ПОКАЗАНИЯ Г. А. ФИЛИПЬЕВА

ПОКАЗАНИЯ Г. А. ФИЛИПЬЕВА

Я, Филипьев Георгий Александрович, занимаю должность помощника командира эскадрона 1-х кавалерийских курсов.

Ввел меня в организацию штаба Добровольческой армии Московского района в ноябре 1918 года Анисимов, прапорщик Черниговского гусарского полка – жил в Денежном переулке, 20 или 22, во дворе, во флигеле (идя Арбатом, с левой стороны). Уехал в Курскую губернию к родным.

Он передавал мне деньги, с ним я и был связан (вначале по 150 рублей в две недели).

Он меня познакомил как с членом организации, бывшим прапорщиком Сумского полка Петровичем Александром Александровичем. Петрович и Анисимов уехали вместе. Перед отъездом Анисимов свел меня с бывшим генералом Ник. Ник. Стоговым. Стогов познакомил с Всевол. Вас. Ступиным. Стогов командовал бригадой, а Ступин был начальником штаба бригады.

Численность организации считалась тысячи две.

Еще будучи у Анисимова, я завербовал в свой десяток Петровича, Короновского (Павлоградского гусарского полка, имя, кажется, Владимир Николаевич, жил возле почтамта в переулке, причем недалеко от дома, где он жил, было какое-то учреждение ЧК), его знакомого Александра Александровича (служил в банке на Арбате, молодой блондин, прапорщик пехотного полка); больше не было.

Получал я на всех тогда 1000 рублей с небольшим.

Стогов настаивал, чтобы я набирал людей.

Я привлек Аркадия Николаевича Кожевникова, Нежинского гусарского полка, служит на 1-х кавалерийских организационно-инстр[укторских] курсах начальником пулеметной команды. Живет в районе Арбата.

Второй, привлеченный мною, – Петр Ник. Смирнский, бывший штабс-ротмистр 1-го Драгунского полка. У Смирнского была группа в 23 человека.

Набирать людей я должен был таких, которые знакомы с лошадью.

С. И. Талыпин заведовал, кажется, саперной командой.

Иван Никол, приносил деньги после ареста Владимира Львовича (Вартенбург, немецкая фамилия), который был арестован и потом, кажется, расстрелян.

В самом начале собирались на квартире Анисимова, куда я ходил как младший офицер. Собрания были для того, чтобы сговориться о формировании десятков.

Далее собрания были у Ивана Никол., у Алферова, у С. И. Талыпина, у меня. Один раз видел человека, который ехал в Петроград. Говорили, что он моряк, среднего роста, большие волосы, в поддевке, в шароварах и рубашке.

Раза два видел у Ив. Ник. пожилого, с большой проседью, в шароварах, во френче. Говорили с Вас. Вас. о подвижных инструментах. Называли его, кажется, Владимир Данилович.

Летом был поднят вопрос о привлечении членов, сочувствующих организации. Им не платили, но на них рассчитывали при выступлении.

Требовали, чтобы ежедневно был назначен час, когда члена организации можно застать дома.

Спрашивали у меня, нельзя ли воспользоваться лошадьми на наших курсах. Я ответил, что этого нельзя.

Рыкунова знаю с детства. Иван Николаевич предполагал (1-го Уманского полка) передать Рыкунова под мое начальство, когда он приехал с фронта, но потом Иван Николаевич сообщил мне, что Рыкунова передали Ивану Ивановичу (Балоду). От Рыкунова ко мне никто не приходил, и Лабунского я не знаю. Я держался пассивно, и Всеволод Васильевич упрекал меня за то, что я не установил связи с кавалерийскими курсами Чеховича, а также Московским кавалерийским полком в Хамовниках. Узнав как-то в начале лета, что командиром Хамовнического полка назначен Рыкунов, мой приятель, Всеволод Васильевич приказал мне пригласить его в организацию и постараться привлечь полк Рыкунова к организации. Но я этого не выполнил, а когда Рыкунов приехал с фронта, то он не был уже командиром полка. Моя настойчивость по отношению к Смирнскому объясняется боязнью, что у меня совсем не окажется людей, дивизионеров, которых я должен был бы представить организации, если бы их потребовало собрание. Смирнский П. Н. сказал, что он примет человека, который будет дивизионером вместо него.

От Петровича, когда я вступил в организацию, слышал в разговоре, что к организации принадлежат из офицеров моего старого полка Петришкевич, Иванов Вячеслав, Крейтер Гуля, Берг Павел Сергеевич, Борх и другие. По существу, если не все, то большинство офицеров Сумского полка принадлежали к организации. Но я ни у кого из них не бывал, ни на каких товарищеских вечеринках у Берга, в особняке, отданном под германское посольство при графе Мирбахе. Какие должности в организации занимали мои однополчане, не знаю.

Я говорил в последнее время, что у меня 68 человек, на какую цифру получал деньги от Ивана Николаевича (11 700 рублей), фактически давал на 21 человека, через Смирнского Петра Ник. Второму дивизионеру, взятому незадолго до ареста, уплатил лишь его личное жалованье один раз за полмесяца.

Разведки я не производил и никаких сведений не получал; Всеволод Васильевич говорил мне, что необходимо разузнать настроение и расположение воинских частей в районе Грузинской улицы, а также количество оружия в клубе коммунистов имени Ленина, нет ли там отряда войск особого назначения и т. п. Ввиду этого я сказал Смирнскому Сергею Николаевичу, чтобы он собрал какие-нибудь сведения вследствие настойчивости Ступина.

Моя роль при выступлении слагалась в процессе выработки плана. Ступин говорил, что все будет зависеть от обстановки и количества людей в моем распоряжении. На последнем заседании у Талыпина Ступин решил, что если удастся достать грузовые машины, то мне придется занять коммунистический дом на Пресне; основной задачей было занять виадук у Ваганьковского кладбища или у Триумфальных ворот.

Смирнскому С. Н. я передал несколько раз 3350 руб. на 21 человека: по 250 руб. на дивизионера, по 200 руб. на двух эскадронных командиров и по 150 руб. на 18 младших офицеров. Петру Николаевичу Смирнскому я должен был дать после отъезда его брата, но ни разу не давал.

Г.Филипьев

31/Х – 1919 года