Глава 9. Палестинская катастрофа и ее последствия

В январе 1944 года еврейские экстремисты в Палестине объявили войну Великобритании. «Больше нет перемирия в Эрец-Исраэль [на Земле Израиля] между еврейским народом и английской администрацией, которая выдает наших братьев в руки Гитлера, — гласило заявление, опубликованное еврейским подпольным движением сопротивления. — Мы призываем вас к войне до полной победы, до изгнания британцев из Эрец-Исраэль»^{1}.

Может показаться невероятным, что еврейские поселенцы объявили войну британскому правительству, усилиями которого мечта сионистов о еврейском национальном очаге в Палестине стала реальностью. Но в течение Второй мировой войны напряженность между Великобританией и еврейской общиной Палестины стремительно нарастала. «Белая книга» 1939 года, налагавшая жесткие ограничения на иммиграцию евреев и предусматривавшая создание в 1949 году независимой Палестины под правлением арабского большинства, привела руководство сионистов в ярость.

На фоне надвигающей войны с нацистской Германией Давид Бен-Гурион пообещал «оказывать помощь Британии в войне так, как будто нет „Белой книги“, и бороться против „Белой книги“, как будто нет войны». Большинство палестинских сионистов согласились с политикой Бен-Гуриона и скрепя сердце помогали британцам в борьбе против нацистского режима в Германии. Но некоторые из наиболее радикальных сионистских организаций сочли Британию гораздо большей угрозой. Они начали вооруженное восстание, открыто заявив о своей цели изгнать британцев из Палестины.

Двумя самыми известными еврейскими террористическими организациями, прославившимися насильственными методами борьбы, были «Иргун» и «банда Штерна». «Иргун» — сокращенно от «Иргун Цвай Леуми», или «Национальная военная организация» — была создана в 1937 году для защиты еврейских поселений от нападений во время арабского восстания 1936–1939 годов. Однако, после того как в мае 1939 года британский парламент утвердил «Белую книгу» Макдональда, члены «Иргун» стали считать врагом еврейского народа Великобританию. «Иргун» организовала серию взрывов в британских правительственных учреждениях и полицейских участках в Палестине, но в июне 1940 года приостановила террористическую деятельность. Руководство «Иргун» признало разумность политики Бен-Гуриона и решило помогать британцам в борьбе с нацизмом.

Однако одна из фракций откололась от «Иргун» и продолжила нападения на англичан. В Израиле эта группа стала известна под названием «Лехи» (от «Лохамей Херут Исраэль», или «Борцы за свободу Израиля»), а на Западе — как «банда Штерна» по имени лидера фракции Авраама Штерна. Штерн и его сподвижники были убеждены, что еврейский народ имеет неотъемлемое право на землю Израиля и их долг — вернуть эту землю любым, даже вооруженным путем. «Белая книга» 1939 года превратила Британию в глазах Штерна в незаконного оккупанта. Вместо того чтобы помогать британцам в войне с нацистской Германией, Штерн решил объединить силы с нацистами в войне против британцев. Как и некоторые арабские националисты, он надеялся с помощью немцев освободить Палестину от британского господства, закрыв глаза на нацистский антисемитизм. С точки зрения Штерна, нацистская Германия была всего лишь гонителем еврейского народа, тогда как Британия была заклятым врагом евреев, отрицавшим их право на собственную государственность в Палестине.

В конце 1940 года Штерн отправил своего эмиссара встретиться с представителями нацистского правительства в Бейруте, чтобы обсудить точки соприкосновения «между политикой установления „нового порядка“ в Европе, как он понимается Германией, и истинными национальными устремлениями еврейского народа». Через своего посланника Штерн предложил немцам помощь сионистского движения в вытеснении Британии из Палестины в обмен на неограниченную эмиграцию евреев из Германии в Палестину и признание Германией еврейской государственности. Он утверждал, что такой альянс позволит разрешить еврейский вопрос в Европе и удовлетворить национальные чаяния еврейского народа и одновременно с этим нанести решающее поражение их общему врагу Великобритании в восточном Средиземноморье^{2}.

Штерн так и не получил ответа от Третьего Рейха. Он явно недооценил характер нацистского антисемитизма, ставившего своей целью полное уничтожение еврейского народа. За свои попытки наладить дружбу с нацистами Штерн был осужден и «Иргун», и Еврейским агентством, которые снабдили британцев необходимыми сведениями, чтобы помочь им справиться с «Лехи». Мандатные власти преследовали «Лехи» по горячим следам после серии терактов и ограблений банков в Палестине. В феврале 1942 года во время британской облавы Авраам Штерн был застрелен в своей квартире в Тель-Авиве. Лишившись руководства, члены «Лехи» на время прекратили активную деятельность. В 1942–1944 годах, пока бушевала Вторая мировая война, между ишувом и британскими властями воцарилось хрупкое перемирие.

В 1943 году «Иргун» начала реорганизовываться в движение сопротивления британскому правлению. Его возглавил новый энергичный лидер по имени Менахем Бегин (1913–1992). Уроженец Польши, в юности он был членом сионистского молодежного движения и после вторжения немцев в Польшу в 1939 году бежал из страны. Позже вступил в ряды польской армии Андерса, сформированной в Советском Союзе. В 1942 году его подразделение было отправлено в Палестину, где Бегин вступил в ряды «Иргун». Вскоре он возглавил организацию и наладил контакты с новым руководством «Лехи», включая Ицхака Шамира. Оба эти человека, начавших свою политическую карьеру в рядах террористических организаций, в конце жизни стали премьер-министрами Израиля. Сохранение жестких квот на еврейскую иммиграцию в Палестину на фоне нацистской политики холокоста и зверств фашистов в лагерях смерти обостряло напряженность в отношениях между радикальными сионистскими организациями и британскими властями в Палестине. В 1944 году «Иргун» и «Лехи» отказались от негласного перемирия и возобновили борьбу против англичан.

В этой борьбе они придерживались разных тактик. «Иргун» под руководством Бегина нападала на британские учреждения и инфраструктурные объекты в Палестине. «Лехи» под руководством Шамира специализировалась на покушениях на представителей мандатных властей. Самым известным из них стало убийство двумя членами «Лехи» британского статс-секретаря по ближневосточным делам лорда Мойна у дверей его дома в Каире, произошедшее 6 ноября 1944 года. Лорд Мойн был самым высокопоставленным британским чиновником на Ближнем Востоке и в 1939 году поддержал введение ограничений на еврейскую иммиграцию в Палестину. Его убийцы были пойманы египетской полицией и впоследствии приговорены к смертной казни через повешение. Еврейское агентство и его военизированное крыло «Хагана» дистанцировались от «Лехи» и ее деятельности, опасаясь возмездия британцев.

Только после окончания Второй мировой войны боевые группировки «Иргун», «Лехи» и «Хагана» объединили свои силы для борьбы с британским присутствием в Палестине. С освобождением заключенных из нацистских концлагерей стали очевидны масштабы чудовищных преступлений холокоста. Лидеры ишува были преисполнены решимости обеспечить переселение в Палестину переживших геноцид евреев, которые находились в лагерях для перемещенных лиц в Европе. Они отказались соблюдать ограничения на еврейскую иммиграцию, установленные «Белой книгой» 1939 года, и объявили восстание против британского мандата. В 1945–1946 годах, в течение десяти месяцев, «Хагана» тайно проводила совместные операции с террористическими организациями «Лехи» и «Иргун», чтобы заставить Британию изменить политику в Палестине.

За это время были совершены ограбления банков, нападения на инфраструктурные объекты и похищения британских служащих. Еврейское агентство во главе с Бен-Гурионом последовательно отрицало любую причастность к этим операциям и скрывало участие в них «Хаганы». Однако британские власти подозревали в соучастии весь ишув и отреагировали массовыми облавами, обысками и арестами. За период с 29 июня по 1 июля 1946 года было арестовано больше 2700 представителей ишува, в том числе несколько руководителей Еврейского агентства. В ходе одного из рейдов британским властям также удалось захватить бумаги агентства и «Хаганы».

Среди этих документов имелись и те, что доказывали причастность Еврейского агентства и «Хаганы» к антибританским операциям^{3}. Если бы мандатные власти нашли свидетельства их участия в террористической деятельности, это только укрепило бы решимость Британии положить конец дальнейшей еврейской иммиграции в Палестину и пойти навстречу требованиям палестинских арабов. Эти изобличающие документы были направлены в секретариат британской администрации, который в то время размещался в южном крыле иерусалимской гостиницы «Царь Давид». Это обстоятельство предрешило судьбу гостиницы. У «Иргун» уже имелись подробно разработанные планы нападения на этот высотный отель в Западном Иерусалиме, где располагалась британская администрация и британские военные штабы, но «Хагана» сдерживала ретивого союзника, утверждая, что такой теракт «чрезмерно разозлит англичан». Однако 1 июля, сразу же после изъятия документов Еврейского агентства, «Хагана» приказала «Иргун» как можно скорее осуществить ранее запланированную операцию в гостинице «Царь Давид».

Подготовка к теракту заняла три недели. 22 июля группа переодетых боевиков «Иргун» пронесла в подвал гостиницы бидоны для молока, в которых лежало больше 200 килограммов взрывчатки, и расставила их у несущих колонн здания. «Молочники» были остановлены двумя британскими солдатами, в результате чего завязалась перестрелка. Но террористы уже установили таймеры на предохранителях бомб, так что через 30 минут гостиница должна была взлететь на воздух.

«Каждая минута казалась нам целым днем, — впоследствии писал Менахем Бегин. — Двенадцать часов тридцать одна минута… тридцать две минуты… Прошло почти полчаса… И вдруг весь город сотрясся от мощного взрыва»^{4}.

Британские власти утверждали, что не получали никаких предупреждений о предстоящем взрыве. «Иргун» настаивала на том, что ее люди за полчаса позвонили в гостиницу и несколько других учреждений. Неизвестно, какая из двух сторон говорила правду, но никаких попыток эвакуировать людей из гостиницы предпринято не было. Взрыв, произошедший прямо под кафе в обеденный час, обрушил все шесть этажей юго-западного угла южного крыла гостиницы. В результате погиб 91 человек, среди них англичане, арабы и евреи, и больше сотни получили ранения.

Этот теракт потряс весь мир и был осужден Еврейским агентством как «беспрецедентное преступление, совершенное бандой головорезов». Однако британское правительство хорошо знало, что «Хагана», военизированная фракция агентства, была замешана как в этой операции, так и в террористической деятельности в целом, и сообщило об этом в очередной «Белой книге» о терроризме в Палестине, опубликованной всего через два дня после взрыва в гостинице «Царь Давид».

Британцы были вынуждены признать, что им противостоят не только радикально настроенные маргиналы. Еврейское агентство и «Хагана» могли отличаться от «Иргун» и «Лехи» методами и тактикой борьбы, но все они преследовали одну общую цель — изгнать британцев из Палестины, чтобы дать евреям возможность обрести свою государственность.

