Глава XXXIII ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ИСТИННОСТИ «ИСТОРИИ». О РОБЕРЕ ДЕ БРАКМОНЕ, АДМИРАЛЕ ФРАНЦИИ. СЕНЬОРЫ БЕТАНКУРЫ НА КАНАРАХ И ИХ ПИСЬМА

Глава XXXIII

ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ИСТИННОСТИ «ИСТОРИИ». О РОБЕРЕ ДЕ БРАКМОНЕ, АДМИРАЛЕ ФРАНЦИИ. СЕНЬОРЫ БЕТАНКУРЫ НА КАНАРАХ И ИХ ПИСЬМА

Вот в чем вышеназванные авторы разногласят с нашей «Историей», но, поскольку все они писали где-то один или два века спустя <после событий 1402 – 1406 гг.>, их данные, бесспорно, уступают ей в достоверности, так как <нашу «Историю»> составляли те, кто не только жил в то время, но и участвовал в самом завоевании, а именно слуги сьера де Бетанкура, один из которых был монахом-францисканцем, а другой – домашним капелланом этого сеньора. Они сопровождали его на протяжении всего путешествия и не могли ошибиться в том, что касается как самого предприятия, свидетелями которого они были, так и времени, которое они описывали. В их предисловии прямо говорится, что они будут излагать эти события с самого их начала в 1402 году и до 1406 года, и порядок этих лет достаточно подтверждается текстом «Истории»: в главе первой указывается 1402 год, в главе тридцать пятой – 1403-й, в сорок шестой и шестьдесят второй¹³⁰ – 1404-й, в главе семьдесят девятой¹³¹ – 1405-й, в главе восемьдесят шестой¹³² рассказывается о том, что сьер де Бетанкур покинул острова, чтобы вернуться во Францию в декабре 1405 года, а в главе восемьдесят восьмой¹³³ – что, проведя неделю в Испании (это происходит, вероятно, в начале 1406 года) и задержавшись на две недели у кастильского короля, едет в Рим, где живет только три недели (глава восемьдесят девятая¹³⁴), и оттуда возвращается во Францию, в свое поместье (глава девяносто третья¹³⁵) и больше уже никогда не посетит острова. значит, это случилось как раз в начале 1406 года, когда римский престол занимал Иннокентий VII, который умер только в ноябре того же года; ему наследовал Григорий XII¹³⁶, избранный в последний день ноября, когда в Авиньоне сидел антипапа Бенедикт XIII. Таким образом, речь не может идти о Мартине V, как на том настаивают другие историки, ибо он стал папой только в 1417 году на Констанцском соборе¹³⁷, на котором были низложены остальные <папы>¹³⁸, и вступил в Рим лишь в 1421 году¹³⁹, что весьма далеко по времени от наших событий. затем в восемьдесят четвертой главе¹⁴⁰ упоминается о доне Энрике, короле Кастилии, и его супруге Екатерине, дочери герцога Ланкастерского¹⁴¹, которые очень тепло приняли нашего Бетанкура и удостоили его титула короля Канарских островов. Король Энрике, третий по имени, начал править в 1390 году и умер в 1406 году, на чем сходятся все авторы. Следовательно, речь не может идти, как думают некоторые, о его сыне хуане II, который наследовал ему еще малолетним и находился под опекой своей матери, королевы Екатерины. Что это был Энрике III, признают и Мариана, и Сурита¹⁴². Кроме того, Робер де Бракмон, дядя или кузен нашего завоевателя, о котором сказано в восьмидесятой главе¹⁴³, еще не называется адмиралом Франции, каковым он стал в 1418 году. Однако возвращение Жана де Бетанкура во Францию произошло на четвертом году завоевания, так что, если бы оно началось только в 1417 году, этот Робер был бы уже адмиралом. К этому можно добавить, что, когда сьер де Бетанкур вернулся на свою родину в Гренвиль в 1406 году, его брат Реньо, приехавший повидаться с ним, прибыл, как сообщается¹⁴⁴, из замка герцога Жана Бургундского, у которого он служил мажордомом. Это был пятый или шестой год завоевания, и, если бы оно началось только в 1417 году, это бы произошло в 1422 году, а хорошо известно, что герцог Бургундский был убит на мосту Монтеро в 1419 году. Есть и те, кто датирует прибытие мессира Жана де Бетанкура в Нормандию 18 июня 1417 года, то есть тем самым годом, в котором, по мнению некоторых, он отправился завоевывать <Канары>. Согласно же «Истории»¹⁴⁵, он начал свое путешествие из Ла-Рошели 1 мая 1402 года.

