несовместимое: классическую советскую политическую модель, предполагавшую единовластие Советов — с либеральной, опирающейся на разделение властей. Главным пунктом реформы стало перераспределение властных полномочий от партийных структур к советским, создаваемым в ходе относительно свободных выборов. Это было самым сильным ударом по номенклатуре за все годы ее существования, так как подрывало сами основы ее существования. К тому же вслед за этим Горбачев отправил в отставку из 460 членов и кандидатов в члены ЦК КПСС сразу 110 человек, а также заменил почти 85 % руководящих кадров аппарата ЦК — опоры системы управления. Но именно эти решения не только лишали Горбачева поддержки номенклатуры, но и вынуждали ее захватить в личную собственность то, что прежде находилось в ее управлении.

В 1988 г. начался процесс возрождения многопартийности в СССР, а в следующем — выборы народных депутатов СССР. Начали формироваться предпосылки для раскола КПСС — в ней весной 1990 г. оформились несколько “платформ”, по сути являвшихся первыми после 1921 г. фракциями. Начался массовый выход из КПСС (она в короткий срок сократилась с 19 до 15 млн человек). На III Съезде народных депутатов СССР (март 1990 г.) были приняты два важных решения: отменена 6-я статья Конституции СССР 1977 г. (закреплявшая “руководящую и направляющую роль” КПСС в обществе) и проведены выборы первого Президента СССР (им стал Горбачев).

Демократизация общественной жизни не могла не коснуться сферы межнациональных отношений. Годами копившиеся проблемы, которые власти долго старались не замечать, проявились в резких формах сразу, как только повеяло свободой.

Лидеры национальных движений, стремясь обеспечить себе массовую поддержку, делали особый упор на то, что их республики и народы “кормят Россию” и союзный Центр. По мере углубления экономического кризиса это вселяло в сознание людей мысль о том, что их процветание может быть обеспечено лишь в результате выхода из состава СССР. Для партийной же верхушки республик создавалась исключительная возможность для обеспечения быстрой карьеры и благосостояния. “Команда Горбачева” оказалась не готова предложить пути выхода из “национального тупика” и потому постоянно медлила и опаздывала с принятием решений. Ситуация постепенно начинала выходить из-под контроля.

Обстановка еще более осложнилась после проведения в начале 1990 г. выборов в союзных республиках на основе нового избирательного закона. Почти везде победу одержали лидеры национальных движений. Партийное руководство республик предпочло поддержать их, рассчитывая остаться у власти.

Начался “парад суверенитетов”: 9 марта декларацию о суверенитете принял Верховный Совет Грузии, 11 марта — Литвы, 30 марта — Эстония, 4 мая — Латвии, 12 июня — РСФСР, 20 июня — Узбекистана, 23 июня — Молдавии, 16 июля — Украины, 27 июля — Белоруссии.

Реакция Горбачева поначалу была резкой. В отношении Литвы, например, были приняты экономические санкции. Однако с помощью Запада она сумела выстоять. В условиях разлада между Центром и республиками в роли арбитров между ними попытались предложить себя лидеры западных стран — США, ФРГ, Франции. Все это заставило Горбачева с большим опозданием объявить о начале разработки нового союзного договора.

Разработка нового союзного договора началась летом 1990 г. Против пересмотра основ Союзного договора 1922 г. выступило большинство членов Политбюро и руководства Верховного Совета СССР. Поэтому Горбачев начал бороться против них с помощью избранного Председателем Верховного Совета РСФСР Б.Н. Ельцина и руководителей других союзных республик.

17 марта 1991 г. был проведен референдум о судьбе СССР. 76 % населения огромной страны высказались за сохранение единого государства. Летом 1991 г. состоялись первые в истории России выборы президента. В ходе избирательной кампании ведущий кандидат от “демократов” Ельцин активно разыгрывал “национальную карту”, предлагая региональным лидерам России брать суверенитета столько, сколько ни “смогут съесть”. Это во многом обеспечило ему победу на выборах. Позиции Горбачева еще более ослабли. Нараставшие экономические сложности требовали ускорить разработку нового союзного договора. В этом теперь уже в первую очередь было заинтересовано союзное руководство. Летом Горбачев согласился на все условия и требования, предъявленные союзными республиками. По проекту нового договора СССР должен был превратиться в Союз Суверенных Государств, в состав которого на равных условиях входили бы как бывшие союзные, так и автономные республики. По форме объединения это была скорее конфедерация. Предполагалось и формирование новых союзных органов власти. Подписание договора было назначено на 20 августа 1991 г.

Часть высших руководителей СССР восприняла подготовку подписания нового союзного договора как угрозу существованию единого государства и попыталась его предотвратить.

