Конец “версальской системы”, новые международные угрозы и конфликты — прелюдия второй мировой войны

Кризис европейского порядка, дестабилизация внутренних систем сопровождались и постепенным обострением международно-политической ситуации. Уже к началу 30-х годов стало очевидным, что “версальская система” рушилась по большинству своих параметров.

Прежде всего это касалось Германии. Под влиянием реальных обстоятельств и под сильным давлением Германии западные страны постепенно уменьшали ограничения, наложенные на нее по Версальскому миру. Сначала это было оказание финансовой помощи, затем последовали решения, разрешающие Германии начать вооружение. В глазах немцев это выглядело как подтверждение правильности курса на борьбу против Версальских решений. Постепенно Германия усиливала свою роль в международной политике; после прихода к власти нацистов все в большей степени возрастала их агрессивность и стремление реализовать свою программу захвата других стран и народов, сформулированную еще в 20-х годах.

В лице Германии к середине 30-х годов складывался не просто очаг напряженности; это была угроза новых конфликтов, а может, и более глобального столкновения. До начала осуществления своих агрессивных замыслов Германия умело лавировала между европейскими державами, усиливая свои позиции в решении европейских проблем. В середине 30-х годов Германия перешла от слов к делу — сначала она осуществила аншлюс Австрии, затем предъявила ультиматум Чехословакии, требуя присоединения к себе “Судетской области”, населенной в большинстве немецким населением. Одновременно действовал и германский союзник — Италия, которая осуществила агрессию против Эфиопии. Координируя свои действия, Германия и Италия дестабилизировали европейскую и мировую ситуацию, явно ведя дело к большой войне.

Их потенциальные противники, те, кто были “творцами Версаля”, вели свою игру. Наибольшую опасность германские поползновения представляли для Франции, перед которой постоянно стояли примеры истории (франко-прусская война 1870–1871 гг., германское вторжение в августе 1914 г.). Сначала Франция попыталась противопоставить Германии идею коллективной безопасности; она подписала договор с Советским Союзом, взяла курс на усиление своих связей с группой малых стран, традиционно бывших в сфере французского влияния (Польша, Румыния и др.). Англия действовала в духе своей линии — сохранять дистанцию от партнеров и возможных противников, одновременно договариваясь и контактируя с ними. Конечно, стратегическим партнерством оставалось англо-французское сотрудничество. Английские лидеры явно рассчитывали, что в решающий момент они сумеют помешать Германии осуществить их экспансионистские планы в Европе.

В сложную политическую игру включился и Советский Союз. С самого начала в Москве осуждали германский фашизм за его идеологическую доктрину и агрессивные планы. Советские идеологи утверждали, что теории нацизма были абсолютно несовместимы с идеями социализма и концепцией мировой революции. В Москве также ясно поняли, что возможная угроза со стороны Германии заставляет Советский Союз идти на сближение с Францией и, возможно, с Англией. Результатом переговоров стало заключение упомянутого советско-французского договора, а также договора с Чехословакией. Тем самым создавались предпосылки для формирования системы европейской коллективной безопасности.

Что касается Англии и Франции, то их лидеры из-за возможной опасности были готовы пойти на соглашения даже со своим идеологическим противником, каким был социалистический Советский Союз. Но попытки создания системы коллективной безопасности оказались неудачными. Во Франции сменилось правительство, а новый кабинет был настроен более прогермански. Планировавшаяся франко-советская военная конвенция не была заключена. Английские лидеры также предпочли иное развитие событий. Они вместе с французскими партнерами взяли курс на умиротворение Гитлера и решили удовлетворить его требования о передаче Германии Судетской области, наивно полагая, что Гитлер на этом остановится. Так родилось Мюнхенское соглашение в сентябре 1938 г., которое один британский историк назвал “прологом трагедии”. События стремительно развивались, и уже в марте 1939 г. Гитлер захватил оставшуюся часть Чехословакии.