После Второй мировой войны у Британии не было ни ресурсов, ни решимости оставаться в Палестине. Разногласия между евреями и арабами были непримиримы. Британцы оказались меж двух огней: с одной стороны, уступки евреям могли спровоцировать широкомасштабное арабское восстание, как в 1936–1939 годах; с другой стороны, теперь британцы знали, на что были способны евреи, если Британия пойдет на уступки арабам. Попытка британцев организовать в Лондоне в сентябре 1946 года встречу арабских и еврейских лидеров потерпела неудачу, поскольку обе стороны отказались от участия. Последующие двусторонние встречи в Лондоне в феврале 1947 года с треском провалились под тяжестью несовместимых арабских и еврейских требований.

Британцы зашли в тупик, со всей очевидностью осознав ошибочность Декларации Бальфура: создать «национальный очаг для еврейского народа в Палестине» было невозможно без ущерба «для гражданских и религиозных прав существующих нееврейских общин». Британское правительство не видело никакого приемлемого решения этой проблемы и больше не имело рычагов влияния на стороны палестинского конфликта. 25 февраля 1947 года министр иностранных дел Великобритании Эрнест Бевин передал Палестинский вопрос в компетенцию недавно созданной Организации Объединенных Наций в надежде на то, что международное сообщество сумеет добиться б?льших успехов в решении этой проблемы.

В мае того же года была создана Специальная комиссия ООН по вопросам Палестины, известная под аббревиатурой ЮНСКОП, в которую вошли 11 стран: Австралия, Канада, Чехословакия, Гватемала, Индия, Иран, Нидерланды, Перу, Швеция, Уругвай и Югославия. Кроме Ирана, ни один из членов ЮНСКОП не интересовался ближневосточными делами. Представители комиссии провели в Палестине пять недель в июне-июле 1947 года. Арабские политические лидеры отказались встречаться с ЮНСКОП, тогда как Еврейское агентство воспользовалось возможностью, чтобы представить международному сообществу максимально убедительные аргументы в пользу создания еврейского государства в Палестине.

Во время визита представителей ЮНСКОП в Палестину продолжали прибывать волны нелегальных еврейских иммигрантов из Европы при активном содействии Еврейского агентства и «Хаганы». Британские власти прилагали все усилия, чтобы не пустить в страну этих беженцев, большинство из которых были жертвами холокоста. «Хагана» переправляла людей на старых пароходах, едва державшихся на плаву. Самой известной стала история с судном «Исход», которое прибыло в порт Хайфа 18 июля 1947 года с 4500 пассажирами на борту. Британцы отказали беженцам во въезде в Палестину и на следующий день отправили их обратно во Францию, откуда они были интернированы в лагеря на территории Германии. Судьба еврейских беженцев с «Исхода» широко освещалась прессой и вызвала бурю протестов во многих странах и в самой Великобритании. Международное сообщество резко осудило британское правительство за такое решение миграционного кризиса.

В период пребывания делегации ЮНСКОП в Палестине противостояние между британскими властями и еврейской общиной обострилось. В июле 1947 года трое членов «Иргун» были приговорены к смертной казни за участие в террористической деятельности. 12 июля «Иргун» взяла в заложники двух британских сержантов, Клиффа Мартина и Мервина Пэйса, и потребовала от англичан отменить смертный приговор. Когда британцы повесили осужденных, 29 июня члены «Иргун» в отместку повесили Мартина и Пэйса. На тела казненных был прикреплен приговор, текст которого являлся мрачной пародией на британский юридический жаргон. Мартин и Пэйс обвинялись в «незаконном проникновении на нашу родину и участии в британской преступной организации, известной как „Британская оккупационная армия“, которая несет ответственность за… жестокие репрессивные акции, пытки, убийства мужчин, женщин и детей… изгнание евреев из их страны»^{5}. Вдобавок к этому убийцы заминировали мертвые тела. Эта акция «Иргун» имела целью вызвать широкий общественный резонанс и заставить Британию отказаться от продолжения борьбы в Палестине.

На следующее утро новость о повешении сержантов была опубликована на первых полосах всех британских газет. Таблоиды подогревали ненависть к евреям кричащими заголовками: «Повешенные британцы: фотография, которая потрясет весь мир». Антиеврейские демонстрации стремительно переросли в волну насилия против евреев, которая в первую неделю августа прокатилась по всей Англии и Шотландии. Самые сильные беспорядки произошли в Ливерпуле, где в течение пяти дней было совершено больше 300 нападений на дома и магазины евреев, и полиция арестовала 88 горожан. Газета «Джуиш кроникл» сообщала о штурмах синагог в Лондоне, Глазго и Плимуте, а также об угрозах подобных атак в других городах. Всего через два года после победы над нацистской Германией и освобождения евреев из лагерей смерти в британских городах появились свастики и лозунги «Повесим всех евреев» и «Гитлер был прав»^{6}.

Таким образом, члены ЮНСКОП хорошо осознавали всю сложность ситуации в Палестине, когда в августе 1947 года готовили свои выводы и рекомендации для Организации Объединенных Наций. Они были единодушны в своем призыве прекратить действие британского мандата и большинством голосов (восемь против трех) рекомендовали разделение Палестины на еврейское и арабское государства. Только Индия, Иран и Югославия выступили против, предпочитая видеть Палестину единым федеральным государством.

Британцы не стали дожидаться, пока ООН обсудит предложения ЮНСКОП. Международный скандал с судном «Исход», повешение британских сержантов, последовавшие за этим антисемитские беспорядки и выводы ЮНСКОП — все это окончательно подорвало решимость Великобритании оставаться в Палестине. 26 сентября 1947 года британское правительство в одностороннем порядке объявило о намерении уйти из Палестины и передать обязанности мандатария Организации Объединенных Наций. Официальное завершение британского мандата было назначено на 14 мая 1948 года.

Еврейские террористы достигли своей первой цели: заставить британцев уйти из Палестины. Хотя их методы публично осуждались руководством Еврейского агентства, «Иргун» и «Лехи» сыграли ключевую роль в устранении одного из основных препятствий на пути к еврейской государственности. Обратной стороной медали было то, что, используя тактику террора для достижения политических целей, они создали опасный прецедент, и терроризм по сей день остается проклятьем Ближневосточного региона.

Доклад ЮНСКОП был представлен на обсуждение Генеральной Ассамблеи ООН в ноябре 1947 года. Главной темой дебатов стал рекомендованный комиссией раздел Палестины на еврейское и арабское государства, поскольку другие варианты решений были признаны неприемлемыми. В итоге был выработан план, который делил Палестину на шахматную доску из шести частей — три арабские, три еврейские и Иерусалим под международным управлением. Примерно 55 % территории Палестины, включая всю Галилею, северо-восток страны, а также стратегическую полосу на побережье Средиземного моря от Хайфы до Яффы и далее через пустыню Арава до залива Акаба на Красном море, отходило еврейскому государству.

Сионистские активисты сделали все, чтобы обеспечить большинство в две трети голосов, необходимое для принятия резолюции о разделе Палестины и создании еврейского государства. Важную роль сыграли и американские сионисты, которые сумели убедить администрацию Трумэна выступить в поддержку этой резолюции. В своих мемуарах Гарри Трумэн впоследствии вспоминал, что «никогда прежде на Белый дом не обрушивалось столько давления и пропаганды, как в этот раз»^{7}. В конце концов Соединенные Штаты отказались от позиции невмешательства и оказали активное давление на других членов ООН. 29 ноября 1947 года Генеральная Ассамблея приняла Резолюцию № 181 о Плане по разделу Палестины с перевесом 33 против 13 голосов при 10 воздержавшихся.

Получив международную санкцию на создание еврейского государства, по крайней мере на части территории Палестины, сионисты сделали еще один важный шаг к достижению своей цели. Однако палестинские арабы и арабский мир в целом категорически отвергли саму возможность раздела Палестины и создания еврейского государства в любой ее части.

Позицию палестинских арабов нетрудно было понять. В 1947 году арабы составляли две трети населения страны, насчитывая более 1,2 млн человек, тогда как численность евреев не превышала 600 000. Согласно принятому ООН плану раздела, многие города с арабским большинством, такие как Хайфа, должны были отойти еврейскому государству. Портовый город Яффа, хотя и номинально оставался частью арабского государства, превращался в изолированный анклав на еврейской территории. Более того, арабскому населению принадлежало 94 процента всей территории подмандатной Палестины и около 80 процентов ее пахотных земель^{8}. Неудивительно, что палестинские арабы считали ООН не вправе делить их страну на части и отдавать половину чужакам.

Известный иерусалимский политик Джамал аль-Хусейни выразил всю глубину разочарования палестинских арабов в своем ответе на предложения ЮНСКОП в сентябре 1947 года. «Позиция арабов Палестины основана на принципах международной справедливости; желание нашего народа — спокойно жить на принадлежащей ему земле, которая была дарована ему Провидением и историей. Арабы Палестины не могут понять, почему их право жить в свободе и мире и развивать свою страну в соответствии со своими традициями подвергается сомнению и является предметом постоянных разбирательств, — заявил аль-Хусейни, обращаясь к комиссии ООН. — Ясно одно, что священный долг палестинских арабов — защищать свою страну от любой агрессии»^{9}.

Никто не питал иллюзий, что раздел может пройти мирно. Палестинские евреи были преисполнены решимости отстоять те территории, которые отводились им согласно плану ООН по разделу Палестины, а также по возможности присовокупить к ним и земли, доставшиеся арабам. Арабы, со своей стороны, не желали уступать евреям ни пяди палестинской земли.

На следующее утро после принятия Плана ООН по разделу Палестины арабы и евреи начали готовиться к гражданской войне.

Вооруженные столкновения между арабскими и еврейскими нерегулярными формированиями начались уже в конце ноября 1947 года. Еврейская община Палестины была хорошо подготовлена к борьбе. «Хагана» получила богатый боевой опыт во время Второй мировой войны, а также накопила множество оружия и боеприпасов. В отличие от ишува, палестинские арабы надеялись на международную справедливость и поддержку соседних арабских государств и не вели никаких приготовлений.

Одним из лидеров палестинской арабской общины был Мухаммад Амин аль-Хусейни, изгнанный из страны великий муфтий Иерусалима. Аль-Хусейни был очень спорной фигурой, вызывавшей неоднозначное отношение за рубежом и в самой Палестине. Во время Второй мировой войны он активно сотрудничал с нацистской Германией, за что преследовался Великобританией и другими западными державами. Кроме того, он был ярым противником Хашимитской династии и не пользовался большим доверием среди глав других арабских государств. Когда аль-Хусейни взял на себя руководство палестинским движением сопротивления из Каира, где он скрывался, часть палестинских элит воспротивилась этому, что привело к расколу арабской общины в самый ответственный для нее момент. Таким образом, участие аль-Хусейни сделало невозможным полноценные совместные действия как для самих палестинских арабов, так и для палестинцев и других арабских государств.

