1

1

Как и каждый пожилой человек, прокурор Александр Павлович Полежаев имел свои странности и привычки. Он ворчал и возмущался, когда его беспокоили в часы отдыха даже домашние. А сегодня день у Полежаева выдался особенно тяжелым. Он выступал обвинителем по одному сложному делу, требуя для двух преступников высшей меры наказания. Суд поддержал его требование. Как прокурор Полежаев был удовлетворен, но как человек — расстроен. Вот уже двадцать пять лет как Полежаев выступает обвинителем, и каждый раз, когда приходится требовать сурового наказания, он страдает. Страдания эти идут от глубокого понимания долга человека в его короткой жизни. С именем человека в его сознании связано всё лучшее, что создано на земле, и человек должен возвышаться над ним. И хотя Полежаев прекрасно понимал, что еще далеко время, когда исчезнут эти черные пятна и жизнь каждого человека станет чистой, как лесной ручей, каждое новое преступление, с которым ему приходилось сталкиваться, вызывало в душе у него внутренний протест. Он страдал так, как будто бы ему лично было нанесено тяжелое оскорбление. В таких случаях Полежаев возвращался домой утомленным и разбитым. Он закрывался в своей рабочей комнате, выключал телефон, и, опустившись рядом со старым ветвистым фикусом в глубокое кожаное кресло, отдавался книгам.

Вот и сейчас, подходя к дому, мысленно он уже был в своем тесно заставленном книжными шкафами кабинете, за привычным, дающим отдых душе и мыслям занятием.

— А у нас гости, Александр Павлович, — открывая дверь, сказала жена.

Он недовольно поморщился и бросил:

— Меня дома нет…

— Студенты-выпускники пришли попрощаться, — продолжала жена, и лицо у Полежаева смягчилось.

Пять лет назад кафедра уголовного права и процесса юридического института пригласила Полежаева читать лекции по уголовному праву, и прокурор, будучи по горло загруженным своей непосредственной работой, не нашел возможным отказаться от этой дополнительной нелегкой нагрузки. Прокурор, следователь, судья, по его убеждению, призваны не столько обвинять, сколько воспитывать людей, предупреждать правонарушения, и чем больше будет юридических работников, именно так понимающих свои задачи, тем легче будет бороться с тяжелым наследием прошлого. Вот почему Полежаев выкраивал из своего рассчитанного порой до минуты бюджета времени нужные часы для института, а студентов института считал своими друзьями.

— Выпускники, говоришь? Тогда давай, Мария Алексеевна, их ко мне в кабинет, — сразу повеселев, громко проговорил Полежаев.

— Не войдут все, Александр Павлович, — смеясь, возразила жена.

— Ничего, в тесноте да не в обиде, приглашай!

Небольшую рабочую комнату прокурора в ту же минуту заполнила целая группа шумных, с сияющими лицами молодых людей, среди которых оказалась одна девушка — круглолицая с чистыми голубыми глазами Аня Сидоренко.

— Пришли попрощаться, Александр Павлович, и сказать вам свое спасибо, — проговорила девушка.

— Как попрощаться, вчера только последний государственный экзамен сдали и уже прощаться?

— Путевки уже на руках, — хором заговорили ребята, шурша глянцевыми, еще не успевшими измяться листами путевок.

— Значит, Аннушка Сидоренко на Восток, помощником прокурора? Ну поздравляю, от души поздравляю, — еще более оживляясь, проговорил Полежаев и крепко пожал ей руку.

— Да мы все на Восток едем следователями и помощниками прокурора, — сказал высокий стройный юноша и тут же добавил: — Хочется, Александр Павлович, получить от вас последний совет…

— Какой еще может быть совет, четыре года учились, говорили, решали, составляли юридические документы, а теперь давай еще совет, — засмеялся Полежаев и подошел к книжным шкафам. — Кодексы вам известны? — заговорил он, указывая на целую полку пузатых, давно пожелтевших от времени, тесно прижатых друг к другу томов, и тут же ответил: — Известны! Юридические справочники и словари вам знакомы? — знакомы! Вот эти томища маститых и именитых адвокатов от Адама до наших дней известны? — известны! Ну, а работы знаменитого Кони или Жижиленко по уголовному праву помните, — конечно, помните! Какие же, скажите, еще советы вам нужны и что вам может сказать рядовой прокурор!

— А все-таки, Александр Павлович, — произнесла Аннушка Сидоренко так, как это умеют только девушки.

— Вот вам и все-таки, — передразнил ее Полежаев. — Одно вам могу сказать, друзья мои, надо работать так, чтобы имя прокурора не было пугалом, надо, чтобы прокурора любили как человека, любили и ценили за его строгую справедливость. Вот что главное! Впрочем, вместо различных советов я вам лучше расскажу коротенько историю вот этого букета, — продолжал Полежаев и снял висевший на стене около письменного стола в окантованной рамке цветной фотоснимок. На нем был изображен большой букет цветов, среди которых выделялись несколько алых роз и гладиолусов, обрамленных ромашками и незабудками.

И Полежаев стал рассказывать…