В такой обстановке в Лондоне и в Париже решили начать переговоры с Москвой, которые проходили в июле-августе 1939 г. Но, начав переговоры, британские и французские лидеры по-прежнему были не готовы на широкомасштабные соглашения с Советским Союзом и на компромисс с ним, в частности на согласие удовлетворить требования Москвы о праве пропуска советских войск через территорию Польши и Румынии. (Справедливости ради следует подчеркнуть, что Польша категорически противилась проходу и не захотела в последний момент согласиться с этим, несмотря на требования Парижа.)

Но ситуация уже кардинально менялась ввиду позиции Москвы. Так Европа входила в кризисные дни августа 1939 г. Несмотря на то что об истории тех событий написаны сотни книг и статей, интерес к ним не стихает, ибо речь шла об одном из самых драматичных периодов в истории XX в. (в политическом, военно-стратегическом и в морально-идеологическом планах).

Укажем, что уже с конца весны и лета 1939 г. в Москве обозначилось стремление осуществить поворот в сторону улучшения отношений с Германией. В исторической литературе этапы и свидетельства этого поворота хорошо описаны. Стратегически в Кремле решили действовать более широким фронтом, ведя переговоры и с Англией и Францией, и с Германией. Но германское направление постепенно получало приоритетный характер и в итоге, как известно, 23 августа 1939 г. в Москве был подписан советско-германский договор. Если бы дело ограничилось только самим договором, то он не вызывал бы и по сей день столько дискуссий. Но к договору были приложены секретные протоколы, многие десятилетия не признаваемые в Кремле и признанные официально лишь в 1989 г. Согласно этим договорам, Москва и Берлин определяли границы сферы своих интересов. По ним к сфере интересов Советского Союза отходили страны Прибалтики (Литва была добавлена по договору в сентябре 1939 г.), часть Польши в виде Западной Украины и Белоруссии, Бессарабия и Финляндия.

До сих пор ряд российских историков стоит на точке зрения, что и договор и приложения были необходимы для обеспечения безопасности Советского Союза и для выигрывания времени на подготовку к неизбежной войне с Германией. В то же время решением Съезда народных депутатов советско-германский договор, получивший название пакта Молотова-Риббентропа, был осужден за нарушение принципов и норм международного права и как пример вмешательства в решение судеб других стран и народов за их спиной. Особенно резко эти документы осуждаются в Польше и в странах Балтии.

В прежней советской, да и нередко в современной российской, историографии главным содержанием советской политики в 1939–1941 гг. считались факторы обеспечения безопасности страны. При этом ответственность за советско-финскую войну возлагалась на финскую сторону, а события 1940 г., связанные с присоединением Прибалтики, трактовались как вынужденные меры, поддерживаемые большинством населения прибалтийских государств. С другой стороны, в последние годы в литературе существует тенденция совершенно отбросить в сторону соображения безопасности Советского Союза, сводя его действия только к стремлению расширить свою территорию.

Между тем представляется, что развитие событий в 1939–1941 гг., в один из самых драматичных периодов европейской истории XX в., включало в себя сложные и противоречивые факторы и намерения. Прежде всего укажем, что для Германии, как показывают и старые, и вновь найденные документы, договор с Москвой и готовность отдать в сферу интересов Советского Союза территории в Восточной Европе и в Прибалтике, отражал их желание выиграть время и, одержав победу на западном фронте, приступить к решению одной из главных задач — “уничтожению большевизма” и покорению России.

Для Англии и Франции, не решавшихся пойти на широкие соглашения с Москвой, заключение советско-германского пакта явилось совершенно неожиданным. После его подписания и объявления войны Германии Англия и Франция стремились помешать превращению Советского Союза в воюющего союзника Германии и по возможности создавать сложности в советско-германских отношениях.