Арабские страны, многие из которых совсем недавно освободились из-под европейского господства, были деморализованы своим первым дипломатическим поражением на международной арене ООН. Несмотря на их активное несогласие, иностранные державы, как и прежде, навязали им свою волю. Кроме того, решение о разделе Палестины раскололо арабский мир, подняв на поверхность все межарабские разногласия.

Единственной арабской страной, поддержавшей идею раздела Палестины, когда она была впервые озвучена в 1937 году, оказалась Трансиордания. Король Абдалла (бывший эмир был коронован в мае 1946 года) приветствовал возможность присоединения палестинских территорий к своему почти не имевшему выхода к морю королевству. Такая позиция Абдаллы вызвала яростное негодование палестинских политических элит и ненависть муфтия аль-Хусейни. Абдалла столкнулся с почти полной изоляцией в арабском мире. Он мог рассчитывать только на некоторую поддержку со стороны своих двоюродных братьев из Хашимитской династии в Ираке. Правящие элиты в Сирии питали к Абдалле глубокое недоверие, опасаясь его притязаний на сирийские земли, о которых он заявлял еще в начале 1920-х годов. Династия Саудитов в Аравии питала к Хашимитам давнюю вражду. А египетская монархия подозревала его в стремлении бросить вызов самопровозглашенному главенству Египта в арабском мире.

Вместо того чтобы скоординировать действия и задействовать свои национальные армии, соседние арабские государства предпочли положиться на помощь добровольцев из числа арабских националистов и «Братьев-мусульман». Как в свое время европейцы и американцы откликнулись на призыв испанских республиканцев помочь им в борьбе с фашизмом в лице диктатуры Франко, нашлось немало добровольцев, готовых помочь своим братьям победить сионизм и спасти арабскую Палестину. Эти «интербригады» были организованы в Арабскую освободительную армию, которую возглавил уже известный нам Фаузи аль-Кавукджи.

Фаузи аль-Кавукджи никогда не упускал возможности сразиться с европейским империализмом в арабском мире. И каждый раз это заканчивалось сокрушительным поражением. Он участвовал в битве при Майсалуне в 1920 году, когда французы разгромили остатки повстанческой армии и положили конец Арабскому королевству Фейсала. Он был одним из ключевых лидеров сирийского восстания 1925–1927 годов, возглавив мятеж против французов в городе Хама. Затем аль-Кавукджи принимал участие в восстании палестинских арабов 1936–1939 годов. В 1941 году он участвовал в военном перевороте Рашида Али аль-Гайлани в Ираке, а после разгрома иракских сил британцами перебрался в нацистскую Германию, где женился на немке и оставался до конца войны.

Аль-Кавукджи не терпелось вернуться в ближневосточную политику. После поражения Германии он вместе с женой бежал во Францию, откуда в феврале 1947 году под чужими именами по поддельным паспортам они сумели улететь в Каир. В ноябре того же года он перебрался в Дамаск, где его радушно приняло сирийское правительство и назначило ему ежемесячное содержание.

Для сирийского правительства аль-Кавукджи был настоящим подарком судьбы. Не желая посылать в Палестину собственную небольшую армию, сирийцы выступили одними из инициаторов создания Арабской освободительной армии, для которой аль-Кавукджи был идеальным командиром. В арабском мире он считался героем и имел богатый опыт ведения партизанской войны. Так и вышло, что уже седой 57-летний борец за свободу арабских народов организовал в Дамаске военный лагерь и занялся набором добровольцев в свою нерегулярную армию.

В феврале 1948 года ливанский журналист Самир Суки опубликовал интервью с аль-Кавукджи, которое хорошо отражало атмосферу, царившую в его дамасской штаб-квартире в тот период:

Преисполненный крайней решимости, этот арабский лидер превратил свой дом в военный штаб, охраняемый ополченцами в американской военной форме. Не проходит и часа, чтобы в его двери не постучались бедуины, крестьяне или молодые люди в современной одежде, желающие записаться добровольцами в Арабскую освободительную армию. Еще одна штаб-квартира расположена в Катане, где добровольцы проходят военную подготовку в ожидании отправки в Палестину^{10}.

Арабские страны, недавно объединившиеся в региональную организацию под названием Лига арабских государств (ЛАГ), надеялись, что добровольческие силы разгромят еврейские формирования в Палестине и избавят их от необходимости задействовать свои регулярные войска. Они назначили главнокомандующим Арабской освободительной армии иракского генерала Исмаила Сафвата и поручили ему осуществлять общее командование всеми добровольческими силами в Палестине. Сафват разработал генеральный план, разделив Палестину на три основных фронта: за северный фронт и средиземноморское побережье отвечал аль-Кавукджи; за южный фронт — египтяне; центральный «иерусалимский» фронт был вверен Мухаммаду Амину аль-Хусейни, который назначил командовать нерегулярными силами палестинских арабов — так называемой Армией Священной войны — своего родственника и харизматичного лидера националистов Абд аль-Кадира аль-Хусейни.

Несмотря на то что Абд аль-Кадир был племянником иерусалимского муфтия, он сумел подняться над междоусобными распрями и завоевать уважение палестинцев из всех слоев общества. Получив образование в Американском университете в Каире, он участвовал в восстании палестинских арабов 1936–1939 годов, во время которого был дважды ранен и заслужил репутацию храброго и опытного командира. В 1941 году, как и аль-Кавукджи, он сражался с британцами в Ираке.

Главной проблемой, стоявшей перед арабским командованием в Палестине и в соседних арабских государствах, была острая нехватка оружия и боеприпасов. Боевики «Хаганы» больше десяти лет проходили подготовку в британских войсках и получили богатый боевой опыт, воюя вместе с британцами на фронтах Второй мировой войны. Кроме того, Еврейское агентство наладило контрабандный ввоз в Палестину оружия и боеприпасов. У палестинских арабов никогда не было ни собственного ополчения, ни доступа к оружию за пределами страны. Было очевидно, что в отсутствие регулярных поставок их ограниченные запасы быстро иссякнут.

Но эти трудности не останавливали палестинских бойцов. Нападения на евреев начались 30 ноября 1947 года и распространились из городов на сельскую местность. Арабские отряды перерезали дороги, ведущие к еврейским поселениям, и блокировали их. Со своей стороны, все зимние месяцы 1948 года «Хагана» занималась интенсивным укреплением своих позиций, чтобы защитить территории, предназначенные для создания еврейского государства после ухода британцев из Палестины.

В конце марта 1948 года еврейские силы перешли к активным наступательным действиям. Их первой целью стала дорога между Тель-Авивом и Иерусалимом. Арабские военные формирования несколько недель держали еврейский квартал Иерусалима в осаде, контролируя все подъезды к городу. «Хагана» решила прорвать блокаду и наладить снабжение своих боевых частей в городе, чтобы совместными силами вытеснить противника из Иерусалима.

Между тем позиции арабов в Иерусалиме были намного слабее, чем предполагали евреи. У палестинской Армии Священной войны под командованием Абд аль-Кадира аль-Хусейни не было ни оружия, ни боеприпасов, чтобы вести полноценные боевые действия. Когда в начале апреля еврейские вооруженные формирования подошли к деревне Аль-Кастал, находившейся на стратегической высоте у дороги Тель-Авив — Иерусалим, аль-Хусейни срочно отправился в Дамаск, чтобы договориться о поставках оружия и боеприпасов.

Однако миссия аль-Хусейни изначально была обречена на провал. Сирийское правительство враждебно относилось к иерусалимскому муфтию и отказалось помогать его Армии Священной войны. Между поддерживаемой Сирией Арабской освободительной армией и местными палестинскими силами под командованием аль-Хусейни развернулось острое соперничество. Таким образом, прибыв в Дамаск попросить помощи у Лиги арабских государств и сирийского правительства, аль-Хусейни оказался заложником внутренней межарабской политики.

Пока арабские командиры и лидеры препирались в Дамаске, 3 апреля, после нескольких дней ожесточенных боев, деревня Аль-Кастал пала под натиском «Пальмаха», элитного отряда «Хаганы». Попытки арабов вернуть контроль над деревней потерпели неудачу, и евреи закрепились на стратегической высоте. Аль-Кастал стала первым арабским поселением, захваченным евреями, и эта новость потрясла собравшихся в Дамаске. «Хагана» начала готовиться к взятию Иерусалима, но арабские лидеры так и не сумели преодолеть свои амбиции и договориться о совместных действиях перед лицом этой угрозы.

Во время встречи главнокомандующий Арабской освободительной армией генерал Исмаил Сафват повернулся к Абд аль-Кадиру аль-Хусейни и сказал: «Аль-Кастал пал. Вы должны вернуть его. Если вы не способны это сделать, скажите нам, и мы поручим эту миссию аль-Кавукджи».

Аль-Хусейни был возмущен. «Дайте нам оружие, которое я прошу, и мы вернем Аль-Кастал. У евреев есть артиллерия, самолеты и много людей. Я не могу воевать без артиллерии. Дайте мне то, что я прошу, и я гарантирую вам победу», — ответил он.

«Разве у вас, Абд аль-Кадир, нет пушек?» — резко спросил Исмаил Сафват. Он неохотно пообещал палестинскому командиру, что отправит ему все оставшееся в Дамаске оружие и боеприпасы: 105 устаревших винтовок, 21 пулемет, очень маленький запас патронов и несколько мин. По сути, это означало, что аль-Хусейни предстояло возвращаться с пустыми руками.

Он взорвался от гнева. «Вы — предатели и преступники! По вашей вине мы потеряем Палестину, и история не простит вам этого! Я верну Аль-Кастал или погибну вместе с моими братьями-моджахедами!» — крикнул аль-Хусейни и стремительно покинул зал^{11}.

Тем же вечером 6 апреля Абд аль-Кадир аль-Хусейни выехал из Дамаска в сопровождении 50 добровольцев Арабской освободительной армии и на рассвете прибыл в Иерусалим. После короткого отдыха он собрал отряд из 300 палестинцев и четырех британских солдат, перешедших на сторону арабов, и отправился брать Аль-Кастал^{12}.

Контратака на Аль-Кастал началась в 11 часов вечера 7 апреля. Арабы разбились на несколько небольших отрядов и атаковали деревню с трех сторон. Один отряд наткнулся на ожесточенное сопротивление и понес тяжелые потери. В конце концов его раненый командир дал приказ отступить. Аль-Хусейни со своим отрядом попытался пробраться в деревню, чтобы заложить взрывчатку под укреплениями и командным пунктом, но был пригвожден к земле шквальным огнем. Вскоре из близлежащих поселений на помощь еврейским защитникам прибыли подкрепления, и аль-Хусейни со своими людьми оказался в окружении.

На рассвете 8 апреля новость о том, что их командир взят в плен «Хаганой», как лесной пожар, распространилась среди бойцов Армии Священной войны. Около 500 палестинцев предприняли отчаянную атаку на Аль-Кастал и после дня интенсивных боев сумели почти полностью захватить деревню. Но их радость от победы быстро угасла, когда на восточном ее краю они нашли тело убитого Абд аль-Кадира аль-Хусейни. Палестинские бойцы выместили свою ярость, казнив 50 еврейских пленных. В этой гражданской войне стороны не уступали друг другу в жестокости.

