8. Изоляция под властью республиканцев

Вудро Вильсон внес существенный вклад в организацию, устав и саму структуру Лиги Наций, но как глава исполнительной власти он не мог единолично ратифицировать устав Лиги и таким образом сделать США членом этой структуры. Для подобного шага требовалось решение конгресса. Но на момент 1918 года большинство конгресса состояло из представителей Республиканской партии, которые в идеологическом смысле, были оппонентами Вильсона, да к тому же видели, что после «рывка в Европу» США начинают испытывать серьезные экономические и политические трудности.

В связи с этим особое беспокойство конгрессменов вызвала десятая статья хартии Лиги Наций, в которой говорилось: «Члены Лиги обязуются уважать и сохранять против всякого внешнего нападения территориальную целость и существующую политическую независимость всех Членов Лиги. В случае нападения, угрозы или опасности нападения Совет указывает меры к обеспечению выполнения этого обязательства»[213].

Республиканцы выдвигали обоснованное опасение, что теперь их страна может быть вовлечена во все существующие мировые конфликты, которые, по мнению американского большинства, их не касались, особенно если речь шла о войнах в Старом Свете, из которого в свое время бежали предки американских граждан. Вильсон попытался склонить американцев к принятию хартии и вступлению в Лигу Наций, для чего организовал целую агитационную кампанию в масштабах США.

Он предпринял масштабную поездку по стране с серией выступлений, но простые люди не хотели участия в войнах даже больше, чем крупные предприниматели, которые хотя бы могли надеяться получить выгоду от военных поставок. Программа агитации Вильсона, прямо скажем, возымела противоположный эффект. Он убеждал американцев, что, если США не вступят в Лигу Наций, случится еще одна война. Но те же крупные капиталисты поняли, что война – это первоклассный двигатель торговли. Что касается простых граждан, они опасались того же, что и республиканские конгрессмены: что новая война рано или поздно случится, но если США будут в Лиге Наций, то они попросту обязаны будут в эту войну вступить, а это снова многотысячные человеческие жертвы, да еще и ради прибыли капиталистов, к которым, как было сказано выше, у обычных граждан также накопилась масса претензий.

Вмешался в эту агитацию и фактор физического здоровья президента: 2 октября 1919 года при произнесении речи в Пуэбло (штат Колорадо) у него произошло кровоизлияние в мозг. Он пережил это, но состояние его здоровья сильно ухудшилось. Подлинную болезнь скрывали от общественности, что позволило политическим противникам Вильсона распространить слух о слабоумии главы государства. С этого времени всю поступающую Вильсону информацию фильтровала его жена, делая это по настоянию врачей – чтобы не волновать больного.

В итоге после Вильсона три следующих американских президента были республиканскими консерваторами. Первый из них – Уоррен Гардинг, занявший этот пост 4 марта 1921 года. Его правление длинной в один срок было ознаменовано серией крупных коррупционных скандалов. Еще при президенте Тафте ряд участков земли, богатых нефтью, были зарезервированы для нужд военно-морского флота (на случай войны). В годы правления президента Гардинга они были переданы в управление министерству внутренних дел, которое возглавлял главный финансист предвыборной кампании Гардинга Альберт Фолл. Помимо президента, у Фолла был еще один друг и источник средств – американский мультимиллионер, нефтяник Эдвард Лоуренс Догени. Он убедил Фолла и Эдвина Денби, секретаря по делам ВМФ, в том, что «флотскую» нефть разворовывают нефтяники, участки которых окружали Элк-Хиллс и Типот-Доум. «Для того, чтобы предотвратить дальнейшее расхищение национального достояния, объяснял Догени, землю следует отдать ему в долгосрочную аренду. Не дожидаясь чрезвычайных ситуаций, он будет добывать из нее нефть, перерабатывать в топливо и закачивать в хранилища, которые построит в Перл-Харборе»[214].

Вторым выгодополучателем от сделки оказался Гарри Синклер, тоже нефтяной магнат. Правда, Синклеру земля обошлась дороже. Помимо $ 400 000 деньгами и акциями, в ноябре 1921 года он отправил министерское ранчо «Три реки» в Нью-Мексико шесть коров, быка, двух кабанов, четырех свиней и породистого рысака. Впрочем, Догени тоже не остался в долгу. Он послал к Фоллу своего сына с другом и секретарем Хью Планкеттом. «Догени-младший отвез министру в столичную гостиницу “Уордмэн Парк” чемодан со $ 100 000. Это было что-то вроде кредита, вот только сроки его возврата и проценты оговорены почему-то не были»[215].

