СТАТИРЪ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

СТАТИРЪ

Житие протопопа Потапа

Слово Божие

Последний бой Ильки-атамана

В челе человеческом есть свет

Слово и слова

В начале было Слово:

Превозлюбленный читатель, Божественных словес рачитель, глубины словес премудрый пытатель, жизни вечной желатель!.. Когда благоволишь святые книги читать, то не откажись принять в десятиструнные длани и сию книгу убогого труда моего. Я думаю и верую, что Божья благодать споспешествовала мне ее написать. А себя вменяю ни во что. Многажды, когда я писал и слагал, то был как бы в буре шумной и во мраке; ум мой безмолвствовал в великой пустыне, смысл мой засыпал или был в исступлении, и вся моя разумная сила оскудевала…

— Что это? Откуда?

Гостью звали Ларисой Владимировной. Сговорившись о встрече, она принесла мне эту потертую толстую папку, перехваченную выцветшим платочком, молча развязала и, выхватив листок, протянула — вот!

— Понимаете, мне бумаги от одной знакомой старушки достались. Завещала сберечь, перед смертью. А ей — от ее брата, умершего еще раньше, богослова Павла Терентьевича Алексеева. Этот текст, что вы прочли, — из древнерусской рукописи, которой он, Павел Терентьевич, всю жизнь посвятил…

Гостья волновалась, говорила быстро, будто боясь, что ее перебьют, не дослушают, не поймут.

— А сама рукопись, что же — погибла?

— Господь с вами! Слава Богу, цела. Хранится в Ленинке, в отделе рукописей. Единственный авторский список.

— А печаталась?

— Да в том-то и дело, что нет! Только отрывки мелькнули в девятнадцатом веке, и снова молчок. О ней мало что знают, и главное — кто автор? Скрыл он свое имя, предпочел остаться неизвестным. А вот Павел Терентьевич, — Лариса Владимировна огладила ладонью папку, — он громадное исследование сотворил. Еще до революции, после окончания Духовной академии, он в своих архивных поисках наткнулся на эту уникальную рукопись — и с тех пор мысленно уже от нее не отрывался.

Даже когда потом, в тридцать проклятом, за решетку попал — контрреволюционный заговорщик! — она ему мерещилась. Двадцать лет — тюрьмы, лагеря, ссылка… И первое, что сделал на свободе, — побежал в архив, убедиться, цела ли рукопись. На месте! Лежит как лежала. И возобновил работу. И все-таки достиг цели: по старым писцовым книгам открыл имя автора! Это случилось, есть точная дата, — 4 июля 1958 года.

Еще семь лет, что ему оставалось жить, Павел Терентьевич пытался опубликовать свой труд, явить миру старинного автора, воскресить его слово, издать рукопись: готовил ее к печати, перевел на современный язык. Стучался во все двери: и патриарху писал, и выступал с докладами перед академиками — ну и что?! Все изумились, единодушно одобрили, а воз и ныне там. После смерти Павла Терентьевича опять все заглохло… Я вам это оставлю, почитайте. Может, хоть теперь удастся напечатать?