Абд аль-Кадир аль-Хусейни был похоронен на следующий день. Десять тысяч скорбящих пришли проститься с ним в мечети Аль-Акса в Иерусалиме. «Люди оплакивали его и называли героем Аль-Кастала», — вспоминал Ариф аль-Ариф, уроженец Иерусалима и палестинский политик^{13}. Гибель Абд аль-Кадира аль-Хусейни стала невосполнимой потерей для палестинцев. Она не только нанесла сокрушительный удар по боевому духу палестинских арабов, но и обезглавила движение сопротивления. В Палестине не было другого местного лидера, который сумел бы встать во главе национальных сил. Хуже того, его смерть оказалась совершенно напрасной. Так как б?льшая часть солдат отправилась на похороны своего командующего, защищать Аль-Кастал остались всего 40 человек. Евреи атаковали деревню и в течение 48 часов отбили ее у арабов — на этот раз навсегда.

Между тем 9 апреля произошла еще одна катастрофа, которая затмила собой смерть Абд аль-Кадира и потерю Аль-Кастала. В день похорон аль-Хусейни еврейские боевики устроили резню в арабской деревне Дейр-Ясин. Это массовое убийство ужаснуло всю Палестину. С этого дня палестинцы утратили волю к борьбе.

Дейр-Ясин была мирной арабской деревней, расположенной к западу от Иерусалима. Ее население, около 750 человек, составляли крестьяне, работники каменоломни и торговцы. В ней были две мечети и две школы — для мальчиков и для девочек, а также спортивный клуб. Местные арабы жили в мире с соседними еврейскими поселениями и даже заключили договор о ненападении с еврейскими командирами в Иерусалиме, поэтому не ожидали агрессии со стороны евреев. Впоследствии боевики «Иргун» и «Лехи» не смогли привести весомых доводов в оправдание своего нападения. Как утверждал палестинский активист Ариф аль-Ариф, еврейские террористы атаковали эту деревню, чтобы «придать твердости собственному народу и вселить ужас в сердца арабов»^{14}.

Атака на Дейр-Ясин началась в предрассветный час 9 апреля 1948 года. Превосходящие силы еврейских боевиков при поддержке броневиков и самолетов быстро сломили сопротивление 85 местных ополченцев. Одна крестьянка кормила ребенка грудью, когда начались боевые действия. «Я услышала выстрелы, рев танков и почуяла запах пороха. Я увидела, как они входили в деревню. Все кричали своим соседям: „Если можете бежать, бегите!“ Все пытались спасти своих жен и родных». Она схватила ребенка и со всех ног побежала в соседнюю деревню Айн-Карам^{15}.

Несмотря на то что в Айн-Карам стояли подразделения Арабской освободительной армии и поблизости находилась британская полиция, никто не пришел на помощь жителям Дейр-Ясин. Очевидцы сообщали, что еврейские боевики согнали в одно место всех вооруженных защитников деревни и расстреляли их. Вскоре после этих событий Ариф аль-Ариф опросил нескольких выживших жителей Дейр-Ясин и записал все, что узнал о кровавых преступлениях того дня, включая имена убитых и подробности их смерти:

Они убили 90-летнего аль-Хаджи Джабира Мустафу и выбросили его тело с балкона его дома на улицу. Так же они поступили с 95-летним Исмаилом Атийя, после чего убили его 87-летнюю жену и их внука. Они убили слепого мужчину по имени Мухаммад Али Халил Мустафа и его жену, которая пыталась защитить его, и их полуторагодовалого ребенка. Oни убили школьного учителя, который ухаживал за ранеными^{16}.

Всего в Дейр-Ясин погибло больше 110 мирных жителей.

Как сообщили очевидцы аль-Арифу, резня в Дейр-Ясин продолжалась бы и дальше, если бы один пожилой еврейский командир не отдал своим людям приказ остановиться. Боевики построили оставшихся в живых жителей деревни в колонну и заставили пройти по еврейскому кварталу Иерусалима, где «их публично поносили перед собравшимися еврейскими жителями как преступников», после чего отпустили у Итальянского госпиталя возле Хай аль-Мисмара^{17}. Массовое убийство еврейскими боевиками невинных людей и последующее жестокое унижение выживших вызвали всеобщее негодование. Еврейское агентство осудило это преступление и дистанцировало свои вооруженные силы «Хагана» от экстремистов «Иргун» и «Лехи».

Резня в Дейр-Ясин спровоцировала массовое бегство палестинских арабов, которое продолжалось до вывода британских войск 15 мая 1948 года. По словам аль-Арифа, арабы «начали бежать из своих домов, неся с собой рассказы о еврейских зверствах, которые заставляли людей дрожать от ужаса». В надежде добиться вмешательства других арабских государств палестинское политическое руководство пыталось играть на гуманитарном кризисе и намеренно драматизировало ситуацию, публикуя в арабской прессе устрашающие сообщения о еврейских бесчинствах. Но эти сообщения только усиливали страх, побуждая арабские семьи по всей Палестине бросать свои дома и имущество и бежать из страха перед еще одной Дейр-Ясин^{18}.

В действительности палестинские арабы начали массово покидать свои территории еще в начале весны. С февраля по март 1948 года около 75 000 арабов оставили свои дома в городах, ставших очагами боевых действий, — в Иерусалиме, Яффе и Хайфе. Они находили убежище на относительно безопасном Западном берегу реки Иордан и в соседних арабских государствах^{19}. В апреле после резни в Дейр-Ясин поток беженцев возрос многократно.

Но некоторые палестинцы решили ответить террором на террор. 13 апреля, через четыре дня после резни в Дейр-Ясин, палестинские боевики устроили засаду на еврейский медицинский конвой, направлявшийся на северо-восток Иерусалима, к горе Скопус. Конвой сопровождали две машины скорой помощи с хорошо заметными медицинскими эмблемами, а его пассажирами были врачи и медсестры из больницы Хадасса и сотрудники Еврейского университета. Из 112 пассажиров в живых остались всего 36.

Нападавшие запечатлели свое зверское преступление на фотографиях, где они позировали рядом с телами жертв. Эти варварские фотографии продавались в иерусалимских лавках с пропагандистской целью — внушить палестинским арабам уверенность в том, что они способны уничтожить еврейскую угрозу. Но никакие фотографии не могли развеять пораженческие настроения, охватившие арабское население в городах и деревнях Палестины в апреле 1948 года.

Моральный дух палестинцев был сокрушен, и убийство еврейских врачей и медсестер у горы Скопус только усилило страх перед возмездием. Чувствуя эти настроения, «Хагана» активизировала военные операции в соответствии с планом «Далет», принятым руководством ишува. Это был план действий еврейских сил на период прекращения британского мандата, и он предусматривал захват и уничтожение арабских населенных пунктов, которые представляли угрозу для создания жизнеспособного еврейского государства.

21–23 апреля еврейские вооруженные формирования захватили Хайфу, и это стало еще одним потрясением для всей Палестины. Хайфа была административным центром севера страны, а также, благодаря международному порту и нефтеперерабатывающим заводам, важным экономическим центром. В городе проживало больше 70 000 арабов.

План ООН по разделу Палестины передавал Хайфу еврейскому государству, и операция по взятию города под контроль шла уже несколько месяцев. Первым атакам Хайфа подверглась еще в середине декабря 1947 года. «Эти нападения испугали людей, заставив их уезжать из города, — писал Рашид аль-Хаджи Ибрагим, председатель Национального комитета Хайфы. — Атаки евреев показали всю неготовность и неспособность арабов защитить себя. Перед лицом опасности многие предпочли покинуть свои дома»^{20}. Аль-Хаджи Ибрагим и члены муниципалитета старались восстановить спокойствие и отражать нападения с помощью отрядов местных и иностранных добровольцев, включая бойцов Арабской освободительной армии. Но их усилия были напрасны. Ожесточенные столкновения между боевиками «Хаганы» и арабскими защитниками продолжались на протяжении всей зимы и в первые месяцы весны. К началу апреля из Хайфы уехало от 20 000 до 30 000 жителей.

Завершающая стадия операции началась 21 апреля. Как только британские войска покинули Хайфу, «Хагана» начала массированное наступление на город. В течение следующих 48 часов еврейские силы подвергали арабские кварталы непрерывному артиллерийскому и минометному обстрелу. В пятницу утром, 23 апреля, началась воздушная бомбардировка. «Женщины и дети, которых потрясли ужасы Дейр-Ясин, впали в панику», — писал аль-Хаджи Ибрагим^{21}. Толпы испуганных людей хлынули в порт, где их ожидали транспортные корабли.

Аль-Хаджи Ибрагим с горечью описывал трагедию, очевидцем которой он стал на набережной Хайфы: «Тысячи женщин, детей и мужчин бросились в район порта в состоянии ужаса и хаоса, невиданного в истории арабского народа. Босые и едва одетые, они ждали своей очереди, чтобы сесть на корабль и отправиться в Ливан. Они покидали родину, оставляя здесь не только свои дома и все нажитое имущество, но и человеческое достоинство и душу»^{22}. К началу мая в Хайфе оставалось всего 3000–4000 арабов, готовых жить под властью евреев.

После захвата Хайфы целью еврейских войск стало взятие под контроль остальной части прибрежной зоны, выделенной ООН еврейскому государству. «Иргун», действуя независимо от «Хаганы», решила захватить другой крупный арабский портовый город, Яффу, близ еврейского Тель-Авива. Наступление началось на рассвете 25 апреля. Вооруженные тремя минометами и 20 тоннами снарядов, боевики «Иргун» 27 апреля захватили северный район Яффы Маншийя. С этой позиции они следующие три дня непрерывно обстреливали жилые кварталы и центр города.

У оставшегося 50-тысячного арабского населения Яффы (к апрелю из нее уже уехало порядка 20 000 человек) больше не было сил сопротивляться. Падение Хайфы за несколько дней до этого лишило горожан надежды на то, что Яффа может выстоять перед натиском еврейских сил. Кроме того, люди знали, что город атаковали боевики «Иргун», и боялись возможного повторения бойни в Дейр-Ясин. Охваченные паникой, жители бросились бежать. Муниципальные власти принялись срочно искать суда, чтоб эвакуировать людей в Ливан. Кроме того, они договорились о приеме беженцев с властями сектора Газа. К 13 мая, когда Яффа была сдана евреям, в ней оставалось всего 4000–5000 арабских жителей.

