9

9

Город еще переживал последние события, когда в Царицынский Совет прибыла делегация калмыков и поведала о разбое, творимом в калмыцких степях бандитствующими шайками — по всей видимости, остатками рассеянных под Царицыном анархистских и прочих «самостийных» отрядов и групп.

— Совсем покой не давал, все забирал, скот угонял, жена угонял, ничего не признавал! — жаловались делегаты.

И решено тогда было направить в степи сотню кавалерии 1-го революционного батальона имени Совдепа. Две недели кряду гонялся за бандами возглавивший экспедицию помощник Синюкова, тоже царицынский рабочий, Петр Макеев, «молчун», как в шутку называли его товарищи, подтрунивая над его крайней скупостью на слово.

К концу мая, обросший, пропахший насквозь пылью, вернулся Петр Макеев и доложил, что за чем посылали его отряд — выполнено. Хорошо ли, плохо — распространяться о том не стал, рассуждая так, что не дело оценку давать самому себе. Пусть, мол, калмыки говорят, была ли со стороны его какая заслуга.

И дня через три калмыки действительно появились у здания Совета, пригнали табун отборных коней — подарок макеевскому отряду.

* * *

Но были и горькие, черные минуты в жизни батальона... Однажды, когда особо стали наседать белоказаки под Царицыном, пришел приказ бросить в прорыв одну из лучших рот батальона. Возле Кривой Музги, в первом же бою, пришлось ей принять на себя всю тяжесть вражьего удара... Погибла полностью рота...

Страшную весть эту принес бывший матрос, чудом уцелевший в той жестокой сече, весь в крови, с вытекшим глазом, со вспухшей, словно вывернутой, сабельной раной возле плеча.

С трудом вытянул он из-за пазухи порубленное, простреленное ротное знамя, передал Синюкову и, колыхнувшись, рухнул без чувств на пол...

Так в боях и походах, в тревогах и мечтах о счастливом грядущем проходил восемнадцатый год...

Ерзовка, Пичуга, Дубовка, Горный Балыклей, Александровка — станицы и села, как вехи, на нелегком пути батальона, который и восстанавливал, и утверждал новую власть. А зимой ушел батальон на Царицынский фронт.

Разбросала людей война. Кто погиб, а чей след затерялся в буче сражений... Но когда много позже случалось Синюкову узнавать вдруг в каком-нибудь уездном непреклонном милицейском начальнике бывшего бойца батальона, сердце его озарялось жгучей и светлой радостью: добрая закалка годилась и теперь.