III[121]

III[121]

При вступлении мне было объяснено, что организация не преследует самостоятельных боевых целей, а имеет задачей: 1) сплочение имеющегося в Москве офицерства и оказание материальной поддержки наиболее нуждающимся из него; 2) в случае анархии в Москве, могущей быть по той или другой причине, использовать сплоченную группу офицерства как кадр лиц, могущих организовать охрану порядка. Из перечисленных заданий видно, что работа вся пока сводилась к набору личного состава.

Я лично в это время познакомился со Стоговым, при котором я и должен был исполнять роль начальника штаба. Связью с ним мне служил Владимир Львович Вартенбург.

Больше я в это время сведений об организации не имел.

По существу дела, вплоть до марта никакой работы мне выполнять не приходилось, да и по данным о личном составе той части организации, которой я ведал, видна была малочисленность группы (не более 60–70 человек), причем эта малочисленность имела тенденцию скорее еще уменьшаться, чем увеличиваться.

В марте в связи с наступлением Колчака мне было Стоговым предложено представить мои соображения о мерах, которые надо было бы принять, дабы увеличить интенсивность работы организации не только в исполнении указанных выше задач, но и предвидеть возможность активного выступления, причем последнее считалось возможным лишь как вхождение в начатое другими (рабочими или другой организацией) восстание.

Кроме того, мне было пояснено, что мы должны стремиться создать дивизию (то есть кадр ее) и что параллельно нам существует такой же, как и мы, зародыш другой дивизии.

Мои соображения сошлись с соображениями Стогова и свелись к принятию следующих мер: 1) в личный состав организации набирать только лиц, способных быть ударниками; 2) ударники обязаны были среди известных им лиц, не говоря им ничего об организации, наметить: а) сочувствующих, то есть лиц, которых по тем или другим причинам осведомлять преждевременно, но которые подходящи для набора их в последний момент и привлечения к активной работе, б) пассивных, то есть лиц, негодных для активной работы, но порядочных и годных для привлечения их к будущей организационной работе после одержанного успеха; 3) Ивану Николаевичу Тихомирову поручалось ведать изучением Москвы с целью определить местонахождение правительственных, гражданских и военных учреждений, а также воинских частей, 4) принять меры к быстрому оповещению и сбору членов организации в случае необходимости. Четвертый пункт на практике оказался совершенно неосуществимым благодаря необходимости соблюдать конспирацию.

Главный недостаток был в том, что не было оружия, а потому и боеспособность организации была, по существу, равна нулю. Средств и способов для приобретения оружия не было.

Особого плана тогда не вырабатывалось, так как было признано, что организация может лишь к чему-нибудь примкнуть.

В это же время организации было сообщено, что она считается частью Добровольческой армии, это обстоятельство в дальнейшем имело большое значение при наборе личного состава.

В понедельник на страстной неделе был арестован Стогов. Я остался один, приходилось решать вопрос о судьбе организации. Как раз за несколько дней до ареста Стогов мне сообщил, что он держит связь с членом политического центра, при котором

мы состоим, – Н. Н. Щепкиным, и собирался меня познакомить, но не успел.

Я и Иван Николаевич решили, несмотря на то, что не имели общих со Щепкиным знакомых, постараться каждый в отдельности связаться с ним. Мне это не удалось, Ив. Ник. связь установил. Выяснилось, что одновременно установил связь со Щепкиным начальник кадра второй дивизии С. А. Кузнецов, который и взял на себя поддержание связи со Щепкиным. Иван Николаевич, продолжая работать со мной, поступил в распоряжение С. А. Кузнецова для помощи ему в смысле связи со Щепкиным, мое же знакомство с последним не состоялось за ненадобностью.

В дальнейшем работа, по существу, шла в том направлении. Через Ивана Николаевича было выяснено, что весь кадр второй дивизии насчитывает около 20 человек.

Когда был арестован Кузнецов, то мною было решено присоединить кадр второй дивизии к первой, а с начальником этой группы, Савицким, держал связь Иван Николаевич. В скорое время Савицкий был передан Иваном Николаевичем Миллеру.