За несколько дней до вывода британских войск «Хагана» решила сконцентрировать свои усилия на северо-восточных территориях, также отведенных еврейскому государству планом ООН. Город Сафед (Цфат), где проживало 12 000 арабов и всего 1500 евреев, был атакован элитными подразделениями «Пальмах» и пал 11 мая. На следующий день, 12 мая, был взят город Бейсан, а его шеститысячное арабское население бежало в Назарет и Трансиорданию. Одновременно с этим военные операции «Хаганы» привели к массовому бегству и насильственному выдворению сельского арабского населения из Галилеи, с прибрежной равнины и из поселений вдоль шоссе Тель-Авив — Иерусалим. Дороги Палестины были переполнены потоками беженцев, пытавшихся спастись от ужасов войны. Один арабский современник так описал страдания своего народа: «Тысячи людей остались без крова над головой и средств к существованию. Они переходили из одного места в другое, ночевали под открытым небом или в пещерах, их одежда превратилась в лохмотья, они страдали от голода и умирали от болезней. И некому было защитить их»^{23}.

К концу войны еврейские вооруженные формирования захватили все ключевые города на прибрежной равнине и в Галилее. В процессе этого они вынудили покинуть свои дома от 200 000 до 300 000 палестинцев. Палестинские беженцы надеялись вернуться, когда будет восстановлен мир. Но их надеждам не суждено было сбыться. В июне 1948 года Давид Бен-Гурион открыто заявил своем кабинету: «Мы должны любой ценой помешать их возвращению»^{24}.

Гражданская война закончилась в последний день британского мандата. 14 мая 1948 года палестинские евреи провозгласили создание независимого государства Израиль. Потерпевшие поражение палестинские арабы так и не получили своего государства. Они уповали на помощь арабских соседей, чьи армии стояли на границах Палестины в ожидании окончательного вывода британских сил.

14 мая, как и было обещано, британцы торжественно протрубили «Последний пост», сняли свои флаги и погрузились на корабли, с облегчением бежав от той пучины крови и насилия, в которую по их вине погрузилась Палестина.

На следующий день после ухода британцев армии соседних арабских государств вторглись в Палестину. 15 мая 1948 года гражданская война между палестинскими арабами и евреями закончилась и началась первая арабо-израильская война. Правительства Египта, Трансиордании, Ирака, Сирии и Ливана взяли на себя обязательства по созданию армий якобы для защиты арабской Палестины. Но фактически решение об отправке регулярных войск в Палестину было принято Лигой арабских государств всего за два дня до завершения британского мандата, 12 мая 1948 года. Если бы этому вмешательству предшествовало хоть какое-то планирование и координация действий и если бы оно сопровождалось взаимным доверием и преследовало общую цель, объединенные арабские силы могли бы взять верх в войне. Но арабские государства вторглись в Палестину больше для того, чтобы противостоять друг другу, а не евреям.

Накануне первой арабо-израильской войны в Лиге арабских государств царил полный разлад. Конфликт в Палестине оказался гораздо серьезнее, чем кто-либо мог ожидать. Несмотря на громкие обещания аль-Кавукджи, его плохо обученные и недисциплинированные добровольческие формирования бежали с поля боя под малейшим натиском «Хаганы». По общему признанию, Арабская освободительная армия только усугубила катастрофическое положение палестинских арабов вместо того, чтобы спасти их. Стратегия использования добровольческих сил полностью провалилась, и по мере приближения даты ухода британцев необходимость задействовать регулярные армии становилась все более очевидной.

Между тем все арабские государства столкнулись с серьезной дилеммой. Они рассматривали конфликт в Палестине как общеарабское дело и считали своим моральным долгом встать на защиту палестинских арабов. Именно поэтому площадкой для координации действий стала Лига арабских государств. Однако наличие общей цели не мешало каждой стране ставить во главу угла собственные интересы. Другими словами, они вступили в войну не как арабы, а как египтяне, иорданцы, иракцы, сирийцы и ливанцы, принеся с собой на поле битвы скрытое межарабское соперничество.

Осенью 1947 и зимой 1948 года Лига арабских государств провела серию встреч по разрешению палестинского кризиса, на которых конфликт интересов проявился со всей остротой. Каждый преследовал свои тайные цели и не доверял остальным. Наибольшие подозрения у своих союзников вызывал трансиорданский король Абдалла, который еще в 1939 году выдал свое намерение присоединить арабские территории Палестины к своему небольшому королевству. Палестинский лидер Мухаммад Амин аль-Хусейни открыто ненавидел его, египетский король Фарук считал своим главным конкурентом, а сирийское правительство во главе с Шукри аль-Куатли подозревало в тайной экспансионистской игре. В Сирии набирало силу опасное монархическое движение среди военных, часть которых поддерживала короля Абдаллу и его призыв к созданию Великой Сирии путем объединения Сирии и Трансиордании под властью Хашимитской династии. В результате все действия сирийского правительства в Палестине были направлены на то, чтобы сдержать Трансиорданию и остановить распространение ее влияния. Аналогичные мотивы двигали и другими арабскими государствами — по сути, все они вступили в войну, чтобы помешать друг другу изменить баланс сил в арабском мире, а не для того, чтобы спасти арабскую Палестину.

Однако цинизм арабских лидеров остался незамеченным гражданами, которые аплодировали решению своих правительств встать на защиту палестинских братьев от сионистской угрозы. Арабская общественность и военные были воодушевлены красивой риторикой и искренне верили в справедливость своего дела. Как и следовало ожидать, последующее разочарование политическими лидерами после поражения и «потери» Палестины привело к серьезным потрясениям в арабском мире.

В мае 1948 года армии арабских стран, по большому счету, не были готовы к войне. Большинство этих государств совсем недавно получили независимость от своих колониальных правителей. Франция сохраняла контроль над вооруженными силами Сирии и Ливана вплоть до 1946 года и, когда ее вынудили уйти с Ближнего Востока, мало что оставила после себя. Британия имела монополию на поставку оружия для армий Египта, Трансиордании и Ирака и строго контролировала эти поставки, чтобы национальные армии ее полунезависимых союзников не представляли угрозы для британских сил в регионе.

Арабские национальные армии были не только плохо оснащены, но и довольно малочисленны. Вся ливанская армия насчитывала не больше 3500 солдат, а ее вооружение безнадежно устарело. Численность сирийской армии не превышала 6000 человек, и для президента аль-Куатли она была скорее источником проблем, чем надежной опорой: в 1947 году не проходило и месяца без слухов об очередном готовящемся военном перевороте. В Палестину было отправлено меньше половины сирийской армии — порядка 2500 человек. Иракская армия насчитывала 3000 человек. Трансиорданский арабский легион был самой дисциплинированной и хорошо обученной армией в регионе, но в начале войны король Адбалла мог задействовать только 4500 из своих 6000 солдат. Самая большая армия среди членов ЛАГ была у Египта, который отправил в Палестину 10 000 человек. Но, несмотря на все эти трудности, арабские военные стратеги предсказывали быструю победу над еврейскими силами в течение 11 дней. Такая оценка наглядно показывает, насколько арабская сторона недооценивала всю серьезность ситуации в Палестине.

Из всех арабских государств только Трансиордания имела четкую политику и интересы в палестинском конфликте. Король Абдалла никогда не был доволен территорией, выделенной ему британцами в 1921 году. Он мечтал восстановить власть Хашимитской династии над Дамаском, призывая к созданию Великой Сирии, и с 1937 года поддерживал идею раздела Палестины с присоединением арабских земель к его небольшому пустынному королевству, чем вызвал к себе ненависть со стороны иерусалимского муфтия.

Король Абдалла с 1920-х годов поддерживал довольно тесные контакты с Еврейским агентством. Когда ООН занялась рассмотрением вопроса о разделе Палестины, эти контакты переросли в секретные переговоры. В ноябре 1947 года король Абдалла встретился с Голдой Меерсон (впоследствии сменившей фамилию на Меир и ставшей премьер-министром Израиля) и за две недели до принятия резолюции ООН о разделе Палестины заключил пакт о ненападении. Абдалла обязался не препятствовать созданию еврейского государства на территории, обозначенной Организацией Объединенных Наций, в обмен на что получал право аннексировать арабские территории Палестины, граничащие с Трансиорданией, — главным образом Западный берег реки Иордан^{25}.

Абдалла понимал, что для такого серьезного шага требуется согласие Великобритании. В феврале 1948 года он отправил премьер-министра Тауфика Абу аль-Худу в Лондон в сопровождении своего британского командующего генерала Джона Баготта Глабба (больше известного как Глабб-паша), чтобы заручиться одобрением британцев. 7 февраля премьер-министр Абу аль-Худа встретился с британским министром иностранных дел Эрнестом Бевином и сообщил ему, что после прекращения британского мандата в Палестине трансиорданское правительство намеревается отправить Арабский легион под командованием Глабб-паши через Иордан, чтобы оккупировать арабские земли Палестины, прилегающие к Трансиордании.

«Это очевидный шаг, — сказал Бевин, — но не вторгайтесь и не пытайтесь оккупировать районы, отведенные евреям».

«У нас не хватило бы на это сил, даже если бы мы этого захотели», — ответил ему Абу аль-Худа. Бевин поблагодарил премьер-министра Трансиордании за такой ответ и выразил полное согласие с изложенными планами в отношении Палестины, по сути дав королю Абдалле зеленый свет на аннексию Западного берега реки Иордан^{26}.

Таким образом, из всех арабских стран только Трансиордания точно понимала, зачем она вступает в палестинский конфликт и каких целей хочет добиться. Проблема заключалась в том, что арабские союзники слишком хорошо знали о тайных намерениях короля Абдаллы и сосредоточили основные усилия на сдерживании Трансиордании, а не на спасении Палестины. Сирия, Египет и Саудовская Аравия сформировали негласный антииорданский блок и своими действиями препятствовали эффективному ведению войны. Хотя Лига арабских государств назначила короля Абдаллу главнокомандующим арабскими силами, командующие арабских армий отказались встречаться с ним, не говоря уже о том, чтобы подчиняться его приказам. Накануне войны в разговоре с египетской военной делегацией Абдалла открыто поставил под сомнение истинные намерения ЛАГ. «Лига назначила меня главнокомандующим арабскими армиями, — сказал он. — Разве не следовало отдать эту честь Египту как крупнейшему из арабских государств? Или же подлинная цель данного назначения — возложить на нас всю вину и ответственность в случае неудачи?»^{27}

Противостоя королю Абдалле, арабские государства в то же время испытывали ничуть не больше симпатии к палестинскому лидеру Мухаммаду Амину аль-Хусейни. Иракцы были недовольны тем, что муфтий поддержал военный переворот Рашида Али аль-Гайлани против Хашимитской монархии в 1941 году. Между королем Абдаллой и аль-Хусейни больше десяти лет шла острая борьба из-за притязаний обоих на арабскую Палестину. Египет и Сирия также относились к аль-Хусейни довольно прохладно, особенно после краха палестинского сопротивления в апреле и мае 1948 года.

Таким образом, арабская коалиция вступила в первую арабо-израильскую войну, преследуя по большому счету негативные цели: помешать созданию на арабских землях чужеродного еврейского государства, помешать Трансиордании аннексировать палестинские территории и, наконец, помешать муфтию создать на территории Палестины жизнеспособное арабское государство. Неудивительно, что с такими целями арабские силы не смогли противостоять евреям, движимым отчаянной решимостью создать собственное государство.