Кроме того, в одном документе из архивов шартра – инструкции, данной от имени короля Карла VI епископу шартра¹⁴⁶ и другим, каким образом им надлежит вести переговоры с представителями английского короля¹⁴⁷ в июле месяце 1402 года, – сказано помимо прочего: «Итак, если со стороны Англии последует требование, которое уже выставлялось прежде¹⁴⁸, о возмещении ущерба, причиненного в море действиями сьера де Бетанкура¹⁴⁹, они должны отвечать, что названный де Бетанкур и мессир Гадифер де Ла Салль давно продали все, что у них было в королевстве, и, по их словам, отправились завоевывать острова Канарию и Анфер; оттуда они не возвращались, и неизвестно, что с ними стало».

Все, что изложено выше, в достаточной мере подтверждает написанное авторами «Истории» и опровергает рассказы остальных. хотя, конечно, и есть точки соприкосновения между ними в том, например, что касается взгляда на сьера де Бетанкура как первооткрывателя <Канар> или деятельности его племянника Масио <на островах> во времена королевы Екатерины и папы Мартина V, но само событие никоим образом не могло иметь места ни в 1417 году, ни тем более позже.

От этого Масио де Бетанкура, должно быть, ведут свое происхождение те, кто до сих пор носит это имя как в Испании, так и на островах – и Верхних, или Азорских, и Нижних, или Канарских. В Испании обнаружился некий Лоренсо де Эррера Бентекор, который во времена Филиппа III¹⁵⁰ служил при дворе короля Марокко¹⁵¹ и был одним из тех, кто уведомлял о сношениях между испанскими морисками¹⁵² и этим королем. А у Петра Мученика¹⁵³ можно прочесть, что на Канарах еще живут сеньоры из этого рода, сохранившие с тех времен французский язык и французские нравы¹⁵⁴. Ибо несомненно, что, подобно всем завоевателям, сьер де Бетанкур вместе с христианской религией принес на эти острова язык и обычаи Франции. Правда, испанцы полностью об этом забыли. Тем не менее они не смогли искоренить до конца род Бетанкуров, который еще продолжается, о чем свидетельствуют письма нескольких кавалеров с этим именем, живущих на острове Тенерифе. Одно из них – письмо дона Матье де Бетанкура, написанное из Лондона, где он находился в 1605 году, и посланное в Руан господину дону Луи де Бетанкуру, другое – дона Лукаса де Бетанкура, отправленное из города Лагуна¹⁵⁵ на Тенерифе. Есть еще два письма оттуда же: одно от того же лица, датированное 1613 годом, и второе, принадлежащее другому представителю этого рода и датированное 1580 годом. Эти письма, написанные на испанском языке, показывают, что их авторы причисляют себя к потомкам Жана де Бетанкура и его племянника Масио и считают себя родственниками всех, кто носит это имя, хотя и не живет здесь. Они передавали от отца к сыну множество документов о завоевании Канар и о знатности и древности их рода, зарегистрированных Парижским парламентом¹⁵⁶, но все это было у них отнято и уничтожено во время набегов мавров из Варварии, которые неоднократно опустошали острова Лансароте и Фуэртевентура¹⁵⁷. Все, что им осталось, – это память о том, что сеньор де Бетанкур, <организовав экспедицию> на свои средства и деньги, завоевал четыре острова, которые стали его сеньорией, что затем он вернулся во Францию, завещав управление ими своему племяннику Масио, а тот некоторое время спустя¹⁵⁸ поехал в Севилью и продал эти острова графу Ньебла, теперь герцог Медина Сидония¹⁵⁹; что среди воинов, отправившихся с сьером де Бетанкуром завоевывать новую землю, было много французов, которые остались там и так размножились, что их потомки и их имена существуют и по сей день. Вышеназванный дон Лукас де Бетанкур называет себя одним из главных членов Королевского совета и руководителей администрации этих островов и употребляет в письме многие комплиментарные выражения и вежливые обороты с предложением службы и дружбы, как это принято у добрых родственников и друзей всех здешних Бетанкуров.