После ареста С. А. Кузнецова я остался совершенно один. Я связался со Щепкиным для выяснения положения. Щепкин дал мне ответ через несколько дней. Ответ был таков: 1) не предрешая вопроса о главе организации, мне предлагается вести дело дальше; 2) взять в свое ведение также разведку; 3) иметь постоянно связь со Щепкиным, с которым разъяснять все возникающие вопросы.

Первый и третий пункты я принял, от второго категорически отказался, мотивируя это тем, что боевое дело организации ни в коем случае нельзя смешивать с разведкой. В сношениях со Щепкиным мне продолжал помогать Иван Николаевич, взяв в свои руки денежную сторону дела.

Согласившись на руководство подготовительной работой организации, я предложил Щепкину вновь обдумать и конкретизировать цель существования организации.

Поводом к этому послужили тогдашние события в Петрограде. Вполне являлось вероятным, что в Москве будут сделаны аналогичные петроградским повальные обыски. И естественно, что при такой обстановке стоит рисковать вскрытием организации лишь в том случае, если организация преследует самостоятельную серьезную цель. При наличии же только указанных выше пассивных задач риск вскрытия организации не может быть оправдан. На основании сказанного спрашивалось: признается ли желательным, чтобы организация готовилась бы к максимуму, то есть к самостоятельному выступлению. Если последнее не признается желательным, то предполагалось организацию распустить. Вместе с тем указывалось, что население Москвы и ее гарнизон настолько запуганы и инертны, что к самостоятельным выступлениям совершенно не подготовлены и не способны. Но настроение все-таки таково, что при энергичной, бьющей на психологию вспышке присоединение масс вполне вероятно. Ответом послужило указание готовиться к максимуму, то есть к самостоятельному выступлению. Таким образом, организация вступила в новую фазу своего существования.

Положение дела организации после июня.

Для выполнения поставленной организации задачи мною был выработан план, к осуществлению которого и надлежало подготовляться.

Сущность плана изложена в первом показании. К изложенному могу добавить, что одновременно с выступлением предполагалось некоторые железные дороги, ведущие к Москве, подорвать не более 2-х переходов, дабы затруднить подачу в Москву подкреплений. Недостаток взрывчатых веществ, по-видимому, принудил бы это сделать даже кустарным способом – механической порчей. Организация этого дела, порученная Миллеру, налаживалась плохо.

В указанных двух боевых секторах главнейшей задачей ставилось захватить броневики. Разработка этого вопроса была поручена Звереву совместно с Талыпиным в Бутырском районе и с Миллером в Лефортовском районе.

Для руководства быстрой организацией стрельбы из орудий, захваченных на Ходынке, предназначалось Е. А. Флейшеру, личный состав для которого должен был набираться из оказавшихся под рукой артиллеристов во время захвата орудий. Д. Я. Алферов вступил в организацию в июле. Его квартира служила местом встреч. Кроме того, он иногда служил для связи.

Начальники секторов мною указаны в первом показании.

Кроме перечисленных лиц, мне другие лица неизвестны, чтобы я мог их указать.

В середине июля выяснилось, что на работу организации денег нет. Работа организационная продолжалась.

В августе Щепкин было мне сообщил, что получился неожиданный прилив денег, привезенных неким Василием Васильевичем.[122]

С получением этих денег явилась возможность развить работу. Миллеру было поручено подготовить типографию и по возможности изыскивать способ по покупке оружия. Как то, так и другое увенчалось успехом, но подробностей этих дел я не знаю.

Арест Щепкина прервал всякую связь с источником денег и с самим политическим центром.

В таком положении застал как раз организацию разгром.

В августе и сентябре дважды приказывалось в особенности тщательно перебрать состав ударных групп, чтобы освободиться от дутых цифр. Последнее в этом отношении предупреждение еще не вполне было проведено в жизнь. Можно предполагать, что в обоих секторах было бы в каждом ударников и сочувствующих примерно от 150 до 200 человек.

27 сентября 1919 года Ступин