Прибыль от сделки Эд Догени оценивал в 100 миллионов долларов как минимум. Синклер должен был получить сопоставимую сумму. Впрочем, похоронил репутацию и президентскую карьеру Гардинга скандал с ветеранскими пенсиями. Дело в том, что на пост главы организованного после войны Бюро ветеранов пришел Чарльз Роберт Форбс (не путать с журналистом и сооснователем одноименного журнала). Заняв эту должность, Форбс немедленно принялся за махинации, в результате которых около двухсот тысяч ветеранов и инвалидов войны не получили страховки и пенсий. Эти деньги в размере двух миллионов долларов присвоил директор Бюро.

Когда афера вскрылась, президент Гардинг помог Форбсу бежать в Европу, хоть и снял его с занимаемой должности, пытаясь замять дело. «Однако скандала избежать не удалось, так как последней ложкой дегтя оказалась любовница Форбса, занимающаяся строительством больниц для ветеранов по завышенным ценам». Известно, что сам Гардинг прекрасно понимал всю тяжесть репутационных последствий от этих скандалов в его политическом окружении, и он же максимально точно сформулировал суть этих проблем: «У меня нет проблем с врагами. С ними я могу разобраться. Но вот что делать с чертовыми друзьями, из-за которых я не сплю по ночам?»[216]

Неизвестно, чем бы для Гардинга и для демократов закончились следующие президентские выборы, но 2 августа 1923 года в Сан-Франциско в возрасте всего 57 лет президент Гардинг скоропостижно скончался. Причина смерти до сих пор не выяснена доподлинно. Это могли быть и апоплексический удар, и острое пищевое отравление, и убийство. Следом за ним пост занял Келвин Кулидж, также республиканец. Расследования, предпринятые его администрацией, сделали достоянием общественности коррупционные связи Гардинга и его окружения. Но в экономической политике Кулидж шел по тому же пути, что и Гардинг, сращивая власть и крупный бизнес.

Впрочем, нельзя не заметить, что эпоха Кулиджа вошла в американскую историю как «ревущие двадцатые», или «Процветание». К тому же именно Кулидж был инициатором предоставления американским индейцам гражданства: индейцы США стали гражданами в 1924 году. Также была создана Комиссия по жалобам индейцев, для определения ущерба от колонизации и выплаты компенсаций. На эти компенсации в течение последующих 32 лет работы американская казна истратила 820 миллионов долларов. Впрочем, по меркам США это более чем скромная сумма, особенно если вспомнить, что в ряде моментов американской истории индейцы подвергались форменному геноциду.

С другой стороны, не повезло неграм. При Кулидже были приняты новые законы о расовой сегрегации, они разрабатывались в качестве законов на уровне штата, чтобы затем стать модельными для всей страны. Вот каким образом была выстроена эта схема: «20 марта 1924 года Генеральная Ассамблея штата Вирджиния, опираясь на разработки Лафлина, принимает “Закон о расовой целостности” и “Закон об обеспечении сексуальной стерилизации воспитанников государственных учреждений в некоторых случаях”. Эти нормативные документы, принятые пакетом вовсе неслучайно, по сути, низвели миллионы американцев до положения домашнего скота.

Скажем, закон о расовой целостности требовал, чтобы расовая принадлежность гражданина США подробно фиксировалось при его рождении. При этом акт примитивно и грубо разрезал американское население на две части: собственно белых европейцев и всех остальных, куда, помимо африканцев, попали азиаты, индейцы, индийцы, монголы и малайцы. Во-вторых, он ввел “правило одной капли”, определявшее как “цветных” всех людей, имевших хотя бы одного африканского или индейского предка до четвертого колена».

Здесь важно понимать, что в принципе евгеника и расизм – это детища именно англосаксонской цивилизации. Гитлер впоследствии просто «перенял и доработал» ряд положений того же «отца евгеники» Фрэнсиса Дальтона. И для США в начале XX века было вполне естественно считать, что негры – это, в общем-то, не совсем люди. Тому же Кулиджу принадлежит следующая фраза: «Америка должна остаться Америкой. Биологические законы показывают… что нордическая раса ухудшается, если смешивается с другими».