Воля евреев к победе дополнялась весомым превосходством в численности и огневой мощи их вооруженных сил. Популярный образ еврейского Давида, сражающегося с арабским Голиафом, мало соответствовал действительности. На момент начала войны 15 мая общая численность войск пяти арабских государств — Ливана, Сирии, Ирака, Трансиордании и Египта — не превышала 25 000 человек, тогда как Армия обороны Израиля (как назывались вооруженные силы нового государства) насчитывала 35 000 человек. В ходе войны обе стороны наращивали свою мощь, но арабы так и не сумели достичь паритета с израильскими силами, численность которых достигла 65 000 человек в середине июля и превысила 96 000 к декабрю 1948 года^{28}.

Без численного преимущества израильтянам вряд ли удалось бы выстоять. На первом этапе войны, длившемся с 15 мая до первого перемирия 11 июня, они были вынуждены сражаться за свое выживание сразу на многих фронтах. Армия Трансиордании, Арабский легион, вторглась на Западный берег реки Иордан на рассвете 15 мая. Поначалу иорданцы не планировали входить в Иерусалим, который по плану ООН объявлялся международной зоной, но 19 мая Арабский легион под командованием Глабб-паши занял позиции в арабских кварталах Иерусалима, чтобы не позволить израильским силам захватить город. 22 мая иракская армия заняла северную часть Западного берега и закрепилась в Наблусе и Дженине, не переходя в наступление против израильтян. Египетская армия со стороны Синайского полуострова вошла в сектор Газа и пустыню Негев и двинулась на север, чтобы соединиться с Арабским легионом. Сирийские и ливанские силы вторглись в северную Палестину. Хотя на этом первом этапе войны все стороны понесли большие потери, Израиль, вынужденный держать оборону на нескольких фронтах одновременно, оказался в наиболее опасном положении за все время конфликта.

На следующий же день после начала военных действий между Израилем и арабскими государствами Организация Объединенных Наций инициировала миротворческую миссию, куратором которой был назначен шведский дипломат граф Фольке Бернадот. Благодаря активным посредническим усилиям Бернадота 29 мая было достигнуто соглашение о временном прекращении огня, вступившее в силу 11 июня. Первое перемирие было установлено сроком на четыре недели. Кроме того, было введено эмбарго на поставки вооружений в регион. Арабские государства, которые почти исчерпали свои арсеналы, попытались договориться о военных поставках с британцами, французами и американцами, но те категорически отказались нарушать эмбарго. В отличие от арабов, израильтяне сумели закупить через Чехословакию необходимое вооружение, включая самолеты, танки и тяжелые минометы, а также увеличить численность своих войск до более чем 60 000. Когда 9 июля перемирие закончилось, Израиль был подготовлен к возобновлению военных действий гораздо лучше, чем его противники.

На втором этапе войны израильтяне, грамотно используя превосходство в численности войск и вооружении, начали теснить арабские армии на всех фронтах. Они разгромили сирийцев в Галилее, оттеснили ливанцев обратно к границе, выгнали Арабский легион из городов Лидда (Лод) и Рамла и бросили все силы на египетские позиции на юге. Когда из мест боевых действий хлынули десятки тысяч арабских беженцев, ООН, встревоженная гуманитарным кризисом в Палестине, возобновила активные попытки договориться дипломатическим путем о новом прекращении огня. Арабские государства, истощившие свои военные ресурсы, охотно пошли навстречу инициативе ООН. Второе перемирие вступило в силу 19 июля и действовало до 14 октября.

Если до 15 мая арабскими государствами и двигали какие-то общие цели, то спустя два катастрофических месяца войны от них не осталось и следа. Межарабские разногласия, уже довольно глубокие до начала войны, только обострились на фоне военных потерь. Вместо быстрой победы, которую оптимистично прогнозировали стратеги, члены ЛАГ оказались втянуты в конфликт, который все очевиднее грозил закончиться поражением. Ни у одного из правительств не было четкой стратегии выхода. Арабская общественность с недоумением и потрясением смотрела на то, как их национальные армии терпели поражение за поражением от «еврейских банд».

Вместо того чтобы признать свою вину в отсутствии подготовки и координации действий, арабские государства принялись обвинять друг друга. Египтяне и сирийцы обрушились на Трансиорданию. Зачем король Абдалла тайно встречался с евреями? Не действовал ли его командующий Глабб-паша, британец по происхождению, в интересах Британии, помогая ей выполнить свое обещание создать в Палестине еврейское государство? Тот факт, что Арабский легион продолжал удерживать Западный берег и восточную арабскую часть Иерусалима под ожесточенным напором израильских сил, рассматривался как доказательство иорданского предательства и сговора с сионистами, а вовсе не как героизм. Эти дрязги пагубно отражались на ходе войны. Чем больше арабские государства враждовали и действовали в отрыве друг от друга, тем проще было израильтянам справиться с их разрозненными армиями.

В ходе второго трехмесячного перемирия граф Бернадот как глава миротворческой миссии ООН продолжал искать пути разрешения арабо-израильского кризиса. 16 сентября он предложил новый план раздела Палестины, который предусматривал присоединение к Трансиордании арабских территорий, включая города Рамла и Лидда, находившиеся под контролем израильтян, а также пустыни Негев, которая по первоначальному плану ООН предназначалась еврейскому государству. Израилю отводились Галилея и прибрежная равнина, а Иерусалим должен был остаться под международным контролем. И арабы, и израильтяне категорически отвергли план Бернадота, а 17 сентября террористы — предположительно из организации «Лехи» — расстреляли шведского дипломата в его автомобиле. В отсутствие перспектив дипломатического разрешения конфликта по истечении перемирия 14 октября военные действия были возобновлены.

На третьем этапе войны, в период с 15 октября по 5 ноября 1948 года, израильтяне завершили завоевание Галилеи, полностью вытеснив сирийские и ливанские войска и Арабскую освободительную армию обратно на территорию Сирии и Ливана. После этого они взялись за египтян. Израильские силы окружили египетские подразделения и в течение трех недель подвергали их позиции интенсивной воздушной бомбардировке.

Поражения египетской армии в Палестине имели серьезные политические последствия в самом Египте. Большой отряд египетских войск оказался в окружении у деревни Фаллуджа примерно в 30 километрах к северо-востоку от Газы. Находясь несколько недель под интенсивным обстрелом, без какой-либо надежды на помощь, египетские солдаты чувствовали себя преданными. Их отправили на войну без надлежащей подготовки, без достаточного вооружения и оснащения — египетская армия испытывала острую нехватку продовольствия, одежды, медикаментов, горючего и боеприпасов. У офицеров было немало поводов задуматься о политическом банкротстве египетской монархии и правительства. Среди офицеров, находившихся в окружении под Фаллуджей, были Гамаль Абдель Насер, Закарийя Мухи ад-Дин и Салах Салим. По возвращении в Египет эти трое создали тайную организацию «Движение свободных офицеров» и через несколько лет свергли египетскую монархию. «Мы сражались в Палестине, но всеми своими помыслами были в Египте», — впоследствии вспоминал Насер^{29}. Таким образом, опыт арабо-израильской войны подтолкнул египетских военных к тому, чтобы превратить поражение в Палестине в победу в Египте, свергнув правительство, которое их предало.

Арабские государства продолжали встречаться в рамках ЛАГ в тщетной попытке скоординировать свои действия и избежать катастрофы. 23 октября арабские лидеры собрались в столице Трансиордании Аммане, чтобы обсудить план по спасению находившихся в окружении египетских войск, но взаимное недоверие между Сирией, Трансиорданией и Ираком препятствовало любому конструктивному сотрудничеству. Египтяне, со своей стороны, не желали признавать перед союзниками свое поражение и отказывались координировать с ними военные действия даже в ущерб себе.

Раскол в арабских рядах играл на руку Израилю. В декабре израильтяне не только полностью вытеснили египтян из Палестины, — кроме тех частей, которые остались в окружении под Фаллуджей, — но и вторглись на египетскую территорию на Синайском полуострове. У правительства короля Фарука не оставалось иного выхода, кроме как обратиться к англо-египетскому договору 1936 года — столь презираемому националистами за то, что он увековечил британское влияние в Египте, — и попросить Британию вмешаться, чтобы заставить израильтян вывести свои войска с полуострова. 7 января 1949 года между Египтом и Израилем было заключено перемирие. Последнее наступление израильтяне предприняли в пустыне Негев, захватив территорию до арабского поселения Умм-Рашраш в заливе Акаба на Красном море, где впоследствии был построен портовый город Эйлат.

С завоеванием пустыни Негев новое государство Израиль завершило формирование своих границ, захватив 78 процентов территории подмандатной Палестины. Остальная ее часть осталась в руках арабов, поскольку Трансиордании удалось сохранить контроль над Западным берегом реки Иордан, а Египту — над сектором Газа. Нанеся сокрушительные поражения египетской, сирийской и ливанской армиям, а также эффективно сдержав силы Арабского легиона и иракской армии, израильтяне в 1948 году безоговорочно победили и смогли навязать свои условия арабским государствам. При посредничестве ООН было объявлено о прекращении огня и начаты мирные переговоры между Израилем и его арабскими соседями, проходившие на средиземноморском острове Родос. В феврале Израиль заключил двустороннее соглашение о перемирии с Египтом, в марте — с Ливаном, в апреле — с Трансиорданией, в июле — с Сирией. Первая арабо-израильская война завершилась.

События 1947–1949 годов, вошедшие в историю Израиля как война за независимость, остались в памяти палестинцев как ан-Накба, или «Великая катастрофа». За период с начала гражданской войны до конца первой арабо-израильской войны больше 750 000 палестинцев были вынуждены покинуть свои дома. Они бежали в Ливан, Сирию, Трансиорданию и Египет, а также на Западный берег реки Иордан, в сектор Газа и восточный Иерусалим — немногие палестинские территории, оставшиеся в руках арабов. Сектор Газа был превращен в номинально самоуправляемую территорию под контролем Египта. Западный берег присоединили к Трансиордании, которая, получив во владение оба берега реки Иордан, сократила свое название до Иордании.

По окончании первой арабо-израильской войны на карте мира не осталось такой страны, как Палестина. Остался лишь палестинский народ, вынужденный жить под иностранной оккупацией или в изгнании, борясь за признание своих национальных прав.

Масштабы палестинской катастрофы потрясли весь арабский мир. Между тем в этот критический момент арабские интеллектуалы проявили замечательную проницательность в отношении как причин, так и последствий произошедшего в Палестине.