Что касается Советского Союза, то, конечно, соображения безопасности играли важную роль в Кремле. Важнейшим элементом советской системы также всегда была идея сталкивания империалистических стран. Существовала и идея договориться с одной из конфликтующих сторон, сохраняя связи и с другой. К тому же у СССР был уже опыт сближения с Германией в период Рапалло. Но главное отличие состояло в том, что в Германии у власти был оголтелый фашизм, вызывавший отторжение всей мировой общественности. И в этих условиях Сталин переступил грань. Фактически он отбросил в сторону все нравственные, идеологические и правовые соображения и пошел на далеко идущее сотрудничество с нацистским режимом. Была полностью свернута всякая критика фашизма, напротив, в своих выступлениях Сталин и его соратники рассыпались в комплиментах Гитлеру и его режиму.

Видимо, здесь сказывалось большее расположение Сталина к диктаторским режимам, нежели к странам либерально-демократическим, к которым советский лидер всегда испытывал подозрения и неприязнь. В Москве настолько поверили Гитлеру и считали это сотрудничество столь выгодным, что в 1940 — начале 1941 г., когда становилась все более очевидной напряженность в советско-германских отношениях и когда в Москву стекалась информация об активной подготовке нападения Германии на Советский Союз, Сталин отказывался в это поверить. В результате сказался стратегический просчет, а страна оказалась не готовой к войне ни в материально-техническом, ни в идеологическом плане.

В то же время весь период 1939–1940 гг. прошел под знаком мероприятий Москвы по реализации пакта Молотова-Риббентропа. Советское руководство с первых же дней сентября 1939 г. приступило к включению в состав Советского Союза стран и территорий, вошедших в советскую зону интересов. Так случилось с присоединением Западной Украины и Западной Белоруссии в сентябре 1939 г.; в те же недели советские руководители принудили правительства Литвы, Латвии и Эстонии согласиться на размещение советских войск на своей территории.

Осечка произошла в отношении Финляндии, которая отвергла советские требования, результатом чего стала кровопролитная советско-финская война. В изданных за последнее время трудах, в том числе и совместных, уже расставлены акценты и выявлена ответственность Советского Союза за эту войну. В итоге Финляндия уступила часть своей территории, но осталась независимой, хотя и явно недружественной к СССР.

Наконец, в июле 1940 г. Москва перешла к решающим действиям в Прибалтике, и все три республики были под сильным политическим и военным давлением включены в состав СССР. Следствием этого стали массовый террор и депортации местных жителей в Сибирь и в другие районы Советского Союза.

Оценивая в целом все эти действия, можно прийти к следующим выводам. Присоединяя к Советскому Союзу новые территории, когда-то входившие в состав России, Сталин реализовывал старые российские амбиции и устремления. Одновременно он объяснял свои шаги желанием более полно обеспечить безопасность границ Советского Союза. По этому поводу следует сказать, что вне зависимости от намерений данные события вели к обострению отношений между Советским Союзом и Германией, что проявлялось в разных направлениях, особенно на Балканах в 1940–1941 гг., где усиливалась агрессивность Германии и где Москва наконец-то решилась не потворствовать гитлеровским намерениям. Поэтому действия Советского Союза давали ему возможность расширить зону своей безопасности и готовить страну к отпору Германии.

Именно так рассматривались события в Лондоне, где британский военный кабинет, оценивая, например, “включение Прибалтики и Западной Украины и Белоруссии” в состав Советского Союза, заявил, что они приведут к напряженности в отношениях между СССР и Германией, что могло быть на руку Англии и ее союзникам, ведущим войну с Германией.

В то же время можно констатировать, что сами секретные протоколы к пакту Молотова-Риббентропа были явным нарушением принципов международного права, норм морали и справедливости, когда за спиной народов сталинское и гитлеровское руководства решали судьбы миллионов жителей других стран. В целом советская внешняя политика продолжала соединять цели безопасности с действиями и методами, присущими сталинской системе.

В такой противоречивой обстановке приближался роковой день нападения Германии на СССР. Начиная с лета 1941 г. почти на каждом заседании Политбюро ЦК в Москве принимались решения о новых вооружениях и переоснащении армии. Но все эти меры либо не успели осуществиться, либо оказались недостаточными, что привело к столь тяжелым последствиям в первый период Великой Отечественной войны.