В отсутствие Горбачева в Москве, в ночь на 19 августа был создан Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) во главе с вице-президентом Г.И. Янаевым, ГКЧП ввел в отдельных районах страны чрезвычайное положение; объявил расформированными структуры власти, действовавшие вопреки Конституции 1977 г.; приостановил деятельность оппозиционных партий; запретил проведение митингов и демонстраций; установил контроль над средствами массовой информации; ввел войска в Москву.

Утром 19 августа руководство РСФСР выступило с обращением к гражданам республики, в котором расценило действия ГКЧП как государственный переворот и объявило их незаконными. По призыву Президента России тысячи москвичей заняли оборону вокруг здания Верховного Совета, чтобы предотвратить его предполагаемый штурм войсками. 21 августа начала работу сессия Верховного Совета РСФСР, поддержавшая руководство республики. В тот же день Президент СССР Горбачев возвратился в Москву, а члены ГКЧП были арестованы.

Попытка членов ГКЧП “спасти” СССР привела к прямо противоположному результату — распад единой страны ускорился.

21 августа о независимости объявили Латвия и Эстония, 24 августа — Украина, 25 августа — Белоруссия, 27 августа — Молдавия, 30 августа — Азербайджан, 31 августа — Узбекистан и Киргизия, 9 сентября — Таджикистан, 23 сентября — Армения, 27 октября — Туркмения. Скомпрометированный в августе союзный Центр оказался никому не нужен.

Теперь уже речь могла идти лишь о создании конфедерации. 5 сентября V Внеочередной Съезд народных депутатов СССР фактически заявил о самороспуске и передаче властных полномочий Государственному Совету СССР, в составе руководителей республик. Горбачев как глава единого государства оказался лишним. 6 сентября Госсовет СССР признал независимость Латвии, Литвы и Эстонии. Это было началом реального распада СССР.

8 декабря в Беловежской пуще (Белоруссия) собрались Президент России Ельцин, Председатель Верховного Совета Украины Л.М. Кравчук и Председатель Верховного Совета Белоруссии С.С. Шушкевич. Они объявили о денонсации Союзного договора 1922 г. и прекращении существования СССР. Вместо него создавалось Содружество Независимых Государств (СНГ), объединившее первоначально И бывших союзных республик (без Прибалтики и Грузии). 27 декабря Горбачев заявил об отставке. СССР прекратил существование.

Сложный путь за 1953–1991 гг. проделала и внешняя политика СССР. В ней можно выделить несколько наиболее важных этапов. Первый (1953 — конец 60-х годов) характерен сменой внешнеполитической концепции и ее идеологического обеспечения. От жесткой конфронтации с Западом СССР перешел к концепции мирного сосуществования. С достижением военно-стратегического паритета СССР и США в конце 60-х годов начинается второй этап (70-е годы), главным содержанием которого становится разрядка международной напряженности. При этом советские лидеры считали, что согласие США перейти к разрядке продиктовано ослаблением их позиций в мире. США же полагали, что разложение тоталитарных режимов в Восточной Европе может произойти лишь в условиях ослабления внешней угрозы и разрядки напряженности. Третий этап начался после ввода советских войск в Афганистан в конце 1979 г. и продолжался вплоть до середины 80-х годов. Он был характерен новым витком жесткого противостояния СССР и США. Наконец, четвертый этап связан с реализацией внешнеполитической концепции “нового мышления”. Он завершился вместе с распадом СССР в конце 1991 г., а его итогом стали, с одной стороны, ослабление угрозы мировой термоядерной войны, а с другой — распад биполярной системы международных отношений и серьезное изменение геостратегического положения России.

90-е годы стали поворотными в истории России. Был сделан значительный шаг к построению рыночной экономики: в короткий срок оформился рынок труда, жилья, продовольствия и фондовый. Конвертируемой валютой стал рубль. Приватизация привела к передаче в частную собственность десятков тысяч предприятий. Начал формироваться отечественный средний класс — основа стабильности любого общества. Вместе с тем переходный период вызвал немало сложностей, связанных, главным образом, с падением объемов производства и развитием социальной сферы. Смена общественного строя привела, как и в других странах, к социальной дифференциации.

Главным событием в политической жизни страны в 90-е годы стал демонтаж системы власти Советов. Вместо полновластия Советов в основу государственного устройства была положена идея разделения властей, что впервые закреплено в Конституции России. Государственные и местные органы власти стали впервые избираться путем всеобщего, равного, прямого и тайного голосования. Однако эти процессы шли медленнее, чем можно было ожидать, главным образом, из-за отсутствия развитых демократических традиций.

Радикальные изменения произошли в духовной сфере. Большинство населения впервые приняло за основу демократические ценностные ориентации. Вступило в сознательную жизнь первое поколение, сформировавшееся уже в посткоммунистическую эпоху.

Внешняя политика страны заметно ослабила международную напряженность, создала предпосылки для масштабного ядерного разоружения, сделала нашу страну впервые за многие годы органичной частью мирового сообщества.

В результате, к началу XXI в. сложились объективные предпосылки для постепенного перехода России к информационному обществу.