Письмо с Тенерифе от 1580 года написано кавалером из того же рода по имени Маркос Пердомо Биментель Бетанкор, который обращается к «великолепнейшему сеньору» Жану де Бетанкуру, визитатору¹⁶⁰ в Руане, и после многих комплиментов говорит, что сам он – потомок Масио де Бетанкура, у которого было двое дочерей: одна из них, Мария, вышла замуж на остров Мадейра¹⁶¹; от нее пошли Бетанкуры Нижних островов и Бетанкуры Португальские¹⁶², а другая, по имени Леонор¹⁶³, вышла замуж за Ариста Пердомо (то есть Прюдома), французского дворянина, участвовавшего в завоевании этих островов¹⁶⁴; от их брака родилось много детей, и среди них – некий Жан Пердомо де Бетанкур, от которого автор письма ведет свое происхождение через свою мать Марию, вышедшую замуж за одного испанского дворянина. Он пишет, что испанский король по своей великой милости дал ему вкупе со многими льготами и привилегиями и т.д. разрешение переехать в западные Индии со всей семьей.

Таким образом, Канарские острова, которыми сегодня спокойно пользуются испанцы, впервые были завоеваны потом и кровью наших французов и на их средства. Они находятся на пути в Восточные и западные Индии, и все те, кто выбирает эту дорогу в том или ином направлении, обязательно причаливают к ним, чтобы поднабраться сил; у их берегов Колумб сделал свою первую остановку перед тем, как открыть Новый Свет¹⁶⁵.

Что касается «Истории», написанной в соответствии с невежеством и простотой того времени, мы посчитали более разумным сохранить ее грубоватый и наивный язык, хотя и достаточно понятный, а не перелагать ее изысканным стилем, ибо сохраненный в первозданном виде текст вызывает больше веры в правдивость рассказанного, чем все то, что позже попытались изложить другие. Она была напечатана по старой рукописи, украшенной цветными гравюрами, которая хранится в библиотеке господина де Бетанкура, советника Руанского парламента, выходца из того же рода Бетанкуров¹⁶⁶. Он пожелал щедро поделиться ею с обществом, за что заслуживает благодарности каждого, поскольку речь идет о славе, которую она может принести Франции. Благодаря ему мы смогли познакомиться со многими документами, касающимися этой истории, с генеалогией Бетанкуров, а также с оригиналами писем Бетанкуров, живших на Канарских островах.

Надо сказать, что в «Истории» упоминается книга о путешествии испанского монаха из францисканского ордена по многим местам Азии и Африки, которая полна вздора и нелепостей в духе того невежественного времени. Она свидетельствует, насколько скудными были знания людей о подлинной географии, как легко некоторые правдивые вещи они смешивали с уймой баснословных, не будучи способными различать между тем, что они видели сами, и тем, о чем им рассказывали другие. Это было обычным недостатком прежней эпохи, как мы это показали выше на примере «Путешествий» Мандевиля¹⁶⁷ и других. здесь стоит привести слова Франсуа Альвареса¹⁶⁸, убеждающего <читателя> в достоверности и правдивости своей «Истории Эфиопии»¹⁶⁹: он называет увиденным то, что увидел собственными глазами, а то, что услышал, – только услышанным, умея очень хорошо отличать одно от другого¹⁷⁰. Так вот монах-францисканец написал книгу о своем путешествии, авторы «Истории» нашли ее и сделали из нее несколько извлечений. Сама же книга, вероятно, уже утеряна¹⁷¹.

* * *