Вскоре после окончания первой арабо-израильской войны вышли две книги, которые задали тон последующей арабской самокритике и реформам. Первая была написана Константином Зурайком, одним из величайших арабских интеллектуалов ХХ века. Родившийся в Дамаске в 1909 году, Зурайк к 21 году успел получить степень бакалавра в Американском университете в Бейруте, степень магистра в Чикагском университете и докторскую степень в Принстоне. Свою жизнь он посвятил преподавательской и политической деятельности в Сирии и Ливане и написал ряд чрезвычайно влиятельных работ по арабскому национализму. Именно Зурайк дал войне 1948 года ее арабское название «ан-Накба», когда в самый разгар войны, в августе 1948 года, опубликовал в Бейруте свою книгу «Что значит ан-Накба»^{30}.

Вторая значимая работа была написана известным палестинским политиком Мусой аль-Алами. Сын бывшего мэра Иерусалима, аль-Алами изучал юриспруденцию в Кембриджском университете, после чего поступил на службу в британскую мандатную администрацию в Палестине. Он дослужился до должности арабского секретаря верховного комиссара и помощника генерального прокурора Палестины, но в 1937 году, в разгар арабского восстания, внезапно ушел в отставку, чтобы начать частную практику и активное участие в националистическом движении. Аль-Алами представлял интересы палестинских арабов на лондонских конференциях в 1939 и 1946–1947 годах и выступал представителем от Палестины при создании Лиги арабских государств. В своей работе «Урок Палестины», опубликованной в марте 1949 года, аль-Алами размышлял о причинах сокрушительного поражения арабов и путях национального возрождения^{31}.

Оба автора признавали, что утрата Палестины и создание Израиля открывали новую опасную главу в истории арабских стран. «Поражение арабов в Палестине, — писал Зурайк, — это не просто небольшая неудача, преходящая беда. Это катастрофа во всех смыслах этого слова, одно из суровейших испытаний и несчастий среди всех, что выпадали на долю арабского народа на протяжении его долгой, полной страданий истории»^{32}. Неспособность арабов преодолеть разобщенность и противостоять этой новой угрозе, предрекал Зурайк, обречет их на печальное будущее, мало чем отличающееся от эпохи колониального гнета, от которого они только что освободились.

Учитывая сходство их диагнозов арабских болезней, неудивительно, что аль-Алами и Зурайк рекомендовали одно и то же лекарство — достижение единства. Раздел арабского мира Великобританией и Францией после Первой мировой войны привел к расколу и ослаблению арабской нации. Оба автора утверждали, что арабы смогут реализовать свой потенциал, только преодолев разделение, навязанное им империалистическими державами, и осознав себя единой нацией. Они открыто указывали на существование противоречий между узким государственным национализмом (например, египетским или сирийским) и общеарабским национализмом, к которому они призывали. По мнению Зурайка, создание формального союза в краткосрочной перспективе было невозможно, поскольку молодые арабские государства, совсем недавно получившие независимость, были слишком одержимы своими узконациональными интересами. Поэтому Зурайк призывал существующие арабские государства встать на путь «далеко идущих, всеобъемлющих изменений», который в конечном итоге приведет их к достижению общеарабского единства^{33}. В отличие от него, аль-Алами возлагал надежды на «Арабскую Пруссию», которая могла бы достичь искомого единства с помощью военной силы^{34}. Идея «Арабской Пруссии» нашла живой отклик среди политически активных высокопоставленных офицеров арабских армий, которые уже готовились занять свое место на политической арене после событий в Палестине.

В своем анализе палестинской катастрофы аль-Алами и Зурайк призывали к арабскому возрождению, которое они считали важной предпосылкой для достижения арабского единства и необходимым условием для возвращения Палестины и восстановления самоуважения арабской нации в современном мире. Их книги пользовались огромной популярностью и влиянием именно потому, что они как нельзя лучше отражали дух времени. Граждане арабских государств глубоко разочаровались в своих правителях. Старые политические элиты, которые вели борьбу за национальную независимость, были слишком похожи на прежних колониальных хозяев. Они учились в европейских университетах, говорили на европейских языках, одевались по-европейски и использовали институты, созданные европейским колониализмом. Они погрязли в междоусобицах, а их мировоззрение и интересы находились в пределах государственных границ, навязанных империалистами.

Политики в арабском мире потеряли из виду идею великой и единой арабской нации, которая все еще вдохновляла многих их сограждан. И палестинская катастрофа со всей очевидностью показала банкротство их политики. Большинство арабов были согласны с выводами аль-Алами и Зурайка, которые видели главный урок Палестины в том, что разделенные арабские народы обречены на поражение, и только путем единения арабская нация может преодолеть свою нынешнюю слабость и успешно противостоять вызовам современного мира.

Наступала эпоха перемен. Военные неудачи в Палестине серьезно пошатнули положение правящих элит в арабском мире. На политическую арену вышло новое поколение арабских националистов, которое нацелило свой первый удар на собственные правительства.

События в Палестине дестабилизировали политическую ситуацию в молодых арабских государствах. Сразу же после «Дня великой катастрофы», как теперь называли 15 мая 1948 года, начался период громких политических убийств и государственных переворотов в Египте, Сирии, Ливане и Иордании.

Палестинская катастрофа погрузила Египет в политический хаос. Новая влиятельная религиозно-политическая организация «Братья-мусульмане» считала утрату мусульманских земель, на которых было создано еврейское государство, предательством ислама. Эта организация была основана в марте 1928 года учителем начальной школы Хасаном аль-Банной, жившим в городе Исмаилия в зоне Суэцкого канала. Аль-Банна был харизматичным лидером-реформатором, боровшимся против любых влияний Запада, которые, как он считал, подрывали исламские ценности. Он утверждал, что в период европейских реформ и британского империализма народ Египта «отошел от своей веры и целей»^{35}. Начавшись как движение за возрождение веры в египетском обществе, к концу 1940-х годов «Братья» превратились в мощную политическую силу, способную соперничать с такими авторитетными партиями, как «Вафд».

«Братья-мусульмане» объявили палестинскую войну джихадом и направили в Палестину добровольческие батальоны, чтобы разгромить еврейское государство и освободить арабские земли. Но, как и все арабские участники конфликта, они недооценили силу и организованность евреев. Не готовые к войне, они также не были готовы к поражению. Считая неудачу в Палестине предательством ислама, «Братья-мусульмане» возложили всю вину на арабские правительства в целом и египетское правительство в частности. Разочарованные, они вернулись в Египет и принялись организовывать антиправительственные выступления.

Египетское правительство не стало медлить с репрессивными мерами. Осенью 1948 года «Братья-мусульмане» были обвинены в разжигании беспорядков и подготовке государственного переворота. Премьер-министр Махмуд Фахми ан-Нукраши объявил военное положение и 8 декабря 1948 года издал указ о расформировании «Братьев-мусульман». Все их активы были заморожены, документы изъяты, а многие лидеры арестованы.

Хасан аль-Банна был оставлен на свободе и пытался примирить экстремистов из своей организации с правительством, но из-за позиции обеих сторон его усилия не увенчались успехом. Премьер-министр ан-Нукраши отказался встречаться с аль-Банной и идти на какие-либо уступки «Братьям-мусульманам». Вполне ожидаемо, экстремисты прибегли к насилию. 28 декабря студент ветеринарного факультета, член «Братьев-мусульман» с 1944 года, почти в упор расстрелял премьер-министра Египта у входа в Министерство внутренних дел. Ан-Нукраши стал первым арабским политическим деятелем, которому пришлось поплатиться за последствия палестинской катастрофы.

Правительство так и не арестовало лидера «Братьев-мусульман» за убийство ан-Нукраши. Но Хасан аль-Банна не чувствовал себя в безопасности на свободе, зная, что ему грозит неминуемое возмездие. Он попытался вступить в переговоры с преемником ан-Нукраши, но правительственные двери были для него закрыты. Все его попытки доказать непричастность своей организации к попыткам свергнуть действующую власть ни к чему не привели.

12 февраля 1949 года Хасан аль-Банна был застрелен у дверей штаб-квартиры Ассоциации мусульманской молодежи. Распространено мнение, что убийство было совершено по поручению египетского правительства при поддержке королевского двора. Два политических убийства в течение шести недель до предела обострили политическую напряженность в Египте.

В Сирии палестинская катастрофа спровоцировала военный переворот. Президент Шукри аль-Куатли давно подозревал, что события могут пойти по такому сценарию, и 30 марта 1949 года его опасения подтвердились. Полковник Хосни аз-Заим, начальник генерального штаба, возглавил бескровный переворот, который ветеран сирийской политики Адил Арслан назвал «самым значимым и самым странным событием в новой сирийской истории». В своем дневнике Арслан писал: «Общественность ликовала, студенты вышли на улицы с демонстрациями в знак поддержки. Но политические элиты хранили молчание, обеспокоенные дальнейшей судьбой своей страны»^{36}. Представители политических элит стремились сохранить демократические институты молодой Сирийской республики и опасались установления военной диктатуры — не без оснований. Хотя правительство аз-Заима просуществовало меньше 150 дней, этот переворот ознаменовал собой вступление военных в сирийскую политику. С того момента, на протяжении всей второй половины ХХ века, за исключением нескольких коротких периодов, Сирия находилась под их властью.

Неожиданным направлением политики аз-Заима, по словам его министра иностранных дел Адиля Арслана, оказалась его готовность так скоро после поражения Сирии в Палестине наладить отношения с Израилем. 20 июля 1949 года правительство аз-Заима подписало соглашение об окончательном прекращении огня между Сирией и Израилем. Но за кулисами аз-Заим был готов пойти намного дальше простого перемирия и заключить с Израилем всеобъемлющий мирный договор. В ходе переговорного процесса он, при полной поддержке США, передал израильскому премьер-министру Давиду Бен-Гуриону ряд предложений по полной нормализации отношений между Сирией и Израилем, включая обмен послами, открытые границы и полноценные экономические отношения.

Предложение аз-Заима принять в Сирии до 300 000 палестинских беженцев нашло поддержку и у США, и в ООН. Уже ясно было, что вопрос беженцев станет самой большой гуманитарной проблемой и одним из главных камней преткновения на пути к урегулированию арабо-израильского конфликта. Аз-Заим планировал поселить палестинцев в округе Джазира к северу от реки Евфрат и попросил у США помощи в развитии этого района. Он рассчитывал на то, что вливание палестинской рабочей силы и американских капиталов будет способствовать модернизации страны и развитию ее экономики^{37}.

Но премьер-министр Израиля не заинтересовался предложениями аз-Заима. Он отказался даже обсуждать их и встречаться с сирийским президентом, несмотря на все усилия администрации Трумэна, посредника ООН в Палестине Ральфа Банча и израильского министра иностранных дел Моше Шарета. Бен-Гурион настаивал на том, чтобы сирийцы сначала подписали соглашение о перемирии. Он знал, что аз-Заим хотел изменить сирийские границы, поделив Тивериадское озеро между Сирией и Израилем, чего израильтяне никак не могли допустить. Израильский премьер-министр не спешил заключать мирные договоры со своими арабскими соседями и, разумеется, не хотел создавать прецедент, идя на территориальные уступки в обмен на гарантии мира. Бен-Гурион беспокоился, что границы Израиля, зафиксированные в соглашениях о перемирии с его арабскими соседями, не соответствуют потребностям еврейского государства и могут потребовать пересмотра.

