Алексей Белянинов ТАКАЯ У НИХ СЛУЖБА

Алексей Белянинов

ТАКАЯ У НИХ СЛУЖБА

Ветер дергал и дергал раму, словно хотел настежь распахнуть окно и ворваться в казарму.

Стекла вызванивали непогоду.

А снаружи тот же ветер хлестал прямо в лицо дождем с колючей изморозью. Темнота встала перед дверью непроходимой черной стеной. В такую ночь очень трудно сделать первый шаг от порога, трудно спуститься с высокого крыльца. Но, если ты служишь на границе и назначен сегодня с 22.00 в наряд, тут раздумывать не приходится — идти или не идти… Иван Ященко, старший, обернулся напоследок на желтые пятна окон, поправил автомат, нахлобучил ушанку и решительно зашагал в темноту, чтобы не думать больше о натопленной печке и о своей койке в уютном правом дальнем углу казармы.

И он и его напарник Плыско — тоже Иван, были в тот раз пешими.

Службу им предстояло нести в горах, за песчаными перевалами. На этом участке конь не всюду пройдет. А человек и днем может так запрятаться в извилинах склонов или щелях между холмами, что по носу сапогом заденешь, а ничего подозрительного не обнаружишь.

Плыско шел, несколько отстав от старшего.

Он тогда всего два месяца служил на заставе. Все здесь было не так, как дома, на Днепропетровщине, в Преображенке Царичанского района, где он в колхозе работал помощником комбайнера. И на первых порах, парню нравилось бывать в наряде с Иваном Ященко — неторопливым, осмотрительным, скупым на слово ростовчанином, солдатом второго года службы. Хоть у Ященко за все время и не было на счету задержаний, но он считался одним из лучших знатоков пограничного дела, на которого всегда и во всем можно положиться.

С Ященко Иван Плыско всегда чувствовал себя увереннее. На этот раз их путь шел по одному из самых трудных для охраны участков заставы — то вверх по склонам, то вниз… Ровный круг фонаря полз по песку впереди Ященко, выхватывая из темноты ровные, будто отглаженные, бороздки контрольно-следовой полосы.

Ровным размеренным шагом Ященко и Плыско уже два раза обошли свой участок. На полосе не было ни вмятины, ни царапинки. А нарушитель не птица, он не может миновать ее, не оставив хоть какого-нибудь следа, который укроется от глаз пограничников. Копыта лошадиные наденет на ноги, на ходулях перепрыгнет, задом наперед переберется — все равно его ухищрения будут разгаданы.

Сложная для охраны зимняя ночь проходила спокойно.

Ященко уже почти два года провел на границе, и утром, значит, как всегда, доложит начальнику заставы или дежурному офицеру, что никаких происшествий не было, ничего подозрительного они не обнаружили.

Они покинули заставу уже больше четырех часов назад. Горело от снежной крупы лицо, приходилось часто вытирать слезящиеся глаза.

Оба солдата спустились с холма в небольшую лощину и начали взбираться на соседний холм. И дошли почти до самого гребня, когда им навстречу появились двое.

Ященко рывком кинулся вперед.

Плыско — следом, не отставая ни на шаг.

— Стой!

Но нарушители продолжали двигаться вперед.

Коротко щелкнул затвор.

Двое в белых шерстяных халатах подняли руки, остановились. Они не понимали по-русски, но, очевидно, хорошо знали, что делать в таких случаях.

С беспомощно поднятыми кверху трясущимися руками нарушители бормотали на незнакомом языке.

Плыско крепко сжимал карабин.

Тут он услышал короткое приказание:

— Ракету!..

Ященко, более опытный Ященко, не мог не обратить внимания на какой-то едва уловимый шорох, который раздался в стороне, когда он останавливал нарушителей, направляя на них дуло карабина и луч фонаря.

Ослепительно зеленая ракета прочертила черное небо. И на мгновение ночь превратилась в день, как это бывает в сильную грозу. Всего мгновение, но его было достаточно.

Ященко не ошибся.