Еще одно социально-политическое явление, расцвет которого приходится на правление президента Кулиджа, – это американские гангстеры. Источником их доходов стал сухой закон, введенный под давлением преимущественно женских обществ в 1920 году, когда значительная часть «потребителей спиртного» еще не вернулась из Европы. Создание сети подпольных баров и обеспечение их необходимым количеством контрабандного алкоголя требовало сетевой тайной организации, а необходимость противостояния властям сделала эти организации преступными. Наиболее сильными гангстерские структуры стали там, где местные промышленные магнаты подпитывали их «побочными» заказами на охрану и, например, борьбу с профсоюзами, то есть на погромы этих самых профсоюзов.

С другой стороны, нередко гангстеры подминали под себя профсоюзных деятелей, обеспечивая уже их безопасность и места для сборов профсоюзных ячеек в подпольных барах и используя угрозу забастовки для шантажа владельцев предприятий. Чтобы оценить приблизительный масштаб организаций гангстеров достаточно сказать, что специальное подразделение агентов министерства финансов по борьбе с ними, известное как «неприкасаемые», организованное уже при президенте Гувере в 1927 году, конфисковало примерно по миллиону стандартных бутылок алкоголя в год.

«Теневое государство» гангстеров достигало огромных масштабов влияния. Только один теневой синдикат Аль Капоне приносил своему руководителю 60 миллионов долларов в год на пике своего развития. При этом мафия была еще и социально активной организацией: «Великий Эл сделал состояние на проститутках, гробах и прачечных. Покупал безнаказанность у полицейских, лояльность у политиков, молчание у журналистов. Единственными, кто добрым словом вспоминал его имя и желал здоровья, были бедные и бездомные: для них по приказу Аль Капоне были открыты бесплатные столовые». Впрочем, социальный патернализм и забота о бедных были характерной чертой традиционной, если так можно выразиться, итальянской мафии, Аль Капоне же стремился ей во всем подражать.

Внешняя экономическая политика США при Кулидже оставалась прежней, ориентированной на защиту корпораций, действующих «в интересах американского государства». Однако и здесь возникли определенные послабления к угнетенным. Например, были выведены войска из Доминиканской Республики. Впрочем, американцы старались получить все, что им были должны европейцы, и в частности немцы, по полной программе и с процентами. В 1924 году под руководством американского банкира Чарлза Дауэса был разработан план, предусматривавший получение репараций с Германии, известный как «план Дауэса». Разработчиками проекта предполагалось, что восстановленная Германия будет добросовестно выплачивать военные репарации Франции и Англии, а эти последние, в свою очередь, станут выплачивать государственные долги Соединенным Штатам.

«По “плану Дауэса”, банкиры США и Великобритании предоставили Германии заем на сумму 800 млн марок (200 млн долл.), из которых половина приходилась на банкирский “дом Морганов”. Германия обязывалась, в свою очередь, выплатить в первый год 1 млрд репарационных марок (250 млн долл.) и увеличить затем платежи до 2,4 млрд марок в год. К 1928–1929 гг. общая сумма репараций с Германии окончательно еще не была установлена»[217].

Принятие в августе 1924 года на Лондонской конференции «плана Дауэса» открыло для бизнеса США новые возможности проникновения в экономику Германии. «В период между 1924 и 1929 г. американцы обеспечили себе 80 % капитала, шедшего на заем кредитным учреждениям Германии, 75 % займов местным правительствам, т. е. германским землям, и 50 % – крупным германским корпорациям. “План Дауэса”, принятый под давлением американских банкиров и правительства Кулиджа, отвечал интересам, в первую очередь, США и Германии. Бывший канцлер Германии Вирт в одной из речей в Чикаго подчеркнул: “…ваша помощь во многом помогла моей стране избежать социальной катастрофы”»[218].

Кулидж, отработав остаток срока Гардинга и избравшись на первый самостоятельный срок, в 1928 году отказался от выборов, поддержав кандидата в президенты Герберта Кларка Гувера. США приближались к Великой депрессии 30-х, но экономическая политика максимальной экспансии и выбивания долгов с проигравших, да и с победителей в Первой мировой никуда не исчезли. И здесь главным объектом для взыскания денег и для европейских держав, и для США была Германия, о чем уже шла речь в соответствующей главе. Впрочем, США, в отличие от европейцев, действовали значительно тоньше, хотя и не менее напористо.