После отказа Бен-Гуриона встречаться с аз-Заимом администрация США решила пойти в обход, организовав встречу министров иностранных дел Сирии и Израиля. 6 июня 1949 года посол США в Дамаске Джеймс Кили явился в кабинет Адиля Арслана и озвучил это предложение. Арслан, потомок династии друзских эмиров, в свое время с некоторыми опасениями согласился занять кресло министра иностранных дел в правительстве аз-Заима. В своем дневнике он описывал полковника как хорошего друга с замашками сумасброда, но после разговора с Кили пришел к выводу, что аз-Заим потерял всякую связь с реальностью.

«Почему вы хотите, чтобы я согласился на встречу с Чертоком [министром иностранных дел Израиля Моше Шаретом], — спросил Арслан у американского посла, — если вы знаете, что я никогда не велся на еврейский блеф и последним из арабов пойду на уступки евреям?»

«Ваш вопрос заставляет меня дать вам откровенный ответ, — ответил Кили, — но он должен остаться в тайне. Я знаю вас как благородного человека и попрошу вас дать слово, что вы никому не расскажете о нашем разговоре».

После того как Арслан дал слово, Кили продолжил: «Аз-Заим предложил встретиться с Бен-Гурионом… но тот отказался, поэтому мы [администрация США] подумали, что встреча может состояться между министрами иностранных дел Сирии и Израиля. Шарет согласился, а вы только что отвергли это предложение».

Арслан был потрясен, узнав от Кили о тайной дипломатии аз-Заима. Он попытался скрыть свои чувства и представить инициативу сирийского президента как дипломатическую уловку. Американец не стал настаивать и ушел, оставив Арслана размышлять, что делать дальше^{38}.

В тот вечер Арслан допоздна задержался в своем кабинете. Он обсудил ситуацию с одним из членов сирийской делегации на переговорах о перемирии, который был убежден в том, что аз-Заим намеревался встретиться с Шаретом лично. Сначала Арслан хотел подать в отставку, но потом решил остаться, чтобы помешать израильтянам достичь своей цели — оторвать Сирию от других арабских государств и заключить отдельный мирный договор. Он связался с другими арабскими правительствами и предупредил их о грозящей «большой опасности», хотя и не стал уточнять, в чем именно она заключалась.

Реакция Арслана наглядно показывает, в какой степени политика аз-Заима шла вразрез с сирийским общественным мнением и взглядами политической элиты. Потерпев постыдное поражение, сирийцы не были настроены заключать мир с Израилем, и меньше всего этого хотели военные. Если бы аз-Заим обнародовал свой план мирного урегулирования, он столкнулся бы с непреодолимым сопротивлением в своей стране. Тем не менее слишком многие уважаемые международные деятели, включая государственного секретаря США Дина Ачесона, посредника ООН Ральфа Банча и множество израильских политиков и представителей разведки, поддерживали план аз-Заима, чтобы сегодня мы могли сбрасывать его со счетов. Эта история проливает свет на тот поразительный факт, что именно Бен-Гурион отверг первый шаг к миру со стороны арабов. Бен-Гурион сказал «нет» плану урегулирования, который был одобрен США и ООН.

Правление аз-Заима оказалось слишком краткосрочным, чтобы дать сирийско-израильскому миру второй шанс. Его реформы (мирные предложения Израилю были лишь небольшой их частью) настроили против него многих из тех, кто поначалу поддержал его приход к власти. Некоторые офицеры, участвовавшие в перевороте аз-Заима, теперь организовали заговор против него. 14 августа 1949 года они повторили сценарий мартовского переворота, арестовав ключевых членов правительства и захватив радиостанцию. Шесть броневиков окружили дом аз-Заима, и после короткой перестрелки свергнутый президент был арестован. Аз-Заим и его премьер-министр были доставлены в дамасскую тюрьму Меззе и там казнены без суда и следствия.

Человек, который арестовал и казнил Хосни аз-Заима, был последователем Антуна Саады, одного из самых влиятельных националистических лидеров в арабском мире. Саада (1904–1949), выходец из христианской общины, был ливанским журналистом и политическим активистом. В 1932 году он вернулся в Ливан из Бразилии, где спасался от репрессий французских колониальных властей, и основал Сирийскую социальную националистическую партию. Будучи лектором в Американском университете в Бейруте, Саада выступал против французского мандата и раздела Великой Сирии и призывал, напротив, к ее воссоединению. Его политические взгляды представляли собой альтернативу панарабскому национализму, а его призывы отделить политику от религии находили отклик у широкого круга религиозных меньшинств, которые опасались доминирования суннитского мусульманского большинства в панарабском государстве.

В июле 1949 года Антун Саада поднял вооруженный мятеж с целью свержения ливанского правительства. Но его восстание было недолгим: через несколько дней он был схвачен сирийцами и передан ливанским властям, которые 8 июля 1949 года в спешном порядке расстреляли несостоявшегося революционера.

Ревностные последователи Саады жаждали мести. 16 июля 1951 года сторонник Саады застрелил бывшего ливанского премьер-министра Рияда ас-Сольха (чье правительство казнило Сааду), когда тот находился с визитом в столице Иордании Аммане.

Арабская политика вступила в эпоху насилия — все чаще смена власти в странах региона происходила путем политических переворотов, казней и убийств. Всего через четыре дня после убийства Рияда ас-Сольха король Иордании Абдалла I был застрелен на пороге иерусалимской мечети Аль-Акса, куда прибыл для пятничной молитвы. В момент убийства рядом с ним находился его 15-летний внук Хусейн, будущий король Иордании. «Оглядываясь сегодня в прошлое, — писал Хусейн в своей автобиографии, — я не могу избавиться от мысли, что мой дед предчувствовал близкую трагедию». Хусейн вспоминал о разговоре с королем Абдаллой, состоявшемся утром в день его смерти. «Он произнес настолько пророческие слова, что я не решился бы их повторить, если бы вместе со мной их не слышал еще десяток человек, которые живы и сегодня и могут их подтвердить, — написал Хусейн. — „Когда мне придет время умереть, я бы предпочел, чтобы какой-нибудь неизвестный убил меня выстрелом в голову, — сказал король. — Это самая легкая смерть. Это гораздо лучше, чем становиться старым и немощным“». Желание старого короля исполнилось раньше, чем он ожидал.

Несомненно, король Абдалла знал, что его жизнь находится в опасности. Он понимал, что на палестинских территориях, недавно присоединенных к его королевству, его окружает множество врагов. Многие палестинцы подозревали короля в том, что он заключил сделку с евреями, чтобы увеличить свою страну за счет палестинских земель, а Хаджи Амин аль-Хусейни открыто обвинял Абдаллу в предательстве Палестины. Но никто не мог предвидеть, что новая арабская традиция политического насилия проникнет в одно из самых священных для мусульман мест — в мечеть Аль-Акса.

«Неизвестным», стрелявшим в короля Абдаллу, был 21-летний подмастерье портного из Иерусалима по имени Мустафа Ашу, который был скорее наемным убийцей, чем человеком, движимым политическими убеждениями. Сам Ашу был мгновенно застрелен королевскими охранниками. После этого прошла волна арестов, десять человек обвинили в соучастии, но судебное разбирательство так и не смогло пролить свет на то, кто именно стоял за убийством короля. Четверо из десяти обвиняемых были оправданы, двое приговорены к смерти заочно (оба бежали в Египет), а четверо — повешены. Трое из повешенных были людьми вполне мирных занятий: торговец скотом, мясник и владелец кафе, — хотя и с криминальным прошлым. Четвертый, Муса аль-Хусейни, оказался дальним родственником иерусалимского муфтия^{39}. Ходили слухи, что убийство было проплачено муфтием и египетским королем Фаруком, но нам вряд ли суждено когда-нибудь узнать правду. По сути, король Абдалла стал еще одной жертвой палестинской катастрофы.

После раздела Ближнего Востока, произошедшего после Первой мировой войны, палестинская катастрофа стала вторым по значимости поворотным моментом в истории арабского мира в ХХ веке. Сегодня мы все еще переживаем ее последствия.

Одним из самых стойких наследий войны стал арабо-израильский конфликт, который со всей остротой продолжается и в наши дни. Учитывая нежелание арабов признавать утрату Палестины и стремление израильтян к дальнейшему расширению своих территорий, последующие арабо-израильские войны были неизбежны и следовали одна за другой с ужасающей частотой на протяжении последних шести десятилетий.

Гуманитарные издержки этого конфликта носят поистине катастрофический характер. По-прежнему остается нерешенной проблема палестинских беженцев. На сегодняшний день, по данным ООН, их число выросло с первоначальных 750 000 до более чем 4,3 млн человек в результате дальнейших территориальных потерь в 1967 году и естественного прироста населения за 60 лет. За прошедшие десятилетия палестинцы создали представительные органы, чтобы идти к своей цели — образованию палестинского арабского государства — политическим путем. Но они также не отказались от вооруженной борьбы, включая антиизраильские теракты, атаки на пограничные районы Израиля, а также восстания и вооруженное сопротивление властям в оккупированном секторе Газа и на Западном берегу реки Иордан. Несмотря на это — или из-за этого, как считают некоторые, — палестинскому народу так и не удалось реализовать свои национальные чаяния.

Палестинская катастрофа оказала разрушительное воздействие и на арабскую политику. Надежды и чаяния новых независимых арабских государств были омрачены поражением 1948 года. После него арабский мир стал свидетелем огромных политических потрясений. Четыре государства, граничившие с Палестиной, вступили в эпоху политических убийств, переворотов и революций. Происходила масштабная социальная революция: старые правительства были свергнуты молодым поколением военных, многие из которых были выходцами из сельской среды и гораздо лучше понимали настроения и чаяния народа, чем европеизированные политические элиты. Тогда как старорежимные политики боролись за национальную независимость в рамках собственных государств, движение «Свободных офицеров» сплотило арабских националистов, выступавших за панарабское единство. Старая гвардия говорила на европейских языках; новая гвардия говорила на языке улицы.

Палестинская катастрофа положила конец европейскому влиянию в арабском мире. Проблема Палестины была создана Европой, и неспособность решить ее со всей очевидностью продемонстрировала слабость Европы. Британия и Франция вышли из Второй мировой войны второстепенными державами. Британская экономика была подорвана, а моральный дух французов сломлен годами немецкой оккупации. У обеих стран было слишком много дел дома, чтобы активно уделять внимание международным вопросам. Британская и французская империи сошли со сцены, уступив место новым доминирующим силам в мировой политике.

Молодые офицеры, пришедшие к власти в Сирии в 1949 году, в Египте в 1952 году и в Ираке в 1958 году, не имели никаких связей с Великобританией или Францией и вместо них смотрели на новые сверхдержавы — Соединенные Штаты и их конкурента Советский Союз. На смену эпохе империй пришла новая эпоха холодной войны. И арабскому миру нужно было адаптироваться к новому мировому порядку.