Метрах в десяти вверх по склону, стараясь, как степные удавы, утонуть в песке, распластались двое в черных халатах. Оба подняли головы, как только стало светло, потом снова уронили их, не решаясь встать.

— Вот теперь порядок, Иван, — говорил немного спустя старший наряда, не спуская глаз со всех четверых, которые стояли рядом с поднятыми руками, словно взывали к аллаху, и широкие рукава халатов спадали до плеч. — Ишь ты, как хитро… Первые двое — вроде как приманка. А вторая парочка думала под их прикрытием ускользнуть…

— Я бы не догадался… — честно признался Плыско.

Он стоял в нескольких шагах и держал их всех под прицелом, а Ященко по одному отводил нарушителей в сторону и старательно, словно во время учебной тревоги, связывал их крепкой тонкой веревкой.

— Пусть полежат пока словно бы в штабеле, — сказал он, удостоверившись, что все четверо и пошевельнуться не смогут. — А ты, Иван, бегом к розетке, дай знать на заставу.

Тревожная группа не заставила себя ждать. Из темноты возникли кони. На землю спрыгнул рослый красавец пес Арго. Шерсть у него на загривке стояла дыбом, и проводнику Борису Худоногову большого труда стоило удержать его.

— Рядом!.. — несколько раз повторял он команду. — Ну, кому я говорю — рядом!

Арго ставил торчком уши и с большой неохотой исполнял приказание.

Он рвался в дело.

Наконец Худоногов получил разрешение пустить собаку.

Отпечатки ног на контрольно-следовой полосе были обнаружены в двух километрах от гребня того холма, где произошла неожиданная встреча и в нарушителей уперлись стволы пограничных автоматов.

Арго, ни секунды не сомневаясь, не останавливаясь, вел за собой проводника.

Потом пса вернули, пустили снова.

Он в точности повторил свой путь. Ответвлений никаких не было. Значит, границу перешли только те четверо. С ними больше никого.

Нарушителей увели на заставу, уехали офицеры, и снова на участке стало тихо. И темнота, и тишина… Как будто это не здесь, а на другом участке только что взвивалась в небо ракета и звучал окрик «стой».

— Пошли, — сказал Ященко, закидывая автомат за плечо.

И они снова зашагали вдоль полосы.

Их время еще не кончилось. Как им завидовали — двум Иванам!

Особенно молодежь, солдаты первого года службы, не так давно пришедшие на заставу. И среди них Михаил Панченко, Анатолий Федоренко и Алексей Пальчук, все одногодки и земляки Плыско, вместе с ним прибывшие с далекой Днепропетровщины.

Еще бы! Иной солдат три года прослужит на заставе, а о нарушителях только во время бесед слышит или в книжке читает…

— Ничего, ничего, ребята, — улыбался начальник заставы, слушая бесконечные разговоры о везучем Иване Плыско. — И глаза у вас такие же, как у наших двух молодцов, и руки не слабее…

Конечно, каждый из них был глубоко убежден, что не растеряется, что сделает все необходимое, все возможное и невозможное… Для этого они и служат на границе… Но… Что тут говорить, удача на этот раз выпала не на их долю.

Прошло несколько дней.

Наряды возвращались с границы, и старшие докладывали одинаковыми уставными словами: «Никаких происшествий во время несения службы, ничего подозрительного не обнаружено»…

Но вот как-то раз в канцелярию заставы поднялся по скрипучим ступенькам рядовой Александр Киселев. Едва взглянув на него, начальник сразу подумал: «Произошло что-то не совсем обычное…»

Действительно, у Киселева появилось сомнение, правда, ничем не подкрепленное, но о нем он все же посчитал необходимым доложить.

Ничего не было удивительного в том, что сегодня на противоположном берегу реки, на чужой территории, паслась отара. Но вот что странно: как правило, возле нее находится один чабан, самое большее — два… Киселев даже успел приметить их лица, по походке может узнать. А сегодня к ним присоединился третий. Не много ли для одной отары? Конечно, может быть, какой-нибудь их приятель заглянул проведать, выпить с ними чайник-другой чаю…

Но, может быть…

— Да может быть, он не к чабанам, а к нам в гости собрался, — согласился с Киселевым капитан. — Ты правильно сделал, что доложил. На всякий случай будем ждать. Нехорошо, когда гость застает хозяев врасплох…

Следующей ночью Александр Киселев и с ним Алексей Пальчук находились в наряде. Перед рассветом на полосе были обнаружены следы, напротив того места, где накануне паслась отара.

Следы вели к нам в тыл.

Как хотелось ребятам немедленно броситься по следу, догнать, задержать…

Но когда они сообщили о своем открытии на заставу, им было приказано залечь, наглухо закрыть нарушителю обратный путь.

Скрепя сердце они подчинились. Что ж поделаешь — приказ есть приказ.

Киселев и Пальчук залегли.

Минуты прошли после их сообщения, когда с заставы, нахлестывая лошадей, выскочили трое — сержант Петр Порубаев и рядовые Михаил Панченко и Анатолий Федоренко.

Километра два бешеной скачки по пескам. Полное безлюдье. Но потом в лощине в слабом сумраке рассвета показалась одинокая фигура.

Человек в рваном халате оглянулся, заметил пограничников и отчаянно метнулся в сторону.

Все действия тревожной группы на случай встречи с нарушителем были намечены заранее.

Панченко поскакал в обход.

Федоренко свернул влево.

А Порубаев во весь опор стал нагонять нарушителя.

Расстояние между ними быстро сокращалось. И когда тот увидел, что ему никуда не уйти, он повернулся и с оскаленным ртом кинулся навстречу своему преследователю. Он бы горло перегрыз ему, если б только был в силах…

Сержант прямо с коня, бросив поводья, прыгнул на него, свалил, связал…

Задержанный катался по песку, яростно выл — так у нас на Днепропетровщине воют волки, попавшие в капкан и чующие гибель.

— Все ясно… — сказал Порубаев подскакавшему первым Анатолию Федоренко. — Наш дружок перед тем как идти через границу, для храбрости накурился терьяку…

Приехавший переводчик долго беседовал с задержанным на следующий день, когда тот отоспался и пришел в себя.

— Стоит на своем… — говорил он потом. — Иду в поисках лучшей жизни… На той стороне у меня семьи нет — денег на калым не мог собрать за всю жизнь…

Позднее выяснилось — не в поисках лучшей жизни шел он. В его задачу входило узнать, благополучно ли перебралась на нашу сторону та четверка; а если ей не удалось — сделать то, что должны были сделать они.

Капитан рассказал об этом своим солдатам и особо похвалил Киселева:

— Ты не горюй, задержали другие… Все же первым ты его заметил, первым о нем сообщил и след на полосе с Пальчуком обнаружил… А все остальное было уже совсем просто…

И Порубаев, который сам прыгнул на нарушителя и связал его, крепко пожал Киселеву руку.

— Ты о нем заранее сообщил, так мы втроем и не спали в ту ночь, ждали, ворочались с боку на бок…

И снова в наряд…

Кони неслышно ступают, погружая копыта в сыпучий песок.

Два всадника — один метрах в двадцати от другого — медленно едут вдоль границы.

Сегодня два Ивана снова несут службу.

Только к полуночи они добрались до пограничного знака на конечной точке маршрута. Отсюда наряд отправляется в обратный путь. С первыми лучами солнца солдаты возвращаются на заставу, и старший Иван докладывает дежурному офицеру с покрасневшими от бессонницы глазами и направляется разряжать оружие.

Сегодня обстановка на участке сложилась благоприятно.

А завтра?

Кто знает, не придется ли дозорам, которые выйдут на границу, преследовать переброшенных на советскую землю врагов?.. Кто знает…

Пограничники привыкли к тишине, которой нельзя доверять, к постоянному напряжению, к жизни в постоянной боевой готовности.

